— Он ещё с комаром не справился, хватит ему дня на два жевать, — ответил тот, открывая банку с мёдом.
А в это время набежало облачко. Разрастаясь, оно упрятало солнце и положило на землю густую тень.
— Урр… Урр… Урр… — послышалось из леса.
Ребята вопросительно посмотрели на дедушку.
— Лесной голубь — горлинка, — пояснил тот. — Каждый год они тут гнёзда делают… — но вдруг он замер и стал прислушиваться.
— Ти-ви-ти-ви-вить-вить-тюю… — чуть слышно раздавалось из ближайших кустов.
— Тише… — прошептал дедушка Гордей. — Соловей варакушка поёт…
А звуки усиливались, слышались яснее, громче, и скоро чудесная песня соловушки разнеслась далеко по лесу. Будто сразу всё стихло. Умолкли птицы. Никто из них в этом лесу не посмел поспорить с варакушкой.
— Дедушка, покажи нам его, — шептал Витя, теребя деда за рукав. Но тот не слышал просьбы внука.
— Тиви-циви-ти-тюю… ти-тюю-ти-ви-тээ… — всё чаще доносилось из кустов.
Вдруг воздух прорезал резкий звук: Шшш-ссс…
Это над кустами прошумел в стремительном полёте чеглок — гроза пернатых. Он догонял полевого воробья. Бедная птичка! Спасая жизнь, она в стремительном страхе спешила добраться до леса. Натуралисты видели, как ястреб вдруг взвился и исчез за гранью леса, унося в когтях безжизненный комочек. А над кустами ещё долго кружились вырванные перья.
Варакушка смолк, и стало необычно тихо.
— Разбойник, — произнёс с досадой дедушка Гордей. — Нет на него никакой управы.
— Покажи нам соловья, — на помнил Витя.
— Ишь, чего захотел! Я и сам бы рад посмотреть, да не так это просто, внучек. Птичка осторожная, к ней разве только под песню подберёшься, — ответил дедушка, подставляя ребятам банку с мёдом. — Подождём, может быть, запоёт, а пока — ешьте мёд, здоровыми будете, никакая хвороба к вам не пристанет.
Но вот скоро донеслось из кустов знакомое щебетание. Все замерли. Тихо и робко начинал свою песню варакушка. Но звуки постепенно усиливались, делались более стройными и понеслись непрерывной волной.
Дедушка Гордей встал на четвереньки и подал знак ребятам ползти за ним. Осторожно переставляя руки и ноги по заросшей земле, они медленно продвигались вперёд. Теперь песня слышалась яснее. Варакушка то вдруг защёлкает, засвистит протяжно, громко, то защебечет тихо, нежно.
Дедушка Гордей дополз до толстой осины и, замирая, выглянул из-за неё. Витя и Дима сейчас же прижались к нему и тоже затаились. А соловей всё пел и пел.
— Ишь, как заливается, плут, — шептал дедушка Гордей.
Теперь варакушка пел совсем близко, но напрасно три пары глаз всматривались в густую листву кустарника, — птицы не было видно. Вдруг встрепенулся листик, и натуралисты увидели поющую птичку. Они представляли её себе большой, яркой, а эта была меньше воробья, в простеньком тёмнобуром наряде, с голубой «манишкой» на груди и светлыми бровями.
Неожиданно до слуха долетел резкий звук:
— Клик… клик… клик… — Это дятел, бесцеремонно появившийся возле натуралистов, подал, свой голос.
Варакушка смолк, вспорхнул и бесследно исчез.
— Здорово!.. — заключил дедушка Гордей вслух. — Слышали, какие концерты бывают у меня тут?
И он стал поторапливать ребят.
— Пойдёмте отсюда, где-то близко его самочка яйца насиживает это он ей пел.
Лесной домик
За родником начинался лес. В нём, как всегда, было тихо. Ветерок, пробегая по поляне, не решался заглянуть под тёмный свод могучих деревьев. Задумчиво стояли они, облитые лучами полуденного солнца. Словно застыла на них листва. Появившееся на небе облачко скатилось к горизонту и уже пряталось за далёкими холмами.
Наши путешественники шли вдоль опушки.
У толстой берёзы дедушка остановился.
— Я вам покажу лесной домик. Строил его лучший лесной мастер, но жить ему в нём не пришлось. Домик этот приглянулся одной бездельнице, она взяла да и поселилась в нём. Мастер хотел было устроить над ней суд, да увидел, что незваная гостя совсем не жительница леса, что она не сумеет здесь устроить себе жилище, и уступил ей свой домик. А сам перебрался поближе к старой гари.
— А где этот домик? — спросил Витя.
— Сейчас увидите, только не шуметь и слушаться меня. Мы должны подобраться к домику незамеченными.
Шли гуськом, пробираясь сквозь густую поросль старого леса. Дедушка Гордей осторожно перелазил через толстые колодины, бесшумно скользил ногами по мягкому «полу», обходил развесистые пихты и на минуту задерживался, всматриваясь в просвет между толстыми деревьями. Витя и Дима точно повторяли его движения.
Вдруг под ногами у Вити хрустнула веточка. Словно выстрел раздался… Парнишка даже присел от неожиданности. А дедушка, оглянувшись, укоризненно покачал головой.
— Опять торопишься, — прошептал он.
Ещё несколько минут хода, и просвет расширился, в лесу посветлело, и сквозь поредевшую крону натуралисты увидели свод голубого неба. Дедушка, согнувшись, осторожно подобрался к валежине и замер. Витя и Дима были рядом.
За валежиной начиналась небольшая лужайка. Её окружали кусты малинника, небольшие, светлые берёзки. Синяя живокость, жёлтый борец, светлофиолетовые и голубые колокольчики и много других цветов росло здесь. Молодая густая ёлочка положила полуизогнутые нижние ветви на траву, а пирамидальную вершину подняла высоко к небу.
Трава вокруг была примята — это, видимо, потоптали её зайцы, прибегавшие в лунную ночь поиграть возле ёлочки.
Рядом стояла старая-старая засохшая лиственница. Никто не знал, сколько лет прожила она. Длинные и цепкие корни крепко держали её в земле. Дедушка помнит её более двух десятков лет, и всегда она была без коры, без сучьев и без вершины.
— Вот это и есть тот домик, о котором я рассказывал вам, — шёпотом пояснил он, показывая на старую лиственницу.
Присмотревшись, Витя и Дима заметили в стволе, на высоте примерно десяти метров, круглое отверстие, величиною с блюдце. Вокруг отверстия, на гладкой поверхности древесины, были вырезаны различной величины точки, квадратики, продолговатые выемки, А между ними сложными петлями проходили неглубокие бороздки, будто сделанные узким резцом.
— В нём кто-нибудь живёт? — спросил шёпотом Витя.
— Сейчас узнаем. Мы с Димой будем наблюдать отсюда, а ты осторожно подойди к дереву и…
— Погоди! — придержал дедушка Витю, собравшегося уже перепрыгивать через валежину. — Зуд, что ли, у тебя в пятках? Выслушай: подберёшься к дереву и постучи. Ежели никто не ответит, — постучи погромче… Понял?
Витя закивал утвердительно головой и осторожно направился к старой лиственнице. А дедушка, облокотившись на валежину, изредка посматривал на сидящего рядом Диму. Мальчик не сводил глаз с отверстия лиственницы. Вот до слуха долетел стук, и сейчас же из отверстия выглянула взъерошенная птица с круглой головой и белой грудкой. Дима прильнул к дедушке.
Птица, высунувшись наполовину, окинула беспокойным взглядом лужайку и, заметив путешественников, с шумом вылетела из дупла. Неуклюже лавируя между деревьями, она скрылась из глаз.
— Это и есть новая хозяйка, видишь, как она неловко летит до лесу, непривычно ей.
— Да ведь это утка! — крикнул' радостно Дима, подбегая к лиственнице.
— Но ведь утки делают гнёзда в траве возле реки или озера, — удивился Витя.
— Есть, как видишь, и такие утки, которые откладывают свои яйца в дуплах, — ответил дедушка Гордей, поглаживая старое, засохшее дерево.
— А как она называется? — спросил Дима.
— Если я всё расскажу, — вам нечего будет делать. Приучайтесь сами до всего доискиваться, а то не быть вам натуралистами и путешественниками.
— Смешной ты, дедушка, как же мы узнаем, какая это утка, если она улетела, — хитрил Витя.
— А вы ещё сюда придите, рассмотрите получше, из каких перьев у неё наряд, приметьте величину птицы. И всё это запишите в дневник. Утку зря не беспокойте.
— Дедушка, а кто сделал этот домик? — спросил Дима.
— Дятел. Это он и узоры навёл вокруг отверстия. Большой мастер. Другой птице не под силу такая работа. Зимой вон как крепнут деревья что сталь, а ему нипочём, только стукоток по лесу идёт от его работы.
Чужое яйцо
— Тут недалеко ещё одно любопытное место я подсмотрел для вас, ребятки, если не устали, то пойдёмте, покажу. Пожалуй, это будет для вас самый интересный пост, то, что вы увидите там, редко приходилось наблюдать даже взрослым. Только чур: с расспросами ко мне не приставать. Всё, что увидите там, опишите в своих тетрадях и сами во всём разберитесь.
Путь шёл лесом по направлению к пасеке.
В полуденную жару хорошо бродить по старому лесу, в тени гигантских деревьев.
— Дышите полной грудью, не бойтесь, лесной воздух полезен, — говорил дедушка Гордей, расстёгивая ворот рубашки и медленным вздохом наполняя лёгкие ароматным воздухом, — В нём сейчас и запах хмеля, и папоротника, и чуточку черёмухи, а всего больше — хвои.
Но вот лес кончился. И взору открылись широкие просторы, залитые почти отвесными лучами раскалённого солнца: угол поляны и протекающий по краю ручеёк, ближние горы и холмы.
Дедушка привычным движением поправил на спине котомку и, свернув влево, зашагал вдоль кромки леса. Ребята почувствовали под ногами тропу. Она будто прячась, проходила то под кустами, то между близко стоящими друг к другу деревьями, то под наклонившимися низко к земле сучковатыми стволами. Человеку было трудно пользоваться ею.
Эту тропинку проложили четвероногие соседи дедушки Гордея.
Путешественники, обходя препятствия, шли тропой, пока она не свернула в лес и не затерялась в чаще.
— Кажется, пришли, — сказал дедушка, вытирая рукавом рубашки вспотевшее лицо.
Дима тяжело вздохнул и стал осматриваться.
Ничего примечательного поблизости не было. Кругом черёмуховые заросли, прорезанные ольховником и переплетённые длинными лозами дикого хмеля, уже разбросавшего по кустам шишки зелёных цветов. Несколько сосен росло около ручья.