— Дрр-дрр-дрр…
Витя улыбнулся быстроногой птице и принялся за своё дело. Он запустил лопатку под корни маленького растения.
Вот оно выкопано. На бумагу перекочевали незабудки, жёлтые лютики, люцерна.
А Дима терпеливо бегал с сачком возле ручья. В его коробке уже лежало много кузнечиков, желтобрюхих пчёлок, разноцветных жужелиц, божьих коровок. Дима никогда не думал, что насекомых так много: полчища разноцветных бабочек носились над травостоем, всюду ползали жуки, пауки, мушки. С некоторыми из них Дима уже был знаком. Он читал про муравьев, про их военные походы, про их жизнь.
3нал он и про молоденьких паучков, которые предпринимают далёкие путешествия по воздуху, хотя и не имеют крыльев. Взберётся паучок на куст или на высокое растение, выпустит побольше паутины и, поджав ножки, полетит по ветру.
Дима уселся возле тихой заводи и стал обрабатывать пойманных им насекомых.
Мальчик накалывал жучков, бабочек, нумеровал их и записывал в тетрадь, когда и где пойманы они, какие особенности замечены. Его взгляд задержался на листе высунувшегося из воды растения. На нём лежала непомерно толстая бескрылая, с огромной головой, личинка. Дима отложил коробку с насекомыми и стал следить за ней. Уродливое существо зашевелилось, забеспокоилось, и кожа на нём, опалённая лучами полуденного солнца, стала морщиться, как бы ссыхаться, тлеть и лопаться.
— Витя, иди сюда скорее!.. — крикнул мальчик.
И они увидели поразительное зрелище.
Кожа этого странного живого существа на их глазах разорвалась и взамен неё появилось изящное кружевное одеяние. Уродливая личинка превратилась в красивейшее насекомое, а кружевное одеяние оказалось крыльями.
— Вот чудо… — прошептал Витя.
А насекомое неуверенно приподнялось на своих тонких ножках, переместилось к краю листа и стало осматриваться. Каким прекрасным, наверное, показался ему мир с голубым небом, цветами, звуками и ветерком. Но крылья были ещё слишком мягкими и нежными. Им нужно было обсохнуть, окрепнуть и набрать в свои тоненькие, как паутинки, жилки воздуха. Насекомое развернуло их да так раскрытыми и оставило.
И вот, наконец, крылья обсохли и приобрели нежноголубой отлив. Теперь, казалось, можно было совершить пробный полёт, но насекомое ещё с минуту принимало солнечную ванну. Наслаждаясь теплом, оно отбрасывало своё необычно тонкое и длинное туловище то вправо, то влево, дескать, смотрите, ребята, какое оно у меня гибкое!
— Да ведь это стрекоза! — вырвалось у Димы, и он бросился к сачку, намереваясь поймать её.
Но та успела взлететь. Поблёскивая на солнце прозрачными крыльями, она кружилась возле натуралистов.
Но вот к ней присоединились ещё две стрекозы.
Витя и Дима думали, что стрекозы играют. Но на самом деле они были заняты упорной охотой. Стрекозы — самые хищные насекомые. Они на лету схватывают жертву и, ещё не успев проглотить её, устремляются за новой. Прожорливые стрекозы уничтожают огромные количества вредителей растений, поэтому, заслуженно, считаются полезными насекомыми.
— Упустил, надо было сразу ловить, — упрекнул Витя.
— Этих-то мы поймаем, вон сколько их возле ручья летает, а вот где найти личинку?
Мальчики повернулись к заводи.
Лист, на котором лежали остатки личинки, находился далеко от берега.
— Как же она попала туда? — прошептал Витя. — Вот загадка.
Несчастный случай
Лето всё настойчивее входило в свои права.
На пасеке наступила горячая пора. Пришло время большого медосбора. Пчёлы стали роиться. Дедушка Гордей и Дарья Петровна с утра до вечера были заняты работой.
И у ребят было много дел. Ловили насекомых, пополняли гербарий, вели дневники, делали зарисовки, утрами собирали ягоды для бурундука, днём купались в Благодатке, регулярно проверяли посты.
На солонцах, в лесном домике и в гнезде чечевицы всё оставалось без изменений.
— Соль твою никто не ест, а подкинутое яйцо, наверное, болтун, — говорил дедушке Витя.
— Всему своё время, ребята. Потерпите малость, увидите и зверей; вылупится и подкидыш, — успокаивал юных натуралистов дедушка Гордей.
Вечерами, как только из леса дохнёт на поля прохлада и на землю ляжет душистая ночь, Витя и Дима зажигали костёр у шалаша. Дарья Петровна варила ужин, а дедушка Гордей что-нибудь рассказывал ребятам.
Так проходили дни.
Однажды, после купанья, ребята загорали на солнце. Из-за острова выплыла серая утка, а за нею табунчик желтобоких утят. Утка важно осмотрела тиховодину, крякнула и, подплыв к траве, стала кормиться.
Витя и Дима затаились.
Утята были совсем крошечные и на воде казались пушистыми комочками. Им, вероятно, было всего несколько часов от рождения, но несмотря на такой ранний возраст, малыши уже сами добывали себе пищу. Подражая матери, они часто запускали в воду свои чубатые головки и показывали солнцу чёрные лапки. Иногда они сообща набрасывались на какой-нибудь предмет, плавающий на поверхности воды, и затевали драку.
Вдруг всплеск, всколыхнулась вода — и одного утёнка не стало. Утка заметалась, подняла крик и вместе с малышами бросилась наутёк.
Ребята вскочили.
— Наверное, ондатра? — спросил Витя.
— Нет. Дедушка говорил, что ондатра питается травой.
— Кто же мог украсть утёнка, разве выдра?
Дима не ответил. Что-то вдруг встревожило его.
— Не наша ли это утка из дупла?..
— Пойдём проверим.
Натуралисты быстро оделись и выскочили на тропу. Они пробежали моховое болото, луг, но у толстой берёзы остановились. Ребятам хотелось узнать, не нашёл ли кто дедушкину соль.
— О, да тут кто-то был! — крикнул Дима.
— Это Жучкин след, — заявил Витя, рассматривая ясный отпечаток лапы на взрыхлённой земле.
— Разве собаки соль едят?
— Городские собаки не едят, а Жучка ловит мышей, они же пресные, она и ест соль, — заявил Витя уверенно.
На том самом месте, куда дедушка заливал соль, кто-то вырыл маленькую лунку да ещё и прилизал её.
— Для Жучки дедушка солил бы возле пасеки, — возражал Дима. — Знаешь, кто это? Рысь! И может быть, как раз сейчас она опять идёт сюда полизать солонцы.
Ребята недоверчиво посмотрели на толстые берёзы, покрывавшие склон холма.
— Пошли, — вдруг заявил Витя.
Они торопливо зашагали через луг.
По лесу передвигались крадучись, с опаской поглядывая на деревья. Вспорхнёт ли птичка, зашумит ли под ногою лист, Дима непременно повернётся к Вите и, как дедушка Гордей, пригрозит пальцем, дескать — не шуметь!
Наконец они осторожно подобрались к лиственнице и выглянули из-за неё.
На лужайке валялись остатки разорванной птицы.
— Это рысь съела утку, — сказал Дима, тревожно посматривая на деревья.
Кругом была примята трава, а зелёные листья залиты кровью. Валялись остатки птицы: лапки, крылышки, пух.
— Она взобралась по стволу к дуплу, задушила утку и разорила гнездо, — прошептал Витя. — Она где-то тут близко.
Вдруг над ними прокричала синица: — Пинк… пинк… пинк…
Витя и Дима переглянулись, подобрали остатки утки и бросились к поляне.
Мчались, не замечая валежника, чащи.
— Дедушка, дедушка!.. — кричали ребята, ещё не добежав до изгороди.
Старик, услышав их голоса, вышел навстречу. Витя и Дима наперебой стали рассказывать. Старик внимательно осмотрел лапки и крылышки.
— Утка из дупла, точно… Что же там могло случиться?.. — произнёс он, вопросительно взглянув на ребят.
— А в заводи мы видели утку с утятами, — сообщил Витя. — Одного из них съела выдра. Сами видели!
— Вот напасть, откуда вы всё это взяли? Выдры в Благодатке не водятся, это появился какой-то другой хищник. Я вот подуправлюсь на пасеке, тогда сходим на реку. А сегодня, ребята, пойдём с ночевой на солонцы и по дороге заглянем на лужайку. Нужно узнать, кто это разбойничает в лесу.
Ночь на солонцах
В лесу после дождя, прошедшего днём, было прохладно. Пахло бузиной и винным запахом сгнивших листьев. В вечерних сумерках уже терялись контуры гигантских деревьев. Было торжественно и тихо. Только где-то далеко-далеко позади глухо шумела река.
Путешественники, миновав чащу, переплетённую буреломом, вышли на звериную тропу и по ней свернули к старой лиственнице.
Когда дедушка Гордей постучал по стволу засохшего дерева посошком, ему никто не ответил. Лесной домик опустел.
На том месте, где хищник расправлялся с жертвой, ещё была примята трава и сохранилось немного перьев.
Дедушка поднял с земли маленькую еловую веточку, осмотрел её.
— Это не вы отломили? — спросил он ребят.
— Нет!.. — ответили они разом.
Потом дедушка подошёл к ёлке и снял с ветки два утиных пера, непонятно как попавшие туда.
Он осмотрел траву под старой лиственницей, перевёрнутые палочки возле ёлки — следы чьей-то борьбы.
— Вроде как утку тащил… — сказал старик, показывая на чуть заметную полоску примятой травы, и зашагал вперёд.
За ним следовал Витя. Он внимательно всматривался в чащу. Мальчику казалось, что оттуда вот-вот выскочит рысь.
— Тут, кажется, что-то спрятано, — вдруг произнёс дедушка, отбросив ногою из-под полусгнившего валежника мох, — Да это ведь утка!..
Под валежником действительно лежал кусок недоеденной птицы. Дедушка перевернул его посошком, но не стал рассматривать. Его внимание привлекли странные лунки, выдавленные кем-то во мху.
— Туда ушёл, — произнёс старик, махнув рукою на уже потемневший лес.
— Кто ушёл? — спросил Дима.
— Это колонок разбойничает, видите его следы? Проспала утка, не слышала, как подкрадывался хищник к дуплу, а когда спохватилась, видно, было уже поздно. Вылетела из гнезда вместе с колонком, на лету он её и загрыз. Ту веточку, что показывал я вам, сломили они, когда падали на ёлку; и два пера в это же время потеряла утка.
— А как он узнал, что утка тут жила? — спросил Дима.
— Как узнал? Колонок хитрый. В своём районе он знает все дупла норы, старые гнёзда и постоянно проверяет их. А то вылезет на дерево и ждёт, когда ветерок наб