Сегодня обязательную повинность он уже отбыл, приходил вскоре после полудня и бормотал что-то о подарках и зверях, Северина не вслушивалась. Надеялась только, что наконец сможет спокойно поработать.
— Ну что, Дымок, попробуем завести? — спросила она у соседского кота, который стекал с подоконника и порой поглядывал на девушку жёлтым глазом.
Дымок, большой лохматый серый кот, порой искал у Северины политического убежища. Нрав зверь имел ленивый и вороватый, мышей не ловил, а вот как стянуть чего вкусненького у зазевавшейся бабы — так это всегда пожалуйста. Терпели его только за то, что с детьми ладил: у соседки было пятеро мал мала меньше, и у Дымка прекрасно выходило их убаюкивать. Забирался в колыбель, оглашал горницу басовитым урчанием, и хнычущий ребёнок моментом унимался.
К Горюновым он сбегал, когда услуги баюна не требовались, зато кто-то из старших детей начинал ловить «кису», заинтересовавшись пышным хвостом, или когда его опять застукали на воровстве. Сегодня был второй случай: через открытое окно светёлки Северина слышала ругань с соседского двора, Дымку явно перепало полотенцем, так что вскоре после скандала он возник на окне. А ей что? Кот делу не мешал.
И она коту не мешала. Сегодня по металлу работала только напильниками, небольшой визгливый станок помалкивал в углу, а это тихое шорканье не беспокоило чуткие уши.
«То — не знаю что» яснее не стало даже после того, как Северина целиком его разобрала. В нём не было сложных управляющих сетей, и вообще-то по своему устройству механизм лежал где-то между простыми часами и музыкальной шкатулкой. Что именно мастер нашептал на единственную нить — не угадать, но что-то сложное она делать точно не могла.
Пока Северина собирала, сверяясь с заметками, устройство, она больше задавалась другим вопросом: отчего у царя никто не попытался вскрыть игрушку и не заметил поломку? Всё же дураки редко получали звание Премудрых, и в царском окружении таких не было — Владимир их издалека видел. Может, с назначением подарочка они бы не разобрались, но сломанные колёса точно заметили!
Выходило, что до Северины никто эту штуковину не разбирал. А почему? Да потому, что никто такой задачи не ставил — очевидно же. Прошлый владелец о ней и думать забыл, а Владимир...
— Царь наш — тот ещё фрукт, — проворчала она. — Знал ведь, что я дуться долго буду, а прощения попросить — это ж надо Елисея урезонить. А он — нате! — выдумал способ, знал, чем купить. А вот возьму и не вернусь! Мне, может, на вольных хлебах раздольнее живётся… Ну как так можно с живыми людьми, а? Вот и я не знаю… ну вот вроде бы и всё, — решила она, оборвав бормотание. — Что, Дымок, попробуем послушать, что она там щёлкает?
— Северинушка, удели мне минутку! — оборвал её робкий голос.
Девушка устало закатила глаза и обернулась ко входу. Двери в Тридевятом царстве отродясь не запирали, разве что в богатых теремах да в царских палатах, тем более этим не вспоминала озаботиться Горюнова. Если мастерскую в светёлке она бы ещё подумала запереть, уходя, то сейчас…
— Елисей, я говорила уже — работаю! — проворчала Северина, но жалость подвела. — Что там у тебя, только быстро.
Елисей у царя уродился… никаким. Через минуту после расставания лица не вспомнишь! Волосы не густые и не жидкие, русые, худшего сорта — не прямые и не кудрявые, не волнами — а так, кривенькие. Лицом похож на Владимира, но у того ум в глазах и обаяние, а у меньшого сына полбеды черты невыразительные, так ещё выражение козье, взгляд пустой, того и гляди — жвачку начнёт пережёвывать. Борода росла жидкая, клочками, так что он её сбривал, и к лучшему. Ростом тоже не удался, худой, нескладный… Если бы он не преследовал Северину так настойчиво, она бы даже посочувствовала, что боги так небрежно состряпали. Ведь не сказать же, что совсем плохой — не злой, не подлый. Даже в этом никакой! Ну как не пожалеть?
— Вот! — оживился царевич и поставил на стол небольшую клетку.
— Это что за крыса? — растерялась Северина, разглядывая насупившегося зверька.
— Это диковинка из Трипятого царства, и не крыса вовсе, — с удовольствием объяснил Елисей. — Златобелка! Помесь обычной белки и одной зверушки из Второго колеса, грызлы.
— И зачем ты её приволок? — Девушка насторожённо покосилась на надувшийся меховой комок, который глядел в ответ с подозрением.
— В подарок! Они ручные совсем, ласковые очень. Ты животных любишь, Дымок же соседский, а так у тебя своя зверушка будет… Посмотри, какая славная! — он полез открывать клетку.
Северина о своей любви к животным слышала первый раз. Она переглянулась с котом, который сквозь ленивый прищур наблюдал за происходящим.
— Елисей, мне не нужна дома грызла! Одно только название нехорошо о ней говорит, и даже обычная белка не нужна, не говоря уже о плоде их противоестественной любви...
— Да ты просто с ней ещё не познакомилась! — упрямый царевич уже вытряхнул золотистый меховой комок на ладонь и положил на стол. — Смотри, какая славная! Погладь её!
— Воздержусь, — насторожённо заверила девушка.
Зверёк был поменьше обычной белки, но зато хвост имел роскошный — оказалось, в него он до сих пор кутался, оттого и походил на шарик. А теперь… Хвост листовидный, вроде бобриного по форме, но лохматый, лапки беличьи, зубы как будто острее, но белок Северина никогда не разглядывала.
Зверёк на столе принялся быстро осваиваться. Блестяшки не хватал, обнюхивал, фыркал и перебирался к следующей. При этом напрочь игнорировал Дымка, который на своём подоконнике замер и медленно-медленно, незаметно начал собираться в кучку. То, что ловить мышей он брезгал, ещё не значило, что не умел.
— Елисей, спасибо тебе, конечно, но верни лучше эту штуку хозяевам. Или отцу в зверинец отнеси, всё равно она именно там окажется… А мне работать надо!
— А ты уже разобралась с «тем — не знаю чем»? — сумел он найти повод для разговора. — А заведи его! Интересно же!
— Я бы предпочла сделать это в тишине, — прозрачно намекнула Северина.
— Я буду молчать, — заверил незваный гость и закрыл ладонями рот.
— Ладно, леший с тобой, — смирилась девушка. Тем более смотрел он на заводную штуковину как будто с искренним интересом, а ей и без свидетеля пальцы жгло.
Маленький ключик повернулся без усилия раз, другой, третий. Коробочка, подумав пару мгновений, закрутила шестерёнками и действительно начала тихо пощёлкивать. Дымок на окне навострил уши, но больше никак не отреагировал. То ли дело — белка.
До этого момента она сидела и умильно умывалась, начищая тупоносую лохматую мордочку. Повороты ключа заставили её разве что приподнять вислые треугольные уши, но не отвлечься от важного дела.
Зато когда «то — не знаю что» защёлкало, зверька буквально подкинуло. Опустившись на четыре лапы, он встопорщился, распушил хвост, вздыбил шерсть и в ужасе уставился на коробочку. Ни Северина, ни тем более Елисей не успели даже руку протянуть к зверю, когда тот с истеричным стрёкотом метнулся прочь со стола. Пущенной стрелой обогнув светёлку, что-то смахнув хвостом и уронив, дарёный зверь вылетел в окно, проскакав по опешившему от такой наглости коту, который едва не сверзился с подоконника.
Пронзительный визг подарка и грохот падающих предметов стих, и жидкая повисшая тишина показалась оглушительной. Хреновина на столе продолжала тихо стрекотать.
— Мра? — потрясённо уточнил кот.
— Сама не ожидала, — призналась Северина. — Ну, одно свойство этой штуки мы теперь знаем: она грызлей этих иноземных, прости Дажьбог, отпугивает. То есть как её… Златобелок. Что за дурное животное!
— Прости, — смущённо пробормотал Елисей, залившийся краской, и неловко сгрёб со стола клетку. — Пойду поищу. Жалко же, пропадёт!
Кот на подоконнике начал остервенело вылизываться — особенно там, где серую шубу осквернили чужие лапы. Он явно не возражал против пропажи чужака.
— Пойдём, помогу, — вздохнула Северина. — Один ты её до сварожьего пришествия будешь искать…
Елисей просиял. Девушка поняла, что с ответом погорячилась, но дурную зверушку и правда было жаль, тем более поверхностный взгляд показал, что вреда она особого не причинила. Так, уронила кое-что по мелочи. А царевич… Да он и так не отвяжется, какая разница?
Другого бы зверя вроде белки она бы и не подумала искать — это иголка в стоге сена, но яркая, блестящая золотом на солнце шёрстка грызлы горела издалека. Выглянув через голову Дымка, Северина высмотрела беглянку на ветке яблоньки в конце улицы.
Накинув лёгкий полушалок, чтобы прикрыть потрёпанную домашнюю рубашку, Северина решительно двинулась к выходу как была босиком, даже в лапти ноги совать поленилась. По такой погоде весь город, не считая служилых людей, обувью пренебрегал.
— Что эта зараза ест?
— Говорили, как белка… Сыр вот ещё уважает. — Воодушевлённый Елисей следовал за ней по пятам, то и дело порываясь то ли под локоток взять, то ли за косу поймать.
Царевич был настолько неравнодушен к её косе, что Северина рассматривала даже кощунственный вариант её отрезать. Он был заметно падок на красивые длинные волосы, да и к ней прицепился как раз после какого-то праздника, где увидел простоволосой, с расплетённой косой ниже пояса. Но вдруг теперь это уже дело принципа? Жалко же красоту, а уж если ещё и не поможет — совсем беда.
Северьян постоянно поддразнивал за эти рассуждения, приговаривая, что внимание царевича льстит, а она только хвостом вертит и дразнит парня. На что сестра неизменно возражала, что она ему уже всё сказала, что могла, а если брат предлагает попробовать единственное оставшееся средство — протянуть Елисея гаечным ключом по хребту, — тот её ещё не настолько умучил, чтобы живого человека бить. Это для витязей обычное дело, царевич же, поди, рассыплется от такого обращения, а её царь в острог за это. Нет уж.
Имелся надёжный способ его отвадить: выйти замуж за другого, но пока сердце ни к кому не лежало, больше увлечённое железками.
На улице было пустынно и тихо, только лениво брехала через несколько дворов старая сварливая псина. Народ ушёл на капище к реке, там проходили гулянья, а в городе, кажется, и не осталось никого. К лучшему, некому белку спугнуть.