В последующие годы я заедала любой стресс: неуверенность, которую вселяли в меня автоматы с едой на работе; горе, когда врачи сказали, что у меня никогда не будет детей; переживания по поводу школы; усталость от попыток сохранить жизнь моей бедной маме. После ее смерти я совершенно перестала заботиться о себе. В самые тяжелые времена я весила 113 кг – и затем перестала взвешиваться вовсе. Я засыпала в слезах и просыпалась в шоке, потому что все еще была толстой. Казалось, будто какое-то волшебство сможет разом убрать все мои лишние килограммы. Я справлялась с разочарованием, впихивая в себя еще больше еды: насыпала огромную миску попкорна, заливала его бутылкой сиропа агавы и обильно солила. Верите или нет, я полагала, что это «здоровый карамельный попкорн».
Моей худшей привычкой было регулярно наведываться в «Тако Белл» и заказывать три упаковки по 12 тако. Одну я съедала в машине, а другие две привозила домой – для себя и моего мужа (ростом 1,85 м). Я приканчивала свою упаковку целиком, а он за раз едва мог съесть половину от своей!
В конце концов, мои колени начали болеть так сильно, что я не могла спуститься по лестнице. Мой муж был вынужден приносить мне еду, – как унизительно и болезненно! Появилась нейропатия пальцев ног. Я была уверена, что нахожусь на грани диабета, но не могла добраться к доктору. Однажды нужно было поехать на похороны, и мне пришлось оставить юбку незастегнутой и надеяться, что мои жиры не дадут ей упасть.
Затем я «ударилась» в веганство и достигла веса в 68 кг. Я была счастлива, но смущал «передник» из жира на талии, который свисал поверх одежды. Я не переставая думала о своем весе, и отчаяние заставило меня вернуться к «заеданию», – и вот я уже снова толстая. Я будто находилась в коконе из еды.
И тогда кто-то на одном из веганских веб-сайтов упомянул Питание в Рамках Разумного. Я посмотрела вступительные видео – и больше не возвращалась к прошлому. С Питанием в Рамках Разумного я потеряла еще 23 кг, ношу 40 размер одежды и легко влезаю в свое свадебное платье. Все держится на стабильном уровне, и я начинаю осознавать, что в моих силах поддерживать тело в форме. И самое прекрасное – я совершенно не волнуюсь о еде, так как точно знаю, что собираюсь съесть, и понимаю, что это не добавит мне лишних килограммов.
Больше никакой нейропатии, кровяное давление снизилось, а в январе я пробежала марафон. Медленно, но все же добежала. Кроме того, раньше я была полна ненависти к себе и мучилась сомнениями, страдала от хронической депрессии. Сейчас в зеркале совсем другой, абсолютно уверенный в себе человек без малейших признаков депрессии.
Но самое большое достижение Питания в Рамках Разумного – то, что я начала думать о других вещах помимо еды. Ничто не сравнится с осознанием того факта, что я всегда буду весить столько, сколько хочу. Есть формула – и она работает. И всегда будет работать. Я так благодарна за эту новую жизнь!
Глава 2Неутолимый голод
Итак, прочитав главу 1, вы убедились в том, что вы вовсе не слабовольны. Вы просто человек с нормальным устройством мозга. Слабость тут ни при чем, просто те стратегии, которые основаны на долговременных волевых усилиях, обречены на провал. Таковы научные факты: ограничения, налагаемые работой нашего мозга, помноженные на стрессовый ритм современной жизни, делают нас беспомощными в вопросах питания. И постоянная необходимость принимать решения о том, что съесть, порождает два явления: неутолимый голод и всепоглощающую зависимость.
Об этом мы и поговорим в следующих двух главах. И то, и другое – относительно новый феномен, если посмотреть с точки зрения истории. То есть голод сам по себе, конечно, не появился в наше время. Голод – это потребность, которой обусловлено наше выживание. Однако сегодня, когда пища общедоступна и подвергается серьезной обработке, мы можем наблюдать одновременно любопытные и довольно пугающие последствия. Наша природная потребность есть выродилась во что-то совершенно иное.
На протяжении истории для бóльшей части населения планеты пища была дефицитным товаром. Мы были вынуждены есть что угодно в любой подвернувшийся момент – будь то урожайный сезон или же удачная охота. Мы устроены так, что можем долгое время обходиться без пищи, потому что это было необходимо исторически. Тело быстро адаптируется к голодным условиям, замедляя базовый обмен веществ и снижая общие функции организма, чтобы уменьшить потребность в энергии{26}. В отсутствие пищи тело может жить на внутренних запасах глюкозы до трех дней, а затем печень принимается перерабатывать жировые отложения и мускульные ткани, чтобы мы продолжали жить{27}. После недельного голодания начинают разрушаться и перерабатываться в топливо сами органы. Даже во время нормальной диеты попытки сжечь больше калорий за счет активных занятий спортом приводят к тому, что метаболизм замедляется{28}. Короче говоря, наши тела привыкли обходиться без еды, пока она не будет найдена.
Наши тела умеют обходиться без еды: метаболизм замедляется, начинают разрушаться и перерабатываться в топливо органы и испаряется мышечная ткань.
Однако, как оказалось, организм плохо приспосабливается к бесконечному «шведскому столу» из калорий. И мы говорим не просто о пище, а о пище обработанной и изысканной. Никогда прежде в процессе эволюции человек не сталкивался с подобным. Но таковы реалии сегодняшней системы и привычек питания: переизбыток сильно обработанной пищи. Рост числа людей с ожирением, который мы наблюдаем сегодня, – это показатель того, насколько наши тела шокированы всем, что мы потребляем.
И к чему это привело?
Это нарушило работу мозга.
Что я имею в виду? С точки зрения эволюции, это новый вид голода. Теперь это не «дайте мне энергии, чтобы начать день», а «я только что съел ужин и целую пачку чипсов, а теперь залез в морозилку за мороженым». Неутолимый голод.
Припоминаю множество случаев, когда я заказывала десерт после огромного обеда или направлялась на кухню за третьей или четвертой порцией. Я спрашивала свое тело, голодно ли оно, и ответ был «нет». Однако мозг быстро блокировал этот ответ, потому что он не устраивал меня, даже пугал. Мне нужно было больше еды. Неутолимый голод охватывал меня, его было не остановить.
Ученые отметили, что эта потребность, которую я так живо ощущала, отличается от настоящего голода в двух ключевых моментах. Во-первых, она связана с потребностью оставаться малоподвижным. Подумайте о том, как мы едим сегодня: перед телевизором, читая книгу, проверяя почту или лазая по Интернету, на спортивных мероприятиях, в кино, в машине. И все это не относится к регулярным приемам пищи! Как правило, это перекусы, которые мы разрешили сами себе. Мы превратили жизнь в сплошные посиделки в буфете. Я подчеркиваю это, потому что позже мы увидим мышь, которая в некотором смысле является нашим «коллегой» среди грызунов.
Итак, исторически мы были устроены иначе. Необходимость иметь пищу всегда служила двигателем. Когда на кустах было полно ягод или когда кто-нибудь из племени убивал дикого зверя, мы наедались на несколько дней вперед, и затем мозг снова приказывал действовать. И это было прекрасно. Критической точкой считается момент, когда еду начали оставлять впрок – нужно было делать запасы на голодные времена, строить жилище, искать компаньонов. Прежде необходимость питаться заставляла нас двигаться. Но не сегодня. Сегодня она порождает лишь лень и медлительность.
Второй важный момент: пища перестала насыщать нас. Как я писала во вступлении, специалисты по расстройству пищевого поведения объяснили мне много лет назад, что полные люди начинают чувствовать голод еще в процессе еды и, как правило, заканчивают есть такими же голодными, какими были, когда садились за стол{29}. Так проявляет себя поврежденный механизм в мозге. Я могу полностью отнести это на свой счет. Когда я страдала от ожирения, то никогда не могла наесться до отвала. Если же и наедалась, то не переставала хотеть есть. Даже с набитым желудком, ощущая дискомфорт, я просто пережидала полчаса, чтобы утихла боль, – и продолжала поглощать пищу.
Наше тело не должно работать подобным образом. Существует механизм, называемый компенсацией, который управляет поступлением калорий в организм. С этим явлением хорошо знаком любой родитель, которому кажется, будто порой дети сметают все, что не под замком, а порой – словно они способны жить на печеньках и святом духе. Это и есть компенсация. Исследования показывают, что если у ребенка был обильный обед, то позже он инстинктивно съест меньше – буквально калорию в калорию{30}. Но мы утратили эту способность.
Профессор Брайан Уансинк, директор Лаборатории питания и брендинга Корнеллского университета, заинтересовался признаками, по которым мы определяем, насколько сыты. Это должно быть просто, так? Сытость – это ощущение. Итак, ему пришла в голову идея проверить это, используя самонаполняющиеся тарелки. Ко дну тарелок были скрытым образом подведены трубки, и каждая ложка, съеденная участником эксперимента, тут же незаметно восполнялась{31}. Что случилось, когда пустая тарелка более не была сигналом о сытости? Подопытные съели на 73 % больше супа, чем те, кто ел из обычных тарелок. И уходя из лаборатории, участники обеих групп ощущали одинаковую сытость и полагали, что съели равное количество супа. Во время эксперимента, когда человек съедал то количество супа, которое вмещала тарелка (не будь она самонаполняющейся), Уансинк спрашивал подопытного, сыт ли он. Тот смотрел в полупустую тарелку и недоуменно поднимал взгляд, отвечая: «Нет… Как я могу быть сытым? Я же еще не закончил есть!»