Первым не выдержал Иаков.
— Подумать только! — воскликнул он.— Этот безбожник вместо того, чтобы черпать из нашей святости, насмехается над нашими возвышенными науками, считая их ничтожной тарабарщиной.
Базофон, который к этому времени уже достиг земного возраста в пятнадцать лет, так ему отвечал:
— Меня мало интересуют ваши разглагольствования о двухстах сорока формах невидимого! Вы лучше научите меня сражаться, как когда-то сражались с ангелом!
Иаков сорвался на крик, подобное желание показалось ему святотатственным. Потом он пошел к архангелу Гавриилу.
— Что случилось, господин профессор? — спросил архангел.— Вид у вас какой-то взъерошенный.
— Это все из-за того ребенка, из-за Базофона, который не заслуживает называться Сильвестром. Представьте себе, он насмехается над моей наукой, словно это какая-нибудь чепуха, иронизирует над моими видениями и — какое нахальство! — просит, чтобы я научил его сражаться с ангелами!
Гавриил внутренне посмеялся над возбуждением Иакова, но внешне этого не показал.
— Это значит,— заметил он,— что этому мальчишке необходимы силовые упражнения. Мы не уделили должного внимания культуре его физического развития. Он ведь смертный и к тому же подросток. Ему необходимо много двигаться. Поскольку я чистый дух, я не знаю, что надо делать в точности, но я поразмыслю над этим. Идите с миром, сиятельный господин.
Иаков пожал плечами и, ворча, удалился.
Архангел отправился к Иосифу-плотнику и рассказал ему о переживаниях патриарха. Иосиф погладил свою белую бороду, погрузился в длительное раздумье, как имел обыкновение делать, потом сказал:
— Из этого мальчонки получился отличный ученик плотника. Я не могу на него пожаловаться. Это свидетельствует о том, что он более способен к работе руками, чем к интеллектуальным умозрительным размышлениям. Ной попытался вбить ему в голову цифры и формулы, древнегреческие и древнееврейские слова, но Базофон совершенно в них запутался. Разве так строят корабль? Конечно же, не так. Сначала его контуры надо начертить на земле, а потом браться за топор.
— Совершенно согласен,— поспешно прервал его Гавриил, который не хотел втягиваться в подобный спор,— но скажите, кто, по вашему мнению, мог бы приобщить этого несмышленыша к физическим упражнениям?
Иосиф-плотник долго поглаживал бороду, потом изрек:
— Обратитесь к царю Давиду. Разве не он в юности победил великана Голиафа?
— Да об этом и речи не может быть! — воскликнул архангел.— Царь Давид? Совершенно исключается. Такое величие, такой блестящий монарх... Извините меня, Иосиф, но вы болтаете глупости.
— Ладно, ладно,— ответил плотник.— А что вы думаете о Самсоне?
Гавриил, казалось, был доволен.
— Этому, во всяком случае, не взбредет в голову сражаться в ангелами...
И, взмахнув крыльями, полетел к победителю филистимлян.
Самсон обитал в храме, совершенно таком же, какой он когда-то разрушил, уничтожив вместе с собой и всех поклонников Дагона. Зрение вернулось к нему, хотя и осталось заметное косоглазие. Огромный, мускулистый, он беспрерывно совершенствовал свое тело, поднимая колонны, каменные своды с такой легкостью, словно играл с ними. Его длинные рыжие волосы были заплетены в косы и уложены вокруг макушки в виде некоей золотой тиары. Далила, прекрасная филистимлянка родом из долины Сарек, изменница, давно помирилась с ним и теперь была у него служанкой.
— Приветствую тебя, о Самсон, сын Меноя из колена Данового,— произнес архангел, зная, как чувствителен атлет к своей родословной.— Я хочу тебе предложить принять участие в новой битве.
Самсон завязал узлом железный прут, с которым упражнялся, небрежно бросил его куда-то в сторону и спросил:
— Снова против людей из Газы?
— Они давно мертвы и давно похоронены,— отвечал ему Гавриил, смеясь,— На этот раз тебе придется обучить и натренировать одного юного смертного, взятого живым на Небо, которого наши учителя хотят подготовить здесь к упорной и жестокой борьбе против идолопоклонников.
— Почему бы и нет? — отвечал Самсон,— А то я уже начал скучать. Лишь Далила развлекает меня немного. Что же касается патриархов, то они слишком мрачны и к тому же открыто меня презирают. Вот хороший случай показать им, что моя сила не так уж и бесполезна, как они считают. Где ваш смертный?
— В западной части Рая. Ты сам туда доберешься или предпочитаешь, чтобы я тебя туда доставил на своих крыльях? — предупредительно осведомился архангел.
— Я слишком тяжелый,— ответил Самсон обиженным голосом.
Гавриил не настаивал, зная, до какой степени великан обидчив”.
ГЛАВА ПЯТАЯ,из которой мы узнаем, что такое назорей, а ученые теряются в предположениях
“Патриархи посовещались и решили отдать Базофона на попечение Самсона. Они поняли, что его дальнейшее обучение небесным наукам не имеет смысла, и внутри своих душ удивлялись, почему Мессия избрал для борьбы с язычниками этого взъерошенного и плохо воспитанного мальчишку, ведь столько других детей могли бы справиться с этой задачей значительно лучше. Впрочем, до возвращения молодого человека на землю оставался лишь один ангельский месяц.
Когда Базофон увидел Самсона, он почувствовал глубокое удовлетворение. Этот красивый атлет понравился ему намного больше, чем ученые стариканы, которые за пять небесных месяцев так ему надоели, что даже здоровье у него ухудшилось. Разве не начал он кашлять? Самсон нашел его кожу слишком бледной, а мускулы — слишком мягкими. Надо было устранить эти недостатки. И Самсон стал приобщать парня к древнему военному искусству племени Дан, которое он сам изучил в годы своей юности.
Базофон очень быстро отличился в упражнениях с палицей и в метании ядра. А вскоре для него перестало быть тайной и искусство падений. Его мускулатура день ото дня становилась все красивее. Сабинелла была в восторге, наблюдая, как гармонично развивался ее сын, и почти не прилагая усилий. Учитель из Самсона, конечно, был грубый, но даже эта грубость нравилась юноше. Вечером, после бега, прыжков, различных боевых упражнений, он возвращался к плотнику Иосифу и с не меньшим рвением совершенствовался в искусстве обработки дерева. Его единственной заботой стало стремление сравняться в сноровке со своими учителями.
Но приближалось время, когда Базофон должен был покинуть Рай, первые небесных полгода почти истекли. Юноша отправился к Самсону, который отдыхал в своем храме, и сказал ему:
— Все то, чему ты меня научил, пригодится мне больше, чем уроки этих старикашек. Но мне так и не удалось хоть бы раз одолеть тебя в поединке. Чего мне недостает? Мускулов?
— Нет,— ответил ему Самсон,— Это потому, что ты не назорей.
— Назорей? — воскликнул Базофон.— А что это такое — назорей?
— Быть назореем — это дар Божий, благодаря которому ты становишься поборником истины.
— Дай мне этот дар! — потребовал юноша.
— Не могу. Только Бог может им наградить.
Печальным вернулся Базофон в перламутровый дворец — свою личную резиденцию, который сейчас показался ему неудобным и некрасивым. Журчание фонтанов раздражало его. Сабинелла, увидев, что он загрустил, спросила, в чем причина его печали. Он ей во всем признался.
— Сходи к доброму плотнику Иосифу. Возможно, он знает, как стать назореем.
Базофон отрицательно покачал головой. Только патриархи, возможно, могли бы ему подсказать, как заполучить этот дар, но он так плохо с ними обращался, что они, конечно, не пожелают его даже принять.
Всю последующую ночь юноша не спал. Ворочаясь с боку на бок на своем ложе, он размышлял о том, как хорошо бы пойти к Богу и получить от него эту силу. Однако, хотя все постоянно вспоминали этого могущественного владыку, никто, казалось, Его никогда не видел. Он правил в сферах, расположенных гораздо выше, чем Рай. Только Святой Дух и Мессия имели доступ к Его Всемогуществу. И Базофон уже под утро решил проситься на прием к этим двум влиятельным персонам и умолять их, чтобы они замолвили за него словечко перед Всевышним.
В этот день Святой Дух инспектировал Райские сады. Распространился слух, что туда проникли черти достаточно высокого ранга с целью шпионажа в Святом Граде. Что же касается Иисуса, Мессии, то Он пошел встречать целую толпу душ, которые стали жертвами землетрясения в Антиохии, среди них было две сотни детей. Таким образом, когда Базофон подошел к Дворцу Святых Предзнаменований, привратник ему сообщил, что Их Сиятельства отсутствуют, но что святой Петр с радостью его примет, если только он согласится немного обождать. И ему предложили посидеть на скамье в прихожей, где уже находились около сотни посетителей.
Мог ли он спокойно там усидеть? Это было не в его характере. Он снова подошел к привратнику и заявил, что поскольку в Раю он единственный смертный, то имеет право на некоторые привилегии. И потребовал, чтобы его приняли немедленно.
— Ну и ну, молодой человек, какой же вы прыткий! — сказал привратник.— Наоборот, я считаю, что вас следует принять в последнюю очередь. Ведь все эти люди — святые. А кто будете вы?
— Я ученик Самсона,— отвечал Базофон,— и если вы сейчас же не сообщите святому Петру, что я прошу у него аудиенции, я и рассердиться могу.
Привратник никогда здесь ничего подобного не слышал. И не удивительно — ведь он пребывал на Небе уже четыреста лет и давно не встречал смертных.
— Тише, тише, дружок,— сказал он, чтобы успокоить гнев, который, как он чувствовал, уже закипал в молодом человеке.— Но почему вам надо так быстро встретиться с князем апостолов? Доверьтесь мне. Возможно, и я смогу вам в чем-то помочь.
— Я хочу получить дар назорея, прежде чем вернусь к людям.
Привратник чуть не задохнулся от удивления.
— Тебе? Дар назорея?
И он громко расхохотался, приведя этим Базофона в неистовую ярость. Юноша поднял конторский стол, за которым сидел дежурный привратник и бросил его в стену с такой силой, что он рассыпался. Потом схватил беднягу за шиворот, поднял его на высоту своего лица и заорал: