— Приехали погостить? — произнесла она с приятным сельским выговором. — Вы привезли с собой хорошую погоду!
Чубик скреб лапами калитку, пытаясь войти. Судя по голосу, эта женщина из тех, у кого всегда найдется лакомый кусочек, чтобы угостить собаку. Встав на задние лапы, пес просунул нос между штакетинами калитки.
— А-а, это ты, Чубик! — узнав его, улыбнулась старушка. — Сейчас я поищу для тебя косточку. И для твоего приятеля тоже.
— Она и правда вылитая матушка Хаббард, — взволнованно прошептала Диана. — Интересно, у нее есть собака? Надо будет спросить.
Открыв калитку, друзья прошли по выложенной камнем дорожке с бордюром из примул и анютиных глазок и остановились перед открытой дверью. В коридоре было темно, и они не смогли ничего разглядеть.
— Проходите в дом! — послышался голос.
Ребята осторожно вошли. После яркого майского дня глаза с трудом привыкали к тусклому свету. Из входной двери они попали прямо в маленькую комнатку. Диана сжала руку Роджера.
— Смотри — шкаф! — шепнула она. — У нее есть шкаф, как в той песенке!
Матушка Хаббард стояла у открытого шкафа, встроенного в толщу каменной стеньг дома. Но этот шкаф, в отличие от упомянутого в песенке, не был пуст! Он был заполнен сковородками, кастрюльками, банками и кувшинами разных форм и размеров. Фактически это был не шкаф, а настоящая кладовая.
Старушка вернулась с двумя косточками для собак.
— А у вас когда-нибудь была собака? — вдруг спросила Диана.
— О нет, что вы! — удивилась матушка Хаббард неожиданному вопросу. — То есть своей собственной — не было. Я почти всю жизнь живу со старым дедушкой, а он, надо сказать, собак не любит. Я-то сама их очень люблю. Всегда угощаю чем-нибудь вкусненьким. Дедушка, правда, не возражает. Если, конечно, они не забегают в сад и не мешают ему отдыхать.
Удивительно было слышать, что у матушки Хаббард, которая сама уже далеко не молода, есть еще и дедушка, который сидит где-то в саду.
— А можно с ним поговорить? — спросил Роджер. — Он, наверное, очень интересный человек и, должно быть, помнит много удивительных историй.
— Как он сам говорит, ему уже за сотню лет перевалило, — сказала матушка Хаббард. — Сейчас он задремал. Знаете что, приходите как-нибудь в другой раз. Он расскажет вам о Ринг о'Беллз много интересного. Куда больше, чем эта женщина в Ринг о'Беллз-холле. Она о таком не читала и даже не слышала, можете мне поверить!
Ребятам это предложение показалось довольно заманчивым.
— Мы обязательно придем! — заверил Роджер. — И большое спасибо за косточки для наших собак.
Глава IV МЕСТНАЯ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЬ
Выйдя из странного домика матушки Хаббард, ребята заглянули в сад через высокую стену — не видно ли там старого деда. И действительно, в большом кресле крепко спал щуплый старичок, обложенный подушками. В его сухой морщинистой руке была зажата длинная глиняная трубка. Небольшой венчик реденьких седых волос обрамлял его голову. Без них она была бы совершенно лысой и гладкой. Его нос представлял собой крупную картофелину, но зато брови выглядели вполне солидно — густые и белые как снег, они почти полностью скрывали его закрытые глаза.
— Вид у него был бы очень суровый, если бы не нос, — понизив голос, сказала Диана. — Вы только посмотрите на его рот, на выпяченную нижнюю губу, на этот подбородок со странной клочковатой бородкой. Как вы думаете, ему и правда больше ста лет?
— На вид можно дать и двести, — сказал Снабби. — Эй, Чудик, куда ты лезешь, болван? Учти, дедушка терпеть не может всякие глупые выходки таких непутевых барбосов, как ты. Ди, подержи Чубика. Похоже, он решил сигануть через стену.
— Обязательно нужно зайти потолковать с ним, — сказал Роджер. — Сто лет — это вам не пустяк! Чего только он не помнит, наверное! Это же живая история!
Продолжив свой путь, они вскоре подошли к Ринг о'Беллз-холлу — внушительных размеров несколько мрачноватому зданию, выстроенному из массивных серовато-белесых каменных глыб. Казалось, что оно даже при бомбежке не шелохнется.
Две его башни — одна квадратная, а другая круглая — показались ребятам особенно примечательными. Выложенная каменными плитами дорожка вела к массивной парадной двери, усыпанной железными шляпками гвоздей, и она была открыта.
Дети вместе с собаками хотели зайти внутрь, но их остановил бесстрастный женский голос:
— С собаками вход воспрещен. Привяжите их в саду.
— Но они же будут лаять как сумасшедшие, — запротестовал Снабби.
— Тогда и вы оставайтесь с ними, — раздался тот же голос.
Сначала ребята не могли разглядеть, кто это говорит, потому что в большом вестибюле было темно — свет проникал только через узкое оконце в дальнем конце и через парадную дверь. Когда глаза привыкли к темноте, они увидели, что у боковой стены располагается стол и за ним сидит женщина, склонившаяся над вязаньем. На ней было строгое черное платье. Волосы с проседью, гладко зачесанные назад и собранные в пучок на затылке, открывали бледное худое лицо. Фигура ее казалась довольно бесформенной, а кисти рук были большими и костлявыми. Они быстро шевелились, постукивая спицами.
Ребятам ее лицо не слишком понравилось. Хотя рот был растянут в притворной улыбке, маленькие черные глаза смотрели неприветливо и настороженно. Сколько ей могло быть лет, на вид определить было трудно.
— Мы хотели осмотреть дом, — проговорила Диана. — Это разрешается?
— Да, но только не с собаками, — ответила женщина. — Я уже сказала вам, что с собаками вход запрещен. В доме много ценной старинной мебели и украшений, и животные сюда не допускаются. Они могут что-нибудь испортить.
— Пожалуй, это правильно, — сказал Роджер и вывел спаниелей за дверь.
Собаки были совсем не против, потому что им не понравился этот большой холодный дом и маленькая неприветливая женщина. Роджер привязал их к столбу, положил рядом косточки, подаренные матушкой Хаббард, и ушел, надеясь, что собаки не поднимут лай.
Ребята уплатили за вход и отдельно за осмотр потайного хода. Женщина отложила свое вязанье, намотала шерсть на клубок, после чего записала полученную сумму в большую приходную книгу, лежавшую перед ней на столе. Потом женщина встала и повела детей на экскурсию. Дом показался им каким-то мертвым и заброшенным. Даже в это чудесное теплое майское утро в нем царил пронзительный холод. Диана, которая была далеко не в восторге от увиденного, поежилась.
Женщина монотонно перечисляла множество фактов из истории старого дома и совсем не старалась сделать так, чтобы ее рассказ звучал интересно.
— …В 1645 году здесь жил Хью Доурли. Именно он назвал этот дом Ринг о'Беллз, — продолжала бубнить она.
— Почему? — спросил Снабби.
Наконец хоть что-то заинтересовало его в ее рассказе.
— На южной башне при нем было установлено несколько колоколов, — без всякого выражения ответила женщина. — Он звонил в них, когда происходили какие-то радостные события. Но однажды ночью колокола зазвонили сами по себе, хотя для этого не было никакого радостного повода. Наоборот, как впоследствии стало известно, был убит старший сын Хью Доурли, но он не знал об этом. Колокола зазвонили точно в момент его смерти.
Рассказ прозвучал довольно зловеще. В этот момент они находились в нижней части квадратной южной башни, а вверх вела узкая винтовая лестница. Было бы интересно узнать, куда она ведет.
— Вы можете подняться, если хотите, — сказала женщина. -#Там, под самой крышей, вы увидите колокола. Говорят, это те самые, что были при Хью Доурли, хотя совершенно очевидно, что этого не может быть.
Дети стали подниматься по лестнице, которая была узкой, крутой и с резкими поворотами. Приходилось идти осторожно, чтобы не споткнуться. На самом верху лестница заканчивалась небольшой площадкой. Задрав головы, дети увидели высоко над собой ряд колоколов, молчаливо висящих на толстых веревках. У Снабби тут же зачесались руки — так ему захотелось позвонить в них. Ему вообще нравилось все, что могло производить громкие звуки.
— Можно нам позвонить? — спросил он, хотя был совершенно уверен в отрицательном ответе.
Женщина-смотрительница была в шоке.
— Конечно, нет! — возмущенно сказала она. — Что подумают люди?
— Этого я не знаю, — признался Снабби. — Вот позвоним, тогда и выясним.
— Здесь нет веревок, чтобы звонить, — заметила Диана.
И действительно, к площадке, на которой они стояли, от колоколов не свисали никакие веревки. Они висели так высоко, что никаким способом невозможно было заставить их зазвонить.
— Они никогда больше не зазвонят, — сказала женщина. — Некоторые уверяют, что эти колокола зазвонят только тогда, когда в Ринг о'Беллз придут враги. Но это чепуха! Колокола не могут звонить сами по себе.
— А какие враги могут появиться здесь, в такой глухомани? — удивилась Диана. — Вообще-то эта старая башня с узкой винтовой лестницей и всеми забытыми колоколами, которые уже никогда не зазвонят, выглядит довольно странно. Правда, Роджер?
— Нет, я не согласен. Что за мрачные фантазии! — возразил Роджер. — Хочешь, я сейчас кину камень и какой-нибудь из колоколов зазвонит?
— Нет-нет! — забеспокоилась женщина. — Об этом не может быть и речи. Или мне придется попросить вас уйти отсюда.
— Я только пошутил, — улыбнулся Роджер. — А что еще здесь можно посмотреть?
И опять история дома предстала перед ними все в том же скучном перечислении дат и имен когда-то живших в нем людей. Дети понуро следовали за своим гидом, зевая и рассеянно глядя по сторонам. Но кое-что из сказанного заставило их вновь навострить уши.
— У леди Полетт имелась потайная камера, устроенная вот в этом камине, — бормотала экскурсовод, вводя их в маленькую комнатку с огромным камином.
Правда, большие старомодные камины имелись во всех комнатах. В некоторых из них дети даже могли бы встать, выпрямившись в полный рост и не касаясь головой широкого дымохода. Сажи внутри каминов не было, потому что уже много лет в Ринг о'Беллз-холле никто не жил.