Как бы горько это ни звучало, но в данном случае один мужчина предпочтительнее. Справиться с ним проще.
— Зачем? — хриплым голосом спросил он, но всё же остановился. — Тебе же нравится, малышка, я же вижу.
Словно подтверждая его слова, внизу живота растеклась приятная истома.
Нравится, но я не собиралась в этом признаваться и становиться лёгкой добычей даже для своего кумира.
— Отпусти меня, — умоляла его я. — Я уйду, и мы больше никогда не увидимся.
— Я тебя никуда не отпущу, — наконец-то услышал он меня и сам запахнул курту на груди. — Как тебя зовут? Я имею в виду настоящее имя.
— Эмма, — промямлила я. — Эмма Локвуд из Кента.
— Эмма, — повторяет он моё имя, пробуя на вкус каждую буковку. — Красивое имя, тебе подходит.
— Робин, просто отпусти меня, и я уйду, — попросила его я ещё раз.
— Никуда ты не пойдёшь, сейчас оденешься, и мы возвращаемся в лагерь. Спать будешь со мной, — категорично заявил Робин и сильнее прижал меня к себе.
— Нет, — в это слово я вложила всю свою решительность.
— Что за неприличное слово «нет»? Я не знаю такого, — улыбнулся сердцеедской улыбкой Робин и я понимаю, что он меня действительно не отпустит.
— Я знаю ещё много неприличных слов «нельзя», «убери руки», «я не буду с тобой спать», — разозлилась на него я. Хотя надо больше злиться на себя. Чем на Робина. Он привык, что женщины ему на шею вешаются.
— Женщине нельзя так выражаться. Тебе просто следует сказать: «Робин, я согласна стать твоей девочкой», — он поцеловал меня пониже ушка, а у меня ослабели ноги. Нашёл слабое звено в моей обороне.
— Робин, ты склоняешь меня нарушить заповеди нашей матери-церкви, — пытаюсь я зайти с другой стороны. Всё-таки он католик, а для них важно соблюдение заповедей.
— Ты пришла в банду к отъявленным головорезам без чести и совести, — засмеялся Робин. — Матерь-церковь давно уже прокляла нас.
Да, сложно взывать к доводам разума, когда мужчина думает тем, что южнее. Как женщина, прожившая свою жизнь в довольно свободном обществе, я могла бы и согласиться с доводами Робина. Не, ну а что такого-то? Во всяком случае мне они показались достаточно убедительными.
Мне, слава богу, шестьдесят восемь, пусть здесь я и выгляжу на двадцать лет. Только вот нужно считаться с эпохой. Отдайся я сейчас Робину, то уважения мне не видать, я стану доступной женщиной.
— Меня ещё не прокляла. Не губи мою доверчивую душу, — со слезами на глазах попросила я. — Мы делили с тобой хлеб, ели из одного котелка. Ты принял меня в братство, признав равной вам.
— Послушай, Эмма, — с таким началом ничего хорошего он не скажет. — Ты пришла в братство вольных стрелков. Попыталась обмануть меня.
— Что значит попыталась? Ты знал, что я женщина? — поражённо перебила его я.
— Конечно, знал. Ты на себя посмотри. Небольшого роста, едва мне до плеча достаёшь. Нежная белая кожа лица, зелёные глазищи с длинными ресницами, маленькие аккуратные ушки, которые так и хочется потрогать. Выбивающаяся из-под капюшона рыжая прядь волос, — с удовольствием перечислял он мои достоинства.
Романтично-то, как описал меня. Я невольно посмотрела на своё отражение в ручье. Да, такая и есть. Красивая и желанная.
— Зачем же ты предложил турнир, чтобы оставить меня? — любопытничаю я.
— Я думал, что ты проиграешь и вынуждена будешь уйти. Я даже пытался разбудить твоё милосердие и предоставил выбор либо ты, либо брат Тук.
— Я же не знала, что ты такой проницательный, — пробурчала я себе под нос.
— Тут не в проницательности дело, — услышал он моё бурчание. — Ручки у тебя белые и нежные, а глаза, которые смотрели на меня с такой мольбой. Ну как я мог отказать? И не прогадал, ты ещё и готовишь отменно.
— Я ещё много чего могу. Во мне масса скрытых достоинств, — проговорила я. Но поняла, что это звучит двусмысленно, и добавила:
— Робин, я не доступная девка. Я невинна и не ещё не попрощалась с мыслью о замужестве.
— Зачем же ты тогда пришла ко мне? — наконец-то удивился Робин.
— Ты мой кумир, — хотела добавить с детства, но вовремя остановилась. — Хотела взглянуть на тебя.
— А я предлагаю не только взглянуть, — опять возвращается к теме совместного проживания Робин. В глазах его светилось лукавство. Он дразнил меня.
— Ты опять за своё, — я даже топнула с досады.
— А может быть, ты пришла к Маленькому Джону? — разозлился Робин на мой отказ и сжал до боли мои плечи. — Я видел, как вы уединялись, шептались. Он же тебя сюда привёл.
Матерь Божья, меня ревнует сам Робин Гуд! Могла ли я, сидя в своей хрущёвке в Москве, даже подумать о таком?
Баллада одиннадцатая о том, как меня ревновал Робин Гуд
Ревность, это может быть и неплохо в разумных пределах, когда есть пара. Я не любительница драконить чувства таким образом, но и это было в моей жизни, чего скрывать.
Пара, то есть двое – он и она! Но мы с Робином только познакомились, а он уже пылает страстью? Хотя…для мужчины это нормально. Пришёл, увидел, повалил. А я предстала перед ним в весьма фривольном виде.
Он в своём лесу сколько уже женщину не видел? Есть вариант, что он наведывается к женщинам с низкой социальной ответственностью в Ноттингеме или Мэнсфильд. Не спрашивать же о таком деликатном вопросе.
Тогда, с какого такого переляду незнакомый мне мужик решил сыграть Отелло? Я что повод давала? Чудны дела твои, господи!
Я же не наивная малолетка, которую можно построить. Я старше Робина не только на тридцать восемь лет, я старше его на целые века. Но он об этом не знает, он видит юное, зеленоглазое создание.
Всё же мне польстило его внимание. Понятно, что женщине в этом мире нужно держаться самого сильного или влиятельного мужчину. Для меня в Шервудском лесу – Робин Гуд.
— Ты чего замолчала? — действительно с нотками ревности, мне не показалось, спросил меня Робин.
Подобные поползновения надо пресекать в зародыше, тем более, если сама к нему неровно дышишь.
— Послушай, я из Кента, Маленький Джон из Шервудского леса. Узнала его позже, чем тебя. Ты же сам приставил его ко мне, — я сделала вид, что удивилась, его напору. — Мама мне всегда говорила, чтобы я не связывалась с плохими мальчиками.
— А ты так и послушала свою маму, — захохотал Робин.
— Ты сама-то понимаешь, во что ввязалась? — уже серьёзно спросил он. — Вокруг одни плохие мальчики. Очень плохие, Эмма.
Я судорожно сглотнула. Только сейчас до меня дошло, что я не до конца просчитала последствия. А Робин мне только, что продемонстрировал в лёгкой форме, что меня ждёт, если раскроется тайна.
В моей голове сложился образ благородных разбойников, который им создали легенды. А на самом деле они обычные люди и своего не упустят. Оставаться в банде опасно, нужно продавать стрелу и открывать трактир.
А вот здесь мой молодой возраст будет помехой. Каждый посчитает своим долгом обмануть юнца. Помощь Робина в продаже стрелы не помешает.
— Ты же меня не выдашь? — с надеждой спросила я.
— Сама себя выдашь, моя помощь не понадобится, — уверенно ответил Робин и подмигнул.
Чёрт, и здесь он прав. Я так долго не смогу продержаться. Надо что-то делать. Для начала одеться. Отдала ему камзол, чтобы руки не распускал. Всё же решила ополоснуть грудь. Наклонилась к ручью, зачерпнула воды. Как хорошо-то!
Обтёрлась старой рубахой, начала бинтовать грудь. Робин с жалостью наблюдал за моими действиями.
— Зачем себя истязать? — хрипло спросил он. — Ты такая красивая девушка, Эмма.
— А иначе все узнают, что я женщина, — мой ответ не блистал интеллектом, но как ещё можно ответить на вопрос об очевидных вещах.
— Чем плохо быть женщиной?
— Робин, давай не будем сейчас вести философскую дискуссию, — начала я говорить и поняла, что забылась. Не может средневековая девчонка использовать в речи такие слова.
— Ну, и откуда ты знаешь такие слова? Не каждый дворянин знает, что такое философия и дискуссия, а уж объединить их вместе в предложение вообще непосильная задача, — Робин опять подозрительно уставился мне в глаза. Можно подумать, что под его взглядом я не смогу солгать. Сам-то он откуда знает все эти слова?
— Отец. Единственное объяснение всем моим странностям, — спихиваю всё на отца, которого не существует ни в этом мире, ни в моём. На глаза набежали слёзы, и так каждый раз, когда я вспоминаю об отце. Он много значил в моей жизни.
— Допустим, я тебе поверил…— начинает он таким тоном, что понятно, ни черта не поверил.
— Послушай, а тебе не всё ли равно? — раздражительно спросила я. — Какая тебе разница, откуда я всё это знаю? Ты каждому вольному стрелку задаёшь такие вопросы?
— Если считаю нужным, то задаю, — резко ответил он. — Эмма хватит раздражаться по пустякам.
Я застегнула куртку и собрала свои вещи в рюкзак.
— И вещи у тебя странные, — внимательно наблюдая за сборами, выдал он. — И сама ты загадка.
— Загадка Шервудского леса, — разулыбалась я и повернулась в сторону леса для того, чтобы возвратиться в лагерь.
— И заноза для Робина Гуда, — пробормотала себе под нос.
— Подожди, — схватил он меня за запястье и словно электрический разряд прошёл по телу. — Ты не можешь оставаться в братстве. Для тебя здесь опасно.
— Можно подумать, что для тебя безопасно, — улыбнулась я. У меня уже есть примерный план отступления из Шервудского леса в Ноттингем.
— Ты всё сама понимаешь. Сегодня я тебя увидел, а завтра кто-то другой и он не будет так нежен, — он провёл рукой по моим волосам, пропустил локоны сквозь пальцы.
Он миллион раз прав. Пора бы уже осознать, что я в Средневековье, а не на слёте реконструкторов. Я об этом постоянно забывала. И даже Робин кажется мне милым парнем из Твери, переодетым под нашего кумира молодости.
— Я понимаю. Но сейчас уйти не смогу. Дай мне время, чтобы всё подготовить, — попросила его я. Он кивнул. — Мне будет нужна твоя помощь.