Они с Мелиссой проходили мимо бывших пабов, бараков для сезонных работников, лавок. При виде царящего вокруг запустения Гай только порадовался, что не притащил с собой бабушку. Ей бы тут совсем не понравилось. У него самого сердце кровью обливалось. Он покачал головой. Когда-то здесь находилась процветающая деревня, но сейчас это место превратилось в руины. Осыпавшаяся кладка стен, забитые досками окна, провалившиеся крыши, тут и там надписи: «Осторожно! Не подходить». Бабушка относилась к изгнанию стоически. «Это помогло нам выиграть войну», — повторяла она. Лучше пусть она запомнит деревню прежней, чем увидит ее сейчас.
К тому времени, когда они дошли до Тайнхем-хауса, Гай совсем приуныл. Мелисса была права, говоря, что деревня выглядит заброшенной. Вот уж точно. Хотя вчера ему так не показалось. Школа ему очень понравилась; было очевидно, что устроители не пожалели сил, прихорашивая ее для гостей. Но его больше интересовал дом. Несмотря на внешнюю сохранность, он производил впечатление полного упадка.
Всю территорию деревни пропололи от сорняков и подстригли траву, но все же земля вокруг Большого дома нуждалась в уходе. Они остановились на вытоптанном участке напротив усадьбы. Вот он, Тайнхем-хаус. Гай отступил на несколько шагов, чтобы разглядеть некогда величественное здание. В глаза ему бросились заколоченные двери и окна с предостерегающими надписями. По какой-то непонятной ему самому причине Гаю показалось, что ему на плечи опустился тяжелый груз.
Хотя его бабушка не испытывала особой ностальгии, Гая зачаровывала мысль, что с начала войны и до самого отъезда из Тайнхема она приходила сюда на работу. Он попытался по описаниям бабушки найти дом, в котором жила ее семья, но сохранившиеся коттеджи выглядели одинаковыми, и в длинном ряду жилищ, протянувшемся до рыночной площади и дальше к побережью, ему не удалось обнаружить указания на конкретных владельцев. Гай сделал снимки в надежде, что бабушка узнает свой прежний дом, но пока сомневался, стоит ли показывать ей фотографии. Некогда милая деревушка сейчас представляла собой развалины.
— Вот бы войти внутрь. — Мелисса оглядела здание. — Представляю себе, как от входной двери начинается просторный парадный холл с камином и взлетающими вверх лестницами, — сказала она. — В таком доме я мечтала бы жить, если, что весьма маловероятно, я когда-нибудь стану миллионершей. — И Мелисса залилась краской.
— Жаль, что дом не продается, — задумчиво откликнулся Гай. — Он, конечно, в ужасном состоянии, но если вложить в него прорву денег, а также внимание и заботу, тут снова можно будет жить. Хотя, увы, ничего не выйдет.
— А в чем причина?
— И дом, и сама деревня все еще находятся в ведении Министерства обороны, — пояснил Гай. — Военные проводят здесь артиллерийские и танковые учения. Деревня и поместье — часть полигона. Но не летом, когда учения не проводятся.
Мелисса расстроилась.
— Понятно. Значит, тут все так и останется? Пока не исчезнет с лица земли?
— Думаю, мы можем только оценить Тайнхем как часть общественной истории и попытаться осознать ту жертву, которую принесли местные жители, — сказал Гай. — Именно так и происходит с другими деревнями, реквизированными во время войны. Некоторые из них вернули владельцам, но к моменту ухода военных жить там было уже невозможно. В основном они превратились в туристический аттракцион.
Мелисса вздохнула и принялась выкладывать еду из пакета. Она купила хлебные палочки с различными соусами к ним, буханку хлеба с хрустящей корочкой, два вида сыра, аппетитную ветчину в ломтиках, а также бумажные тарелочки и стаканчики для воды. Она была весьма довольна своим выбором, но вдруг сообразила:
— Вот черт. Забыла попросить пластиковые приборы, чтобы резать сыр и ветчину. Боюсь, придется есть руками.
Гай сел рядом с ней на траву и, оторвавшись наконец от созерцания поместья, оценил разложенные перед ним яства:
— Впечатляюще.
— Налетайте, — пригласила Мелисса.
Гай отломил кусочек сыра бри. Зажав его двумя пальцами, он, прищурившись, смотрел на здание.
Мелисса проследила за его взглядом.
— В чем дело? — спросила она.
— Ни в чем. — Гай покачал головой и, положив сыр в рот, начал жевать. — А вы в курсе, что владелец дома, сэр Альберт Стэндиш, был членом парламента?
Мелисса отрицательно покачала головой и скрутила в трубочку ломтик ветчины.
— Боже, как досадно. Быть членом правительства и все равно лишиться дома наравне с простыми избирателями. Никаких привилегий. Вряд ли он был в восторге. Это на него работала ваша бабушка?
— На Стэндиша и его жену, леди Веронику. Хотя бабушка не слишком лестно отзывается о хозяине дома. Как я понял, он был порядочным негодяем. Бабуля служила горничной. И оставалась со Стэндишами до самого конца. — Гай нахмурился, пытаясь припомнить, что еще рассказывала ему бабушка. — Хотя она очень любила леди Веронику. Семья владела деревней и всеми прилегающими фермерскими землями. Те, кто тут жил, должны были арендовать землю у Стэндишей.
— И куда они все отправились? Я имею в виду местных жителей. Как можно переселить целую деревню в разгар войны?
— Им предоставляли временные жилища в соседних деревнях. Некоторые отправились жить к родственникам, — ответил Гай. — Мои предки переселились к родне, а потом бабуля поступила на военную службу и уехала.
Мелисса глянула на дом и окунула хлебную палочку в густой овощной соус.
— А куда направились Стэндиши?
— Хороший вопрос. У них наверняка был дом в Лондоне. — Гай скатал ветчину в рулетик и тоже посмотрел на Большой дом.
Они еще немного поболтали, а потом, покончив с едой, прибрали за собой и не спеша двинулись в сторону церкви.
— Мне не терпится посмотреть на снимки, — призналась Мелисса. — Вы разожгли во мне любопытство. Надеюсь, фотографии меня не разочаруют.
— Вы не пожалеете.
Гай отворил массивную дверь, и Мелисса вошла в церковь. Гай снял солнцезащитные очки и повесил их на кармашек рубашки. Церковь выглядела прекрасно как снаружи, так и внутри. Она была выстроена из того же светлого камня, что и Большой дом; лучи солнца, проходившие сквозь высоченные витражные окна, радугой ложились на выложенный плиткой пол. Вокруг слонялись туристы. Пожилой гид с бейджиком «Редж» моментально узнал Гая и засуетился. Историк пожал ему руку и приложил палец к губам, давая понять, что они не одни. Гид понимающе улыбнулся — ему льстила возможность быть частью узкого круга посвященных — и предоставил Гая с Мелиссой самим себе.
Мелисса задрала очки повыше на лоб и принялась рассматривать витражи на окне. Свет проникал сквозь цветные стекла и дробился великолепными переливами. Подняв голову, Мелисса сосредоточенно изучала витражи, а Гай, облокотившись на церковную скамью, смотрел на девушку и восхищался ее красотой. В таком освещении Мелисса казалась почти неземным созданием.
Мелисса обернулась и медленно направилась к нему. Гай почувствовал, как сердце рвется наружу.
— Ну, господин историк, — тихо произнесла Мелисса, — показывайте мне ваши снимки.
Он подвел ее к стендам, висящим в нефе. На каждом были выставлены снимки домов и их владельцев; фотографии сопровождались небольшими пояснительными текстами, излагающими историю и дальнейшую судьбу персонажей.
— Это бабуля. — Гай с гордостью указал Мелиссе на девочку-подростка в переднике. Волосы у нее были собраны в высокий хвост, несколько прядей ниспадали по контуру лица.
— Она была красоткой, — улыбнулась Мелисса и повернулась к Гаю. Он стоял совсем близко от нее и тоже улыбался, отчего в уголках его глаз собрались лучики морщинок.
Мелисса с большим интересом изучала надписи и разглядывала снимки домовладений, почты и жилища священника. На последнем стенде Мелисса прочитала краткий текст о Большом доме, который она уже видела в рекламной листовке, а также снимки поместья в разных ракурсах, сделанные в его лучшие времена. Там было несколько черно-белых фотографий прислуги и владельцев, заснятых в разные годы. Потом ей предстал портрет сэра Альберта Стэндиша и его супруги Вероники на фоне их дома. Этот портрет был крупнее и отчетливее того, который она видела на табличке у Большого дома: он давал возможность хорошенько разглядеть хозяев. Согласно подписи, их сфотографировал представитель местного Исторического общества. Лица Вероники и Альберта поразили Мелиссу. Владельцы поместья оказались намного моложе, чем она себе представляла. Им было не больше двадцати с хвостиком. Мелисса почему-то считала, что они уж никак не моложе сорока.
Она подняла бровь.
— Леди Вероника была очень красивой женщиной, — сказала она присоединившемуся к ней Гаю. У Вероники были темные волосы, возможно, рыжие, хотя по черно-белой фотографии определить было трудно. Они были зачесаны на одну сторону по тогдашней моде и водопадом локонов ниспадали на плечи. Густые ресницы, довольно высокие скулы, на губах яркая, как решила Мелисса, красная помада. Мелисса переключила внимание на стоявшего рядом с Вероникой мужчину: — И супруг ее тоже красавец.
— Ну да. Если такая внешность в вашем вкусе, — пошутил Гай.
Сэра Альберта отличали тяжелая нижняя челюсть и темные волосы, которые падали бы на лицо, но благодаря бриолину лежали волной надо лбом.
— Представляете, как выглядели их дети? Как супермодели, — начала фантазировать Мелисса.
— Кажется, у них не было детей. Бабуля ничего такого не рассказывала. По крайней мере, когда она у них работала.
— Очень жаль. Значит, у поместья нет наследников?
— Нет. После войны этот дом, как и вся деревня, был подвергнут принудительному выкупу. И хотя хозяин был членом парламента, это ничего не меняло. — Гай кивнул на портрет сэра Альберта: — Поместье ему так и не вернули.
Мелисса смотрела на Альберта и Веронику Стэндиш. Фотография была сделана в декабре 1943 года, в тот самый месяц, когда деревня превратилась в призрак. Знали ли они в момент съемки, что их выселяют навсегда?