На рубеже нашей эры в Чальчуапе возводились резные стелы и алтари с иероглифическими надписями и календарными датами по эре майя. Однако вскоре быстро растущий город гибнет, став жертвой катастрофического извержения близлежащего вулкана Илопанго, засыпавшего все окрестности толстым слоем пемзы и пепла.
В центральной части горной Гватемалы, на окраине современной столицы этой центрально-американской страны, до сих пор уцелели еще отдельные земляные холмы пирамидальной формы — остатки некогда крупного центра культуры майя, получившего у археологов название Каминальгуйю (что означает на языке майя-киче «Холм Мертвых»). Он возник, по-видимому, еще во II тысячелетии до н. э., но наивысшего расцвета достиг в последние столетия до нашей эры, во времена существования здесь керамики «Мирафлорес». В этот период в Каминальгуйю получает широкое развитие традиция возведения каменных стел с изображениями вождей и богов и с иероглифическими календарными надписями. Стела 1, например, изображает босоногого персонажа в пышном ритуальном костюме и две горящие курильницы по бокам от него. На стеле 11 показан человек в плаще, с маской божества на лице. В левой руке он держит подобие ритуального топорика и «фигурный» предмет из кремня. Но самой значительной находкой считается стела 10, высеченная из черного базальта и разбитая еще в древности на куски. На стеле изображены антропоморфный ягуар, человек и божество. Там же помещены и колонки иероглифов — древнейший из известных на сегодняшний день иероглифических текстов майя.
«Я почти уверен, — говорит известный археолог из США Эдвин Шук, — что иероглифика майя появилась впервые в Каминальгуйю или в близлежащих районах Тихоокеанского побережья Гватемалы, а сам Каминальгуйю был вполне сложившимся городским центром уже в 300 г. до н. э.»[17].
Остается выяснить, какова же была дальнейшая судьба раннеземледельческой культуры, возникшей в начале I тысячелетия до н. э. в лесах Южной Мексики и Северной Гватемалы (Центральная область). Имеет ли она какое-нибудь отношение к блестящим достижениям майя, характерным уже для последующей эпохи — эпохи цивилизации?
Многие зарубежные исследователи признают факт возникновения цивилизации майя на основе местной доклассической культуры. Но как только дело доходит до анализа конкретного материала, начинают недоумевать по поводу резкого качественного отличия классических памятников майя от более скромной культуры предшествующего времени. Между тем преемственность между ними прослеживается довольно четко, причем в ключевых областях материальной культуры. Здесь, видимо, уместно будет напомнить, что города классического периода — главные центры майяской цивилизации — обычно выделяются археологами на основе нескольких характерных признаков: монументальная каменная архитектура со ступенчатым (ложным) сводом, культ резных каменных стел со скульптурными изображениями и надписями, иероглифическая письменность и календарь, царские гробницы с заупокойными храмами над ними, планировка основных архитектурных построек вокруг прямоугольных дворов и площадей, ориентированных по странам света, «акрополи»-цитадели и др.
Архитектура
Благодаря многолетним раскопкам городов майя исследователи собрали к настоящему времени множество важных сведений о каменной архитектуре классического периода. Несмотря на ряд локальных отличий, почти для всех архитектурных стилей майя свойственно несколько общих признаков: а) употребление ступенчатого свода (за исключением части горной Гватемалы); б) планировка архитектурных сооружений в виде комплексов, расположенных вокруг прямоугольных двориков или площадей; в) повсеместное использование стилобатов — фундаментов в виде усеченных пирамид или платформ; г) концентрация важнейших религиозных и административных зданий города на естественных или искусственно созданных возвышенностях — «акрополях» и т.д.
Хотя монументальная архитектура майя I тысячелетия н. э. изучена довольно хорошо, многие важнейшие вопросы, связанные с ней, по-прежнему остаются нерешенными. Особенно много споров вызывает вопрос о времени и месте происхождения построек со ступенчатым сводом, наиболее специфических для архитектуры классической эпохи. Ряд исследователей, в их числе С.-Г. Морли и О. Смит, пришли к выводу о местном происхождении ступенчатого свода около IV в. При этом они неоднократно подчеркивали, что наиболее ранние образцы каменных зданий со ступенчатым сводом на территории майя появляются прежде всего в Петене и Белизе.
Археологические работы последних лет позволили значительно уточнить прежнюю точку зрения. В 1962 г. в Алтар-де-Сакрифисьосе, на северо-западе Петена, внутри пирамиды позднеархаического времени была обнаружена гробница, сложенная из тесаных блоков красного песчаника. Она была перекрыта ступенчатым сводом. Обломки керамики, найденные внутри пирамиды, относятся примерно к 300—100 гг. до н. э.
Точно такие же каменные гробницы со ступенчатым сводом (погребения 166, 167, 85) были найдены при раскопках Северного акрополя в Тикале. Все они хорошо датированы серией радиоуглеродных проб и керамикой 50 г. до н. э. — рубежом нашей эры.
Следовательно, в Петене первые каменные постройки со ступенчатым сводом появляются еще на заключительном этапе архаического, или доклассического, периода. В техническом отношении это были еще довольно простые сооружения — каменные гробницы с низкими стенами. Но сам принцип сводчатых перекрытий был уже изобретен. В дальнейшем, около рубежа нашей эры, майяские архитекторы стали применять ступенчатый свод и при сооружении более крупных зданий — храмов и дворцов. Свидетельством тому служит обнаруженный при раскопках в Тикале монументальный каменный храм, пирамидальное основание которого имело размеры 13x11,4 м и около 4,4 м в высоту. Стоящее на вершине пирамиды здание имело сводчатое перекрытие и состояло из двух комнат, расположенных одна за другой. По своему внешнему оформлению этот храм почти ничем не отличался от ритуальных сооружений классической эпохи (планировка, маски ягуара из стука по краям лестницы и т. д.). Судя по данным радиоуглеродного анализа, вновь найденное здание со сводом относится к самому рубежу нашей эры.
С позднеархаического времени начинается также широкое использование в строительстве тесаных каменных блоков и известкового раствора, облицовка храмов слоем белого стука и т. д.
Другая характерная черта классической архитектуры майя — планировка зданий вокруг прямоугольных двориков и площадей. Первые признаки подобной планировки появляются в горной Гватемале еще в 1000—500 гг. до н. э. Но широкое ее распространение приходится на позднеархаический этап культуры майя, то есть 500—50 гг. до н. э. Подобная планировка свойственна почти всем крупным майяским памятникам (постройки группы «Е» в Вашактуне, в том числе знаменитая пирамида «E-VII-суб»; архитектурные комплексы Тикаля, Алтар-де-Сакрифисьоса и др.). Примечательно и то, что планировка ряда памятников майя эпохи цивилизации зародилась еще в позднеархаических архитектурных ансамблях. Строители эпохи цивилизации попросту расширяли старые холмы-фундаменты, включив их в новые, более крупные сооружения.
В конце архаического периода в крупных селениях майя — ритуально-административных центрах (протогородах) — возникает своеобразный архитектурный комплекс, получивший условное название «акрополь». Появление акрополя отражает важные социально-политические сдвиги внутри общества майя и знаменует собой сложение раннеклассовых государственных образований.
Акрополи были обнаружены в позднеархаических слоях Цибилчальтуна на Юкатане (400—300 гг. до н. э.) и в Тикале (200— 100 гг. до н. э.).
Таким образом, основные черты архитектуры, характерной для классического периода, зародились, по-видимому, еще в недрах архаики и были вполне отчетливо представлены в Петене уже с 200—100 гг. до н. э. (каменные здания со сводом, планировка вокруг прямоугольных двориков и площадей, акрополи и т. д.).
У истоков развитой каменной архитектуры майя стоит, вероятно, типичная хижина майяского земледельца, которая в почти неизменном виде сохранилась до сих пор у индейского населения Юкатана. Стены ее построены из вертикально врытых в землю столбов или жердей и покрыты слоем глины и белого стука. Высокая островерхая крыша с крутыми скатами изготовлялась из листьев пальмы или из снопов тростника. Крутые и высокие крыши делались для того, чтобы облегчить сток воды и не допустить ее проникновения внутрь дома во время ливней в сезон дождей.
По мнению некоторых зарубежных исследователей, именно высокая и островерхая крыша майяской хижины послужила прототипом для создания ступенчатого свода каменных зданий. Это сходство еще более усиливается благодаря наличию внутри каменных зданий со ступенчатым перекрытием деревянных поперечных балок, служивших дополнительным креплением для крыши-свода.
Первоначально многие каменные постройки майя копировали хижины из дерева и глины не только по внешнему виду, но и по планировке. Обычно это — удлиненное прямоугольное здание с одним внутренним помещением, дверь — единственный источник воздуха и света — делали посредине длинной передней стены. На узорчатых верхушках таких каменных зданий часто видна имитация продольной балки, характерной для тростниковых и лиственных крыш (например, фасад южного крыла четырехугольника Женского Монастыря в Ушмале). В позднеклассическое время имитация вертикальных деревянных столбов или жердей, образующих стены хижины, одна из характернейших черт каменной архитектуры Юкатана — (фасады дворцов в Сайиле и Лабне). Фризы ранних каменных построек Петена также отражают влияния деревянного зодчества.
Первоначальное ядро любого классического города майя состоит из прямоугольной, мощенной камнем площади, окруженной со всех сторон важнейшими храмами, общественно-административными зданиями и стелами. Зарождение этого вида планировки относится, как отмечалось выше, к позднеархаическому времени (500 г. до н. э. — рубеж нашей эры) и лучше всего прослежено на материалах архитектурной группы «Е» в Вашактуне.
Судя по историческим источникам, в центре многих раннеземледельческих поселений Мезоамерики[18] находилась прямоугольная площадь со священным деревом — местом общеплеменных собраний, религиозных обрядов и выборов очередного вождя. Вокруг такой площади стояли обычно и главные святыни племени: хижина вождя (а после его смерти — могила вождя) и святилище с фетишем племенного бога. Позднее священное дерево заменяют каменные стелы, а скромные деревянные хижины главы племени и божества племени — каменные колоссы городских центров.
Известный археолог Дж. Эндрюс (США) считает, что в основе комплекса «прямоугольная площадь — храм» лежит столь естественное у всех земледельческих народов представление «расчищенный участок земли (поле) — хижина». Согласно представлениям майя XVI в., земля имела плоскую прямоугольную форму, напоминая тем самым расчищенный в джунглях участок — «мильпу». По углам и в центре земли стояли «мировые деревья», ориентированные по странам света и служившие опорой для небесного свода из тринадцати слоев, или ярусов.
Таким образом, концепция «расчищенный участок (мильпа) — хижина» — это как бы искусственное воспроизведение человеком модели вселенной. Точно такая же идея заложена и в основу планировки любого майяского города (мощеные прямоугольные площади, ориентированные по странам света и окруженные главными храмами и дворцами). И следовательно, древнейший город майя — это также своеобразная модель вселенной.
Крупные поселения, которые в известной мере можно рассматривать как «протогорода», с зачатками формальной планировки и монументальной архитектуры (преимущественно культового характера), появляются на территории Центральной области майя лишь во второй половине I тысячелетия до н. э.
В Алтар-де-Сакрифисьосе в позднеархаическое время уже существовал формальный центр, ядро будущего города, в виде прямоугольной площади, окруженной платформами, служившими основаниями для храмов. Первоначально эти платформы имели облицовку из адобов[*] и окаменевших раковин моллюсков, а позднее — из тесаного камня.
Аналогичное явление наблюдалось в 350—100 гг. до н. э. в Вашактуне, где в группе «Е» была сооружена прямоугольная, вымощенная камнем площадь, окруженная тремя храмовыми пирамидами-основаниями, также с облицовкой из каменных, грубо отесанных плит. Столбовые ямки на вершине пирамиды «E-VII-суб» указывают на то, что здесь стояло когда-то легкое здание из дерева, глины и листьев, наподобие современных индейских хижин. Точно такое же сооружение обнаружено и в группе «А» (пирамида «А» в комплексе «А-I»).
Несколько больше сведений о характере «догородских» крупных поселений майя конца I тысячелетия до н. э. дает нам Тикаль. Прежде всего в ходе многолетних раскопок здесь удалось получить некоторое представление о динамике развития этого памятника. В среднеархаическое время (600—300 гг. до н. э.) на территории Тикаля существовал земледельческий поселок площадью от 12 до 25 га без каких-либо признаков монументальной архитектуры.
В позднеархаическое время (конец I тысячелетия до н. э.) площадь поселения увеличилась до 3,8 кв. км. Тогда же появляются первые монументальные культовые сооружения и первый (каменный) вариант будущего Северного акрополя. Интересно, что наиболее ранний комплекс архитектурных сооружений Северного акрополя очень похож на группу из трех храмовых пирамид, разбитых вокруг прямоугольного двора в Вашактуне.
Центральная часть этого одного из старейших городов майя занимала около 15 га. Приведенные цифры были получены при использовании данных американского археолога О. Рикетсона о плотности городской застройки Вашактуна. Еще в 30-е гг. нашего века этот исследователь применил при раскопках весьма оригинальный способ определения плотности застройки на единицу площади — с помощью крестообразных просек, проложенных точно по странам света, начиная от центра города. Сам автор этого интересного проекта применил полученные материалы только для одной цели — подсчета примерного количества жилищ, и, соответственно, жителей в зоне города. Но на основе составленной Ри-кетсоном карты Вашактуна оказалось возможным высчитать со значительной точностью площадь центра и всего города.
Скорее всего, ранний майяский город и происходит по прямой линии от этих крупных поселений — вероятно, племенных центров, мест пребывания верховного вождя и местонахождения святилища главного божества племени. Все архитектурные и археологические признаки города майя (каменные храмы и дворцы со ступенчатым сводом, планировка вокруг прямоугольных дворов и площадей, акрополи) появляются в комплексе к рубежу нашей эры.
Письменность и календарь
Как известно, появление каменных резных стел с календарными датами, записанными по системе «длинного счета», считается важнейшим признаком классической цивилизации майя. Поэтому поиски истоков письменности и календаря всегда занимали заметное место в работах зарубежных исследователей. В настоящее время древнейшей стелой с календарной датой по эре майя в равнинной лесной зоне пока считается стела 29 из Тикаля, найденная в 1960 г. (ее дата соответствует 292 г. н. э.). Вместе с тем несколько скульптурных монументов с более ранними датами, записанными по системе майяского календаря, было обнаружено за пределами Петена — общепризнанного центра классической цивилизации майя. Это прежде всего стела «С» из Трес-Сапотес, в штате Веракрус (культура ольмеков), имеющая дату, соответствующую 31 г. до н. э. Еще более ранней является стела 2 из Чьяпа-де-Корсо (36 г. до н. э.), то есть памятник, обнаруженный уже на исконно майяской территории. Целая серия стел с ранними датами приходится на Тихоокеанское побережье и горные районы Гватемалы: стела 1 из Эль-Бауля (37 г.), стела 2 из Коломба (ок. 41 г.), обломок стелы 10 из Каминальгуйю (этап «Мирафлорес»), стела 2 (I в. до н. э.) и стела 5 (126 г.) из Абах-Такалика. Есть датированные монументы и в Сальвадоре (стела 1 в Чальчуапе, рубеж н. э.).
Очень важную роль в формировании майяской письменности и календаря сыграли, по-видимому, культурные достижения северных областей Гватемалы (Верапас), где в Сакахуте и долине Салама археологи обнаружили земляные ступенчатые пирамиды и гладкие и резные стелы с ранними датами календаря майя, связанные еще с керамикой архаического времени. Никаких влияний ольмеков здесь не представлено даже в конце II — начале I тысячелетия до и. э. С другой стороны, астрономические выкладки позволяют теперь предполагать, что 260-дневный ритуальный календарь майя родился первоначально именно в этих местах. Дело в том. что он связан с 260-дневным интервалом между прохождением солнца через зенит. Такая картина могла наблюдаться только в поселениях, расположенных вдоль 15-й параллели. А именно на этой параллели и расположены и долина Салама в Верапасе и Исапа на Тихоокеанском побережье.
Следовательно, к началу нашей эры почти во всех горных областях майя существовала вполне сложившаяся и зрелая традиция возводить стелы с календарными датами в виде системы черточек и точек и различных иероглифических знаков. И только в Петене — центре будущей классической культуры майя — таких монументов до сих пор не найдено. Там самая ранняя находка подобного рода относится лишь к концу III в. н. э. Что это — случайность, роковое невезение исследователей или же закономерное явление, обусловленное определенными историческими причинами? Пока ответа на этот вопрос нет.
Одни ученые считают, что письмо у майя изобрел один гениальный человек, жрец-мыслитель, сделав это сразу, и поэтому искать истоки письма бесполезно. Другие утверждают, что наиболее ранние образцы майяской иероглифики были запечатлены древними писцами на листьях и, естественно, безвозвратно потеряны для потомков.
Находки археологов внесли наконец некоторую определенность в этот затянувшийся спор.
В ходе раскопок поселения Чьяпа-де-Корсо (в слоях 250 г. до н. э. — рубежа нашей эры) удалось обнаружить горшок с росписью, изображавшей знаки, отдаленно похожие на майяские иероглифы. На крупном обломке керамики с того же поселения (450— 250 гг. до н. э.) письмена такого же рода были нанесены резьбой. Здесь же была сделана и еще одна поразительная находка — плоская глиняная печать с изображением цифры «8», написанной по системе черточек и точек (черточка означает цифру «5», а точка — «1»).
Эти загадочные знаки, которые пока условно можно назвать «протописьменностью», найдены и в Тикале на глиняных сосудах 300— 100 гг. до н. э. Иероглиф майяского календарного знака «Акбаль» (название дня в ритуальном календаре) был изображен на фресковых росписях в Храме 5 в Тикале. Время сооружения здания — между 150 и 100 гг. до н. э.
Процесс возникновения письменности и календаря — необычайно длительное и сложное явление. От письменности следует отличать разрозненные пиктографические знаки, например петроглифы первобытных людей. Современная наука о языке позволяет с уверенностью считать, что письмо получает распространение только в цивилизованных обществах, то есть там, где имеются уже государство и классы. Истоки письменности и календаря прослеживаются теперь во всех основных очагах майяской культуры (Чьяпас, горная Гватемала, Петен) уже с позднеархаического времени (500 г. до н. э. — рубеж нашей эры). И не так важно, в конце концов, заимствовали ли жители той или иной области майя окончательный вариант календарной системы и письма у своих соседей, родственных им по языку и культуре, или же изобрели самостоятельно. По-видимому, здесь имели место и местная инициатива и обмен достижениями между соседними областями.
Монументальная скульптура
Что касается монументальной скульптуры, то у майя равнинной лесной зоны она появилась в более или менее сложившемся виде в конце III в. С другой стороны, многовековая и хорошо развитая традиция изготовления каменных скульптур в виде барельефных резных изображений на стелах и алтарях существовала в горных районах майя еще со среднеархаического времени. В Каминальгуйю стелы 4, 5, 9 с изображением маски дракона относятся к концу среднеархаического этапа, а в Исапе ряд стел и алтарей был установлен впервые приблизительно в то же время.
К числу наиболее ранних скульптур относится уникальное каменное изваяние из горной Гватемалы, которое по своим стилистическим признакам может быть датировано 500—100 гг. до н. э. Оно очень грубо изображает стоящего на коленях человека со связанными за спиной руками и с веревкой на шее. Это, по-видимому, самый ранний образец мотива «связанного пленника», который становится позднее господствующим в искусстве майяских городов классического периода. Как правило, связанных пленников изображали на победных рельефах и стелах, воздвигнутых в ознаменование побед города-государства над врагами.
Особый интерес для понимания истоков классической монументальной скульптуры майя имеют материалы из Каминальгуйю и с Тихоокеанского побережья Мексики (Чьяпас) и Гватемалы (Исапа).
Древнее поселение Исапа, расположенное на Тихоокеанском побережье мексиканского штата Чьяпас, содержит большое число каменных стел позднеархаического времени — до 244 монументов, из которых около 50 — резные. Искусство Исапы, видимо, почерпнуло кое-что из богатого художественного арсенала ольмеков. Например, явно заимствованы такие черты, как знак в виде «Андреевского креста», U-образный элемент, мотив ягуара, персонажи, выглядывающие из пасти ягуара, изображение небес и туч в виде завитков и волют, и т. д. Одной из центральных тем стиля Исапы было изображение божества (с непомерно вытянутой верхней губой и огнедышащими ноздрями — дым показан в виде завитков), которое, по мнению исследователей, происходит от чисто ольмекского мотива «человек-ягуар» и трансформировалось впоследствии в майяского бога воды и дождя — Чака. На стелах и алтарях Исапы в технике барельефа показаны животные, боги и человеческие существа. Боги грозы и дождя собирают воду в кувшины и выливают ее; боги-птицы летают по небу; боги мчатся по морским волнам в легких лодках, а в морских глубинах плывут рыбы, крабы и т. д.; есть божества, «ныряющие» вниз головой с небес; есть вооруженный персонаж, который обезглавливает врага. Стела 5 изображает религиозную церемонию, в которой участвует несколько человек, стоящих возле священного дерева — «древа жизни». Согласно мифологии майя, именно четыре таких гигантских дерева и поддерживали над землей небесный свод.
Среди других элементов, которые позднее появились в классическом искусстве майя, находится и двухголовое чудовище (Исапа, стелы 5,7 и 12). Исапа существовала с глубокой древности, но наивысший ее расцвет приходится на позднеархаическое время — последние века до нашей эры и начало нашей эры. И хотя в самой Исапе монументов с календарными датами и надписями нет, ее влияние весьма ощутимо на многих памятниках того же времени в восточных районах горной Гватемалы и на Тихоокеанском побережье (Эль-Бауль, Бильбао, Эль-Хобо, Монте-Альто, Абах-Такалик, Каминальгуйю и т. д.), где такие стелы с иероглифами есть.
Художники и скульпторы Каминальгуйю — другого важного центра культуры горных майя во времена поздней архаики (этап «Мирафлорес») — создавали из камня крупные стелы в стиле Иса-пы и украшали их колонками иероглифических надписей. Два таких монумента были случайно найдены при прокладке осушительной траншеи. Первый из них — гранитная стела с изображением идущего человека, лицо которого прикрыто маской длинногубого бога. Персонаж несет в руке предмет из кремня вычурной формы. По сторонам от него — горящие глиняные курильницы того же самого типа, который находили в Каминальгуйю при раскопке слоев с керамикой «Мирафлорес».
Другая стела, разбитая еще в древности на куски, украшена изображениями нескольких исапанских богов. Один из них, бородатый, связывает веревкой персонажа, у которого вместо глаз трезубец. Он является, вероятно, предшественником некоторых божеств из Тикаля в Центральной области майя. Иероглифы, вырезанные возле трех фигур, могут быть их календарными именами, поскольку в доколумбовой Мезоамерике и боги и люди отождествлялись с теми днями календаря, в которые они родились. Более длинный иероглифический текст, помещенный ниже упомянутой сцены, пока не прочитан, но, по мнению ряда авторитетных исследователей, он может считаться прямым предшественником классической письменности майя.
Стела 2 из Абах-Такалика, на Тихоокеанском побережье Гватемалы, изображает две фигуры, обращенные лицом друг к другу. Между ними — иероглифическая надпись, а ниже из облакообразного скопления завитков выглядывает исапанский бог неба. Первый иероглиф в надписи представляет собой наиболее раннюю форму «вводного иероглифа», который во всех классических текстах майя стоит в начале календарного цикла «длинного счета».
Надо сказать, что многие известные сейчас скульптуры из Абах-Такалика стилистически относятся к стилю Исапы. И это еще раз подкрепляет широко распространенное мнение о том, что культуры горной Гватемалы и Тихоокеанского побережья I тысячелетия до н. э. послужили реальной основой для последующего возникновения цивилизации майя в равнинной лесной зоне. Но на самом деле вопрос о взаимосвязях всех упомянутых стилей и культур выглядит гораздо сложнее.
За последние два-три года в Абах-Такалике открыты резные каменные монументы с изображениями персонажей высокого ранга, облаченных в традиционно майяские одежды и имеющих характерные для майя классического периода атрибуты власти и эмблемы. Это можно видеть, например, на стеле, где правитель майя держит поперек груди такую хорошо известную инсигнию царской власти в I тысячелетии, как «змеиная» (или ритуальная) полоса — в виде фигуры змеи. На другом монументе изображена майяская длинная одежда, расшитая бусами. Все эти детали отсутствуют в искусстве Исапы и широко представлены в классическом искусстве лесной зоны майя. Отличаются и основные изобразительные мотивы исапанских и майяских скульптур Абах-Такалика: у майя главное в скульптуре — идеализированные портреты представителей правящей династии, а в стиле Исапы — сложные и вычурные мифологические и ритуальные сцены. Непохожи и этнические типы людей, изображенных на монументах этих двух областей. Кроме того, большинство стел «майяского облика» из Абах-Такалика имеет иероглифические надписи и календарные даты «длинного счета» — прямые предшественники текстов на памятниках майя классического периода в Петене и на Юкатане (стела 2, I в. до н. э.; стела 5, 126 г. н. э. и т. д.), а в Исапе надписей и дат нет.
Древнейшие известные нам образцы каменной скульптуры из равнинной лесной зоны майя — это обломок статуи из Тикаля (100 г. до н. э.), стела 29 из того же города (292 г.) и «Лейденская пластинка» (320 г.). Все они в стилистическом плане демонстрируют известное сходство со скульптурными традициями горной Гватемалы (Каминальгуйю) и Тихоокеанского побережья (Исапа, Абах-Такалик).
Чрезмерное удлинение верхней губы на скульптурах Исапы и Каминальгуйю послужило, по-видимому, прототипом для создания масок бога Чака в классическом искусстве майя. Однако майя Центральной области творчески переработали формы этих масок и органично включили их в свою монументальную архитектуру еще в позднеархаическое время (между 200—50 гг. до н. э.). Речь идет о масках из стука, украшавших балюстрады лестниц у пирамидальных оснований храмов. Это были чисто майяские изображения, не имевшие аналогий в соседних культурах того времени. В Тикале в Храме 5, построенном между 150—100 гг. до н. э., две большие маски ягуара обрамляли центральную лестницу храмовой пирамиды.
В Вашактуне каждая из четырех лестниц пирамидального основания Храма «Е-VII-суб» была украшена восемнадцатью большими масками из стука. Одна группа масок отдаленно напоминает ольмекские изображения ягуара; другая — из восьми змеиных масок — весьма близка художественному стилю Исапы и Каминальгуйю конца I тысячелетия до н. э. В дальнейшем использование масок из стука для оформления лестниц храмовых пирамид получило у майя низменной лесной зоны самое широкое распространение (Акансех и др.).
Все высказанное позволяет предполагать, что Центральная и Северная области майя были заселены не ранее конца II — начала I тысячелетия до н. э. выходцами из горной зоны майя с запада (из Чьяпаса) и с юга (из Гватемалы, Сальвадора и Гондураса). Затем принесенная предками майя в тропические джунгли Петена и Юкатана раннеземледельческая культура развивалась самостоятельно. Именно на ее основе прежде всего и возникла блестящая цивилизация классического периода. Однако это не означает, что майя равнинной лесной зоны развивали свою куль-туру в полной изоляции от внешнего мира. Напротив, этот процесс протекал в постоянном и творческом общении с соседними областями: с родственными племенами Чьяпаса и горной Гватемалы, с культурой Монте-Альбана в Оахаке (предки сапотеков), с различными племенами Центральной Америки. Лишь в результате всех этих сложных процессов могла появиться к рубежу нашей эры такая жизнеспособная и яркая цивилизация, какой была классическая культура майя в Мезоамерике. Здесь уместно привести слова известного специалиста по древним майя Т. Проскуряковой (США) относительно загадки происхождения майяских городов-государств. «Когда мы впервые узнали, — пишет она, — что древнейшие стелы майя находятся в Северном Петене, этот район стал считаться «колыбелью первой американской цивилизации». До-классические пирамиды Гватемалы были первоначально встречены с недоверием, и когда больше стало невозможно отрицать их глубокую древность, то «место происхождения цивилизации» передвинулось в горные районы... Сейчас, когда в Веракрусе и Табаско появились еще более ранние постройки и изваяния, мы готовы возродить мнение М. Коваррубиаса об ольмеках как создателях «культуры-родоначальницы». Подобные термины вредны и абсурдны. Если уж мы должны обязательно пользоваться популярными определениями, то лучше сравнить процесс рождения цивилизации с наступлением волн океанского прилива. Ее генезис связан с творческим взаимодействием различных культур, и вряд ли хоть одна человеческая культура, находясь в полной изоляции, выйдет за пределы своего первоначального уровня»[19].