При мысли о том, что Хрипатый и Гнусавый охотятся на нее или собираются похитить еще кого-нибудь, ей еще сильнее захотелось все вспомнить. Мысли в голове путались. Алиса попыталась их упорядочить, но ничего не получалось.
— Все в порядке?
— Да. — Она открыла глаза. — Мысли путаются, хотя я очень стараюсь что-то вспомнить.
— Все вернется, — терпеливо проговорил он. Наверное, снова вспомнил, что он — полицейский. Добрый полицейский способен узнать гораздо больше, чем злой… Понизив голос, Блейк продолжал: — Спасибо за все хорошее, что ты сказала о моих родных. Мне по-прежнему трудно смириться с тем, что отец скончался, так и не узнав, что случилось с Кэролайн.
Он говорил с ней о чем-то очень важном для его семьи, и ей захотелось, чтобы он понял: ей не все равно. Пусть их брак не выдержал испытаний, но для нее по-прежнему небезразлично, что происходит с ним и его близкими. Из глубины ее души возникали эмоции, порожденные любовью и ничем другим.
Странно, что она по-прежнему любит мужа, с которым развелась…
— Ты поэтому по-прежнему служишь полицейским в Хьюстоне? — Алиса поняла, что угадала, заметив, как он плотно сжал губы.
— Скоро я вернусь на ранчо. Там мое место. Сейчас мы ездим туда по очереди, чтобы с мамой рядом постоянно кто-то был. Нам известно, что папу убили, когда он расследовал похищение Кэролайн. А еще мама призналась, что он был болен. Болезнь не должна была унести его сразу, но со временем ему стало бы хуже.
— Наверное, именно поэтому твой отец заново открыл дело.
— Мы считаем так же. Он понимал, что времени у него мало. Хотя болезнь подтачивала бы его несколько лет, он уже увидел конец пути и хотел довести расследование до конца.
Алиса впервые услышала о том, что у Блейка была сестра, которую похитили из колыбели, когда они ехали знакомиться с его родителями. Он пригласил ее на ранчо, потому что их отношения переходили на следующий уровень.
С той самой минуты, как она приехала на фамильное ранчо О'Конноров, ей оказывали самый теплый прием. Ранчо, со всей его пышностью, застало ее врасплох. Кроме того, тогда она впервые поняла, что родители Блейка — богатые люди. Не просто богатые, а очень богатые. Ее отцу денег вечно не хватало; он все время охотился за ними, пытаясь поймать их голыми руками. Деньги в буквальном смысле ускользали у него между пальцев.
Они не бедствовали. Были сыты, одеты, у них была крыша над головой. Мама не работала и занималась ее воспитанием. Вначале ее родители собирались завести трех или четырех детей, но у мамы была сложная беременность, и потом у нее не могло больше быть детей.
— Моя мама зависит от меня в финансовом смысле, — выпалила Алиса. — Прости, я не нарочно меняю тему! Просто вдруг вспомнилось.
— И что же?
— Вот почему я так много работала, чтобы помочь отцу. Теперь я в этом уверена! — Она заметила, как удивился Блейк. Значит, раньше она ему в этом не признавалась. Почему?
— Может быть, тебе стоит записать это, — кивнул он, показывая на лист бумаги у нее в руке.
Она разгладила листок и написала: «Проблемы с деньгами?»
Как только речь зашла о деньгах, ей в голову пришел совершенно другой мотив. Поэтому она написала еще одно слово: «Жадность».
— Жадность — один из главных мотивов для убийства. — Но Блейк понимал, что в ее случае Алиса нужна была похитителям живой.
— Пальцы… Хрипатый признался: ему трудно представить, как придется сломать или отрезать мне палец, чтобы я заговорила. Еще они упоминали людей с кличками Блокпост и Судья, но я понятия не имею, кто они такие.
Жадность могла стать поводом для похищения. Либо за выкуп, но в ее случае о выкупе речь явно не шла. Либо для того, чтобы получить какие-то сведения.
Алиса ахнула:
— Нужно позвонить маме и попросить ее уехать на несколько недель!
Блейк молча протянул ей телефон.
Она смотрела на него, часто моргая.
— Понятия не имею, какой у нее номер.
— Подожди. — В наши дни никто не запоминает телефонные номера. Он поискал номер ее матери в списке контактов.
— Ты его сохранил?! — еле слышно произнесла она, и Блейк посуровел. Не хотелось давать ей ложную надежду.
— Скорее, не удалил.
— Вот как…
Слова «Вот как…» все больше его раздражали.
Алиса взяла у него телефон, их пальцы соприкоснулись, и обоих ударило током. Он, как мог, старался сделать вид, будто ничего не заметил.
— Мама, — сразу начала Алиса, — где ты?
Прошло несколько секунд.
— Ты можешь сегодня переночевать у подруги? — спросила Алиса. Потом: — Собери сумку на выходные. Возможно, мне придется… Нет, сейчас я ничего не могу объяснить. Все расскажу потом. Хорошо? — Снова недолгое молчание. — Ты мне веришь?
Должно быть, она произнесла волшебные слова, потому что Алиса кивнула, и на ее губах заиграло подобие улыбки.
— Хорошо. Спасибо, мама. Я все объясню потом.
Она посмотрела на Блейка. Их взгляды встретились, и сердце у него сжалось.
— Да, это телефон Блейка. Более того, он стоит рядом, и, если хочешь… — Она помолчала, слушая ответ. — Он все поймет. Нам нужно решить кое-какие вопросы у него в доме. Кто-нибудь к нам приходил последнее время? — спросила она. — Хорошо. Нет… не отвечай на звонки, если звоним не мы с Блейком. И не подходи к двери, если позвонят. Упакуй вещи… Что? Да… И я, и ребенок в порядке. — Еще несколько секунд она слушала. — Здесь не о чем беспокоиться. Будь осторожна, а я приеду за тобой, когда тебе можно будет вернуться домой. Договорились?
Она кивнула и улыбнулась, ее лицо словно озарилось. Блейк не хотел размышлять о том, как красива его бывшая. Сейчас она ждала ребенка и как будто светилась изнутри… Она стала еще красивее. Внешность для Блейка не играла особой роли. Он высоко ценил ум, чувство юмора и доброту. А красивая внешность — лишь глазурь на торте.
Вернулся вопрос, над которым Блейк размышлял много ночей: что он тогда сделал не так?
— Помнишь, я спрашивала, когда мы в последний раз разговаривали? — спросила Алиса. Должно быть, пытается что-то узнать у матери. — Да… когда это было?
Она кивнула и несколько раз произнесла: «Угу». — Хорошо, езжай к Энни и радуйся жизни, — сказала наконец Алиса, нажала отбой и повернулась к Блейку с довольным видом: — Она обещала прислать эсэмэску, как только приедет к подруге Энни.
Теперь стало еще важнее отвезти Алису в контору, которую она делила с отцом.
— А что насчет места, где ты жила? Ты не вспомнила? — спросил он.
Она покачала головой.
— Наверное, где-то у меня есть твой адрес…
Может, в бракоразводных документах? Он совершенно не помнил. Весь тот период времени сливался в одно размытое пятно; откровенно говоря, ему не хотелось ничего вспоминать. Но где-то наверху, у него в кабинете, лежат бумаги…
— Можно будет найти фото твоего дома. Надеюсь, фото оживит твою память.
Ну да, программа Google Maps им в помощь… Он побежал наверх, по пути вспоминая, где могут лежать документы, связанные с разводом, хотя поклялся, что больше не посмотрит на них после того, как поставил свою подпись. Блейк взбегал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. На втором этаже находились главная спальня и еще две; одну из них он приспособил под кабинет. Во второй спальне оборудовали гостевую комнату. Его братья по очереди составляли ему компанию после того, как он развелся. В главной спальне имелась собственная прихожая, а гостевая комната и кабинет располагались через стену.
Блейк сразу же подошел к письменному столу, но вспомнил, что бумаги, скорее всего, в шкафчике у него за спиной. Опустившись на одно колено, выдвинул нижний ящик. Внутри увидел папку, подписанную словом: «Развод». Ему стало не по себе; воспоминания о процессе и сейчас вызывали у него горечь.
Запечатанный конверт лежал там же, куда он его убрал после того, как адвокат заверил его, что все подписано и все в порядке. Данные им обеты обесценились странным выражением «непреодолимые противоречия». Что это вообще значит?
Блейк схватил конверт и, возвращаясь вниз, услышал звонок своего мобильного телефона. Звонок перевели на автоответчик — он не успел добежать вовремя.
Алиса встретила его у подножия лестницы с телефоном в одной руке и его ноутбуком под мышкой.
Когда их пальцы соприкоснулись, обоих снова ударило током. Рядом с ней он почувствовал ее аромат — смесь лаванды и весенних цветов. Аромат мгновенно оживил все его чувства. Он не успел выбросить ее любимый лосьон для душа.
— Вот твой телефон, — низким, грудным голосом произнесла она. Глаза у нее сверкнули.
Блейк узнал этот ее взгляд. Проклятие, он ощущал то же самое! Физическое влечение не изменяло им до самого конца. Можно называть его идиотом — а он, в самом деле, был идиотом, потому что не заметил заранее признаков того, что теряет жену, — но он верил, что здоровая сексуальная жизнь означает, что они подходят друг другу во всех отношениях. После смерти отца Алиса замкнулась в себе, стала рассеянной и равнодушной. Теперь он понимал: ее молчаливость свидетельствовала о какой-то проблеме. Какой? Может быть, именно той, из-за которой она ушла?
Он уговаривал себя, что ее появление к лучшему. Может быть, теперь он сумеет покончить с прошлым и начнет жить заново. Чисто мышечная память заставила его сунуть конверт под мышку рядом с ноутбуком. Между ними поместился телефон. Свободной рукой он потянулся к ее запястью, но вместо того погладил Алису по щеке. Дотронувшись до ее шелковистой кожи, Блейк мгновенно воспламенился.
Так легко опустить голову и поцеловать ее в пухлые розовые губы! Когда он так и поступил, то обвинил во всем чисто мышечную память. И ее губы оказались даже лучше, чем он запомнил.
Вкус у нее был сладкий и немного пряный после ужина мексиканской кухней. Блейк почувствовал острый перец, когда его язык скользнул к ней в рот. Алиса разомкнула губы, и он упивался сладостью оттого, что снова целовал жену. Жену?!
Последнее слово стало словно ведром с ледяной водой, которое вылили ему на голову. Он прервал поцелуй и прижался к ней лбом, желая, чтобы прошлого не было.