– Правильно «у ведьмы».
– Это почему? А, не важно… – быстро добавила Ева. – И так и так глупо. Если ты ведьма, почему сиськи холодные? Я стерва, и еще вчера мои сиськи были очень даже теплыми.
– Славно отдохнули?
– Не отстой.
Голубое небо, лазурная вода, белый песок и Рорк. Да, не отстой…
Только отдых закончился.
– Вызывай чистильщиков, бригаду из морга и приставь к трупу парочку патрульных. – Ева поглядела на часы. – Сейчас давай к нему на квартиру. Какой смысл будить спозаранок мать с такими новостями…
Ева плотнее натянула на озябшие уши дурацкую шапку и обронила фонарь. Когда наклонилась, взгляд скользнул по телу, куда доставал луч.
– Постой! Это же… Очки-микроскопы!
– Что там?
– Скажу, если дашь очки.
Она опустилась на колени и передвинула левую руку жертвы.
– Твою мать! Чуть не проглядела!
– Что проглядела? – Пибоди достала из Евиного чемоданчика очки и надела ей на голову. Наклонилась.
– Сердце! Столько крови и гематом, что едва не пропустила. Моррис у себя, конечно, обнаружил бы, но в этом свете…
– Да что там?
– Вон, под мышкой! – Ева наклонилась еще ниже и приставила пальцы. – Около дюйма в длину и ширину. Аккуратное, как дорогая татушка. Внутри инициалы: «Д» и сверху «Э».
– «Д», наверно, Дориан.
– Не исключено.
Это, конечно, могло изменить версию.
– Все-таки любовник или отвергнутый воздыхатель? До смерти или после? Подпись или заявление? Края четкие. Убийца не торопился, работал тщательно.
– Маккуин вырезал на жертвах цифры, – припомнила Пибоди, – чтобы копы не сбились со счета. Может, все-таки подпись. «Э» развивает с жертвой болезненные, неадекватные отношения. А поскольку такие отношения ничем хорошим не кончаются, пускает в ход кулаки, связывает Дориана, затыкает ему рот, мучает, убивает и вырезает под мышкой сердце – свои инициалы поверх его.
Ева кивнула – неплохая теория. Достоверная и логичная.
– Прокатит.
– Может, это не первые такие болезненные и неадекватные отношения.
– И это в кассу… – Ева поднялась, сняла очки. – Пробьем по международной базе на похожие случаи. А сейчас поехали к нему. Не исключено, что там кто-нибудь знает его приятеля на «Э».
– Мать живет в том же доме, – сообщила Пибоди, когда Ева жестом подозвала полицейского, маячившего в конце улицы.
– Сэкономим время. Сначала – к нему, потом – к ней.
– И, кстати, тоже играет в оркестре. На виолончели-детке.
– У них есть детки?
– Шучу. Она первая скрипка. То есть маленькая виолончель…
– Будем считать, что смешно. Живут в одном доме, вместе работают. Наверняка знает этого «Э». И вообще его взаимоотношения с коллегами и любовниками.
Ева отвернулась, чтобы дать краткие инструкции полицейскому.
Поскольку опрашивать пока было некого – труп обнаружили патрульные роботы, – она села в машину и с невыразимым облегчением дала голосовую команду включить на всю катушку отопление.
С еще большим облегчением стянула с вихрастой головы шапку со снежинкой.
– Да ладно, ты в ней ужасно милая!
– Если бы я хотела быть милой, не пошла бы в копы. – Ева запустила пятерню в короткие каштановые волосы. – Адрес, Пибоди!
– Западная Семьдесят первая, между Амстердамом и Колумбусом.
– Далековато.
Пальцы Евы отогревались и покалывали.
Одна из команд, которую она освоила в невзрачном с виду, но нашпигованном электроникой автомобиле, который специально для нее заказал муж, – это как программировать бортовой автоповар на кофе.
Мелькнула мысль, что за чашечку настоящего кофе она сейчас, пожалуй, готова и убить.
– Включить автоповар, – начала она.
– Ура!
– Заткнись, Пибоди, а то не перепадет.
Автоповар включен. Что желаете, лейтенант Ева Даллас?
– Один черный кофе, один с молоком, в дорожных стаканах.
Минуту. Подать на переднее сиденье?
– Да-да-да, подать.
– Ух ты! – не унималась Пибоди. – Я думала, можно только на заднее. Класс!
Компьютер объявил, что заказ выполнен, и из-под приборной доски выехали два стаканчика.
– С ума сойти!
– С этим лучше не торопись… – Ева взяла стакан с черной крышкой, оставив Пибоди второй, с бежевой.
Кофе был выше всяких похвал, горячий и крепкий.
– До чего хорошо! – Пибоди обхватила стакан обеими руками.
– Не привыкай к кофе. Когда в следующий раз поедем на вызов ни свет ни заря, в минус три и жуткий ветер, то побалуемся. А так и не мечтай!
Пибоди только улыбнулась и сделала первый блаженный глоток.
– До чего хорошо! – повторила она.
Глава 2
Видно, за игру на большой пузатой скрипке платят будь здоров. Дориан Купер проживал в двухуровневых апартаментах тщательно отремонтированного белого кирпичного здания, которое уцелело в Городских войнах. Сверкая большими окнами, оно расположилось в фешенебельном квартале Верхнего Вест-Сайда.
Когда швейцар в классическом черном пальто поверх ливреи обратился к ней по званию и не стал издеваться над машиной без идентификационных знаков, Ева сообразила, что домом владеет Рорк. Швейцар по имени Фрэнк, очевидно, уже получил указания.
– Чем могу служить, лейтенант?
– Нам нужно попасть в квартиру Дориана Купера.
Круглое, почти ангельское лицо вытянулось.
– Этого я и боялся! Прошу, входите, а то ветер… Я слышал, что мистер Купер пропал. Полагаю, вы его нашли и новость неутешительная.
Ева шагнула в теплое фойе, разглядывая белый, в серых прожилках мрамор и вдыхая на удивление пряный аромат яркой охапки цветов в большой серебряной вазе на столе.
– Да, нашли. И верно – неутешительная.
– Миз Макензи, его мать, с ума сойдет! Жили душа в душу. Хороший был человек, скажу я вам. Непременно остановится, поговорит…
– Все его знакомые разделяли ваше мнение?
– Так сразу не скажешь. У него друзей много. Приходили и на вечеринки, и репетировать.
– Любовницы, любовники?
Фрэнк переступил с ноги на ногу.
– Любая информация поможет в поимке убийцы, – тронула его за руку Пибоди. – Любая!
– Понимаю, только сложно обсуждать жильца… У мистера Купера, по-моему, были и те и другие. Но ничего серьезного.
– Ясно. В последние две недели его кто-нибудь спрашивал? – осведомилась Ева. – Он с кем-то ссорился?
– Насколько мне известно, нет. При моей работе такое обычно мимо не проходит.
– Ладно, Фрэнк, спасибо. Получите нам разрешение на доступ в квартиру.
– Да. Шестой этаж, номер шестьсот, центральный вход. Поезжайте на первом лифте. Минуту, запрошу магнитный ключ…
– Не надо, у меня универсальный.
Кивнув, Фрэнк подошел к гранитной стойке и нажал пальцами. Загорелся экран.
– Коридорный робот в подсобке. Я ее так рано не включаю, у нас обычно тихо. Все, можете ехать, лейтенант.
Когда Ева и Пибоди направились к лифту, Фрэнк кашлянул.
– Мать знает?
– Осмотрим квартиру, потом поговорим с ней. Как вы заметили, час ранний. Никакого смысла поднимать ее ради таких новостей.
– Ее это убьет. Они друг в друге души не чаяли. Да вы сами знаете…
Ева кивнула, хотя и не знала, каково оно, когда мать в тебе души не чает.
«Поднимаемся на шестой этаж», – объявил компьютер, и лифт поехал вверх, доказывая, что Фрэнк даст сто очков форы любому роботу.
– Классный парень, душа компании, обожает мать, бисексуал, – рассуждала Ева. – Недурно для беглого опроса!
– У швейцара грустный вид, – заметила Пибоди. – Верный признак, что в расследовании ожидается много печального. К гадалке не ходи.
– Если потянуло на веселое, прощайся с отделом или вообще с полицией!
Перед ними открылся широкий коридор с благородным серым ковром и классической живописью на стенах. На резных столиках между квартирами красовались тонкие стеклянные вазы с белыми цветами.
Шестисотый номер занимал дальний от лифта западный угол. Роскошные апартаменты в роскошном здании. Да, подумала Ева, игра на большой пузатой скрипке неплохо кормит.
– Отличная система безопасности, – заговорила она в диктофон, – камеры, идентификация по ладони, дополнительное усиление дверей.
Она отключила все это хозяйство универсальным ключом и открыла правую створку двери. В прихожей немедленно загорелся приглушенный до десяти процентов свет.
– Удобно, но темновато, – заметила она и добавила громче: – Лампы на полную мощность.
– Ух ты! – Пибоди удивленно выпучила глаза. – Шикарно!
Классика, подумала Ева. Как раз то, что нравится Рорку. Насыщенные глубокие цвета, мягкие, засасывающие диваны и кресла с высокими изогнутыми спинками. Цветы в старых дорогих вазах и свечи в изящных канделябрах.
На стенах пейзажи – природа, город, море.
– Сначала осмотрим низ, деловую часть. Надо проверить компьютеры и телефон.
Ева пошла налево, Пибоди – направо.
За двустворчатыми раздвижными дверями оказалось просторное помещение буквой «Г», которое совмещало в себе гостиную, столовую и кухню.
Весьма солидную кухню, заключила Ева. Широкая плита, духовка, целых два автоповара и мили золотистой в крапинку рабочей поверхности. Как песок на пляже, подумала она, открывая наугад шкафчики и ящики.
Дорогая кухонная утварь, идеальный порядок.
В просторной, полностью затаренной кладовке обнаружился домашний робот, приятная коренастая женщина средних лет в сером платье и белом фартуке. Глаза смотрели безжизненно, как и положено спящему роботу.
– Эй, здесь робот! – Ева принялась искать, где у него кнопка.
– Гостевой туалет, обалденный музыкальный салон для гулянок высшего общества! Не меньше этой комнаты! – затрещала с порога Пибоди. – Фортепьяно, виолончель, контрабас, три скрипки, флейты-пикколо… Дай я!
Она обошла Еву и нажала у робота на затылке, под бубликом седых волос.
Голубые глаза ожили и повеселели. Расслабленный рот изогнулся в приветливой улыбке.