Но проверив котомку брата Тука, Робин разочарованно скривился. Монах сожрал всё, что у него было, что ли? Как я заметила, котомка была довольно большая. Не мог же он столько съесть, ему же плохо будет.
— Брат Тук виртуозно владеет дубиной, Робин, — продолжала я свою предвыборную агитацию.
— Кого ещё ты притащил мне, Том? — у Робина заканчивается терпение. — Я должен, по-твоему, всех подряд принимать в своё братство?
Я поняла, что вместо брата Тука, которого должен был взять Робин в свою ватагу головорезов, он взял меня. И я как бы виновата, что карьера монаха не складывается. Он не войдёт в историю.
— Я не настаиваю. Дело твоё, Робин. Но ты отказываешься от ценного приобретения, — сделала последнюю попытку убедить его. — Большой, сильный…
— Толстый, прожорливый и жадный, — закончил за меня разбойник. — Разговор окончен, Том. Выбирай: остаёшься с нами или убираешься вместе с монахом подальше от Шервудского леса.
— Прости, брат Тук, но мы с тобой слишком мало знакомы, чтобы я выбрал тебя.
Чувство вины подняло голову и начало давить на совесть. Я обратилась к здравому смыслу. Если здесь всё идёт не так, как в нашем мире, значит, и монаха в банде быть не должно.
Не успела я договориться с совестью, как над поляной раздался свист, и разбойники начали организованно выступать к дороге. Я заметила, что ушли не все, а определённая часть. Я сделала вывод, что отряд поделён на группы и они, по всей видимости, по очереди несут дежурство у дороги.
Я опять стала оглядываться. Может здесь есть где приготовить пищу. Мне хочется не просто есть, а жрать. Желудок подвело от голода. Я без еды вторые сутки.
— У вас еда есть? — краснея спросила я. — Второй день без еды.
Робин осматривает меня с ног до головы и выдаёт:
— Вот ты нам сейчас и приготовишь, — и, наклонив голову набок, он смотрел, сдамся я или нет.
Я, собственно говоря, не против, но только из чего готовить. Путь к сердцу мужчин лежит через желудок. А мне предстоит завоевать сердца, по крайней мере, полсотни человек. Никогда не готовила на такую ораву.
— Приготовлю, только мне помощники нужны, — храбро бросилась грудью на баррикады. — И продукты. Из чего готовить будем.
— Маленький Джон, покажи моей правой руке, из чего ему готовить, — закричал Робин через всю поляну. И добавил уже мне, — сваришь только для нас. Я проверю твоё умение и только потом доверю готовить для всех.
Я мысленно зааплодировала Робину. Разумный подход. Чтобы продукты не перевёл, устроить маленькое испытание. И не боится есть стряпню незнакомого человека. Я костьми лягу, но удивлю его.
Баллада восьмая о том, как я кормила Робин Гуда
Накормить Робин Гуда и при этом его ещё и удивить, заинтересовать задача не из лёгких. Я шла вслед за Маленьким Джоном и размышляла.
О том, как хранили продукты в Средневековье, я имею смутное представление. Знала бы заранее, подтянула бы матчасть. Но, что имеем, то имеем и будем пользоваться своими весьма скудными познаниями.
Интересно, а когда грабят купцов, куда девают весь товар? Специи, к примеру? Используют ли их в приготовлении пищи.
А то, я могла бы приготовить им такие блюда, что закачаешься. Что проще лапши? Для пиццы нужна печь, к сожалению. Ещё есть чебуреки, беляши, вареники и пельмени. Ничего из этого списка, наверняка не пробовали в Англии.
И тут впервые меня посещает мысль о трактире в Ноттингеме. У меня же есть золотая стрела, её можно продать и купить трактир. Господи, какая же шикарная мысль.
Только мне сначала нужно заручиться поддержкой Робина. Мясо, где доставать? Покупать у крестьян? Стоп, Эмма! Сначала накорми банду, а потом прикидывай, что делать дальше. Быстро ты хочешь завершить карьеру правой руки Шервудской ОПГ.
Для начала соберу сведения о мире, где мне предстоит жить и только потом буду делать выводы и принимать решения.
А, то я себя знаю! Идей всегда много, мысли скачут, как спугнутые лягушки по кочкам. Как говорила моя лучшая подруга Сашка: «У тебя Эмма, в жопке шило. Не сидится тебе спокойно».
Если у кого-то в голову мысли приходят умирать, то в мою голову они приходят лишать меня покоя. Буду мучиться, пока не приму решения.
— А скажите, Джон, — кажется, я увлеклась, называя разбойника на «вы», Маленький Джон посмотрел на меня как-то недобро, с подозрительностью. Проклятая привычка называть незнакомых людей на «вы» надо избавляться от неё.
Я сделала вид, что закашлялась. Схватилась за горло, чтобы переключить внимание с моей оплошности в речи на физическое страдание.
— Эй, малой, ты чего? — спросил Малыш Джон и похлопал меня со всей дури по спине. Я отлетела на довольно приличное расстояние и плюхнулась носом об землю, прочесав нехилый такой след.
— Больной, что ли? — заорала я забывшись.
— Я-то здоров, а вот ты чуть богу душу не отдал, — в ответ заорал Джон.
— Да, я просто проглотил комара, — уже тише сказала я, — от неожиданности закашлялся. Давай веди меня к припасам, показывай добро. Надо же придумать, что готовить.
— Странный ты всё-таки, Том. Чего тут думать. Сыпь крупу и вари кашу, вот и весь обед, — Джон слишком пристально меня разглядывал, что споткнулся и чуть не упал.
Я, вытирая сопли в буквальном смысле, плетусь вслед за ним. Пощупала нос, кажется, он опух. Руки и лицо в земле и крови. Красотка, глаз не оторвать.
Выбрала в шалаше, который служил местом хранения непортящихся продуктов: масло, соль, крупу, кажется, перловку. Взять или не брать сухофрукты? Каша с ними получается вкуснее, но вдруг Робин не любит сладкое.
— Джон, а Робин любит сладкое? — поинтересовалась я у единственного источника информации.
— Не знаю, едим, что можем приготовить, мы же не королевские повара, — безобидно бурчит он.
По идее у Робина хорошее чувство юмора, мне показалось, что он добрый, где-то в глубине души. Показывать такое качество, как доброта командиру отчаянных головорезов нельзя никак. Они должны его бояться и уважать. А добротой пользуются, но добряков не уважают, я так считаю. А раз у него есть эти качества, то должен любить сладкое. Рискнуть, что ли?
Я добавляю в корзину ещё и сухофрукты.
Джон забрал у меня из рук корзину, когда увидел, что я не могу её поднять и волоку по земле. Бодренько организовал доставку хвороста и воды.
Как же я тряслась. Одно дело варить кашу или суп в своём мире, пусть и на костре. Другое здесь. Переведу продукты, не видать мне доверия Робина как своих ушей. Надо наизнанку вывернуться, но поразить его своим кулинарным шедевром.
Джон помог мне разжечь огонь. Подал небольшой котелок. Я рассчитывала на более объёмную посуду.
— А почему такой маленький? — я показала на котелок.
— Так, ты же готовишь для Робина, меня, ещё нескольких парней и себя, раз ты правая рука, — разъясняет мне Джон. — Остальные сами себе варят по очереди.
Я слушала, а сама промывала крупу и сухофрукты. Замочила сухофрукты в воде, до того времени пока нужно будет кидать в котёл.
На огонь повесила котелок без воды, кинула туда перловку и начала обжаривать. Глаза Маленького Джона становились всё больше и больше от созерцания моих действий.
— Расслабься, я знаю, что делаю, — пытаюсь успокоить его. Но Джон хватает воздух, словно выброшенная на берег рыба.
Я же уверена в своих действиях. Если перловку промыть и высыпать на сухую сковороду, пожарить до золотистого оттенка. Это позволит ускорить приготовление каши.
— Джон, а в кашу мясо добавляете? Или что любите есть мясного?
— Странный ты, Том, — Джон чуть ли не у виска покрутил, — мясо, оно и есть мясо. В любом виде.
Действительно, чего это я спрашиваю. Живут они в Королевском лесу, где охота строжайше запрещена, а я спрашиваю о мясе.
Перловка стала золотистого цвета. Я высыпала её в горшок. Было ужасно неудобно. Раскалённый котелок доставал жаром мои руки даже через многослойную ткань. Меня настораживает, что воду нужно лить в горячий котелок, но выхода не было. К сожалению, лишнего котелка для жарки перловки у разбойников не оказалось.
Мне принесли воды и я, мысленно перекрестившись, выливаю её в котёл. Слава богу, пока всё идёт по плану. Вода закипает, и я добавляю туда обжаренную крупу. На завтра нужно будет замочить перловку в горшке, чтобы варилась быстрее.
До кипения кашу я довела на сильном огне, посолила и добавила сухофрукты, если сильно разварятся, то не беда. Затем запретила Маленькому Джону в костёр подкладывать дрова, а только поддерживать жар углей, чтобы каша прела под крышкой.
Перебрасываясь ничего незначащими фразами, мы дождались, пока каша дошла до нужной кондиции и я добавила в неё масла.
Джон взял котелок и понёс его к брёвнам, лежащим возле камней, на которые Джон водрузил котелок. Вольные стрелки стали подходить к нам и занимать свои места.
Я осталась стоять, не хотела проявлять неуважение. Да и Робин ещё не подошёл.
Внутри, как натянутая струна, я ожидаю приговора. Медленно, словно нехотя подходит улыбающийся Робин. Усаживается на своё место, достаёт ложку. Я замерла в ожидании. Он очень медленно дует на кашу и отправляет её в рот. Жуёт, и глаза его увеличиваются. Всё прибьёт или выгонит. Не известно, что хуже.
Остальные по примеру Робина тоже потянулись к каше проверить, что с ней не так. Этих парней ничем не напугаешь. Их лица вытягиваются, и они все как один уставились на меня.
Что не так? Вроде всё сделала правильно. Заболтавшись с Маленьким Джоном, я не успела попробовать кашу на вкус.
Баллада девятая о том, как я получила не то, что хотела
С замиранием сердца я ждала вердикта Робина. Его мнение будет решающим. Я ещё раз прогнала в голове последовательность приготовления и не нашла никаких отклонений от известного мне рецепта.
— Иисусе, как вкусно! — наконец-то произнёс Робин Гуд.
Я с облегчением выдохнула и уселась на бревно напротив Робина, рядом с Маленьким Джоном. Он по-дружески толкнул меня в бок локтем, а я чуть было не слетела с импровизированной лавочки.