Кафе располагалось на аллее, между двумя рядами кленов, посаженных вдоль всего бульвара на улице Красной. Обыкновенные деревянные столики с такими же деревянными стульями, на спинках которых выжжена реклама пива. Но из-за музыки я все же решил попробовать тут кофе. Посетителей в кафе не было, только за одним столиком в тени сидела очень красивая худенькая молодая девушка, лет двадцати семи, блондинка с каре до плеч, в серых кроссовках, светло-голубых, почти белых джинсах, черной майке и черной джинсовой куртке. Ее и соседний стол были единственными местами в тени, зонтики над столами официанты еще не раскрыли и остальные столики заливало апрельское краснодарское солнце. Прикинув, где будет тень в ближайшие тридцать-сорок минут, я сел за соседний с блондинкой столик.
— Здравствуйте, меню или так рассказать? — спросила официантка, девушка лет двадцати пяти, в голубых джинсах, белой майке, коричневом фартуке и ярко розовых, почти что кислотных кроссовках. Небольшой бейджик с именем Галя на левой лямке фартука.
— Добрый. Кофе в турке делаете? Крепкий, без сахара, большую чашку пожалуйста. — Вот не люблю я кофе из кофе маши, идеальный для меня кофе — это вообще заваренная в чашке арабика свежего помола.
— Сварю в турке, ок, а может к кофе десерт? Есть очень вкусный, не приторно сладкий пирог с вишней. — Девушка чуть не облизнулась, явно недавно пробовала этот самый пирог и он ей и правда очень понравился.
— Галя, а давайте, если не очень сладкий! — Я и впрямь захотел попробовать что-то после хоть и качественной еды бизнес класса, но все же это была еда в самолете, на высоте вкусы сильно меняются из-за давления, влажности и вообще, это еда в самолете, что еще рассказывать.
— Девушка, у вас либо диск заело, либо на радио у диджея инфаркт, — моя соседка смотрела на официантку и увидев ее непонимающий взгляд добавила, — у вас песня, «Лестница в Небо», играет третий раз подряд.
— Да да, девушка, а может и того хуже, Саддам Хусейн восстал и захватил радио станцию. — Добавил я с улыбкой.
А соседка та замужем, или папа у нее увлекается роком. Ну не поверю, что девушка сама по себе знает про случай на американской радиостанции, когда песня «Led Zeppelin» «Stairway to Heaven» звучала в эфире двадцать четыре часа! Слушатели и скорую вызывали диджею, и полицию, думали либо инфаркт у диджея, либо любитель этой песни Саддам Хусейн с боевиками станцию захватил.
— Ой, простите, это новый сборник, только вчера хозяин сказал его теперь ставить, я и не знала, что там песни повторяются по нескольку раз! — Смутилась официантка.
— А повар не заметил? — Спросил я.
— А рано для повара, он к двум подходит, пока я одна на хозяйстве, — официантка располагающе улыбалась. — Но пирог все равно вкусный, его не у нас, его в пекарне пекут.
— Супер, хорошая реклама, пирог вкусный, его не у нас готовят. Кофе то сварите?
— Большая чашка, крепкий, без сахара. семь минут.
— Девушка, мне свежевыжатый сделаете? Или до двух, шефа ждать? — Блондинка за соседним столом мило, но достаточно холодно улыбалась официантке.
— Фрэш? Зеленое яблоко сельдерей, да, четыре минуты, все будет! — Официантка поправила стул у соседнего столика и удалилась внутрь ресторана через деревянную дверь справа от стойки бара.
— А все остальное не фрэш? — Еле расслышал я шепот соседки.
— Мадам, в любом языке есть идиомы, что ж вы так строго та? — Не то, чтобы я любил лезть с разговорами к людям, но общаться я и правда люблю.
— Во-первых, мадмуазель. А во-вторых, русский язык слишком красив и в нем и так достаточно заимствований из английского. Хотя, да, простите, что-то я злая сегодня. — Блондинка смущенно заправила волосы за ухо.
— А вы откуда о Лестнице в Небо знаете?
— Адме точка ру, почему-то именно такая информация запоминается. — Оправив куртку девушка переложила ногу на ногу и села ко мне боком, чуть покачивая в такт музыки носком серой кроссовки Нью Беланс.
— Может я к вам за стол? Ну что мы как поссорившиеся соседи в коммуналке, и разговариваем, и каждый за своим столиком сидит?
— Сразу видно, что вы в коммуналке не жили, нету там на кухне места для отдельного стола на каждую семью. Там, как раз-таки, и сидят все за одним столом, не важно в каких соседи отношениях. Вы что, тоже хотите по-семейному? За одним столом? Я — девушка доверчивая, как предложение могу воспринять. Опять же кольца на безымянном у вас нет. После кофе ко мне едем, с папой знакомиться?
— А кто у нас папа?
— А вы невесту по папе выбираете?
— От папы стиль ухаживания зависит.
— Оу. Так вы за мной уже ухаживаете? Не тратьте свое моджо на меня, вы мне, простите, не интересны.
— Я думал, что девушкам нравится, когда с ними вежливо флиртуют. А еще, ну вы же в курсе, что отказ только раззадоривает мужчину?
— Ого, какое самомнение. Но я не люблю рисковать, а флирта без риска забеременеть не бывает. А еще, ну вы же в курсе, что отказ останавливает мужчину, раззадоривает он самца. Навязчивого самца, который никак не может признать, что он не альфа и нужен далеко не всем женщинам. Вы мужчина или самец?
— Я лентяй. Мужчина-лентяй. Поэтому для меня отказ — это отказ.
— А это уже, простите, избегание. Я бы ее добился, но мне лень. Вы просто боитесь отказов, вы избалованы вниманием и слишком цените себя при достаточно низкой самооценке. Эдакий показной нарциссизм с комплексом неполноценности внутри, уж простите, что откровенно говорю.
— Нарциссизм, комплекс? Ну уж нет, это не про меня. Я вполне адекватно и, может даже наоборот, излишне критично к себе отношусь. Вас как зовут? Я Максим.
— Очень приятно, Максим. Но, как я уже сказала, знакомство мне не интересно, я просто хочу выпить сок в теньке с музыкой, которая мне нравится, кстати, обратили внимание, «Дорз» играет, у хозяина кафе интересный музыкальный вкус, давайте послушаем музыку. — Девушка улыбнулась и отвернулась в другую сторону. Есть такая улыбка, когда человек смотрит как бы сквозь тебя и вежливо приподнимает уголки губ. Это значит, что ты не плохой человек, при других обстоятельствах, с тобой может и подружились бы, и даже, возможно, вам вместе было бы интересно проводить время, но вот сейчас, в данный конкретный момент, ты не нужен этому человеку. «Вы мне не интересны, сейчас». Предельно четко, ясно, объективно и ни капли не задевает человека.
В этот момент открылась дверь возле барной стойки и вышла официантка, неся поднос с большой белой чашкой кофе, тарелкой с пирогом и высоким бокалом зелено-желтого напитка с шапкой светло-коричневой пены и торчащей трубочкой.
Почему-то сначала девушка подошла к моему столику, хотя я сидел дальше от бара. Поставив тарелку с действительно аппетитным пирогом и чашку кофе, она улыбнулась и сделала буквально шаг вправо, к столику блондинки. При этом носок ее розового кроссовка зацепился за ножку стола, она сделала второй, быстрый шаг, как бы переступая, выгнув корпус чуть вперед. Для сохранения равновесия обе руки, и свободная, и с подносом, на котором стоял сок, инстинктивно пошли вверх и к себе. Поднос наклонился, как будто на нем лежало зеркальце и официантка решила в него поглядеться, стеклянный стакан со свежевыжатым миксом яблока и сельдерея наклонился наоборот вперед, от девушки, словно в замедленной съемке, перекувыркнулся через край подноса и, сделав несколько переворотов в воздухе, смачно шлепнулся на плитку, разлетевшись на миллиард стеклянных осколков и зелено-бурых частичек сока.
Я даже не хотел смотреть вниз. Мои черные туфли и темные брюки были не в самом эпицентре этого витаминного взрыва. Больше того, между нами были ноги официантки Гали. Но и все равно я почувствовал шрапнель осколков, ударившую по ногам. А вот официантке, в ее голубых «левисах», и моей соседке, с ее почти белыми джинсами, учитывая, что они была на прямой линии этой взрывной волны, досталось наверняка прилично. О том, что осколки стакана поранят ноги в джинсах и кроссовках я не беспокоился. Ущерб будет максимум косметическим, но все равно, такие вещи не добавляют радости в настроение.
— Вы в порядке? — Я привстал и протянул руку официантке, все еще не выпрямившейся после спотыкания.
— Да да, все нормально, простите, — она смущенно смотрела то на меня, то на блондинку, — простите, сейчас я все вытру, сейчас, сейчас принесу салфетки, вы не поранились? — Видно было, что девушка чуть в шоке, но все же это не первый ее разбитый стакан, и ситуация для нее ни капли не шоковая.
— Какие салфетки? Девушка, у вас туалет где? — Говоря это моя соседка почему-то задержалась взглядом на часах у себя на левом запястье, и только потом посмотрела на свои светло голубые джинсы, теперь до колен украшенные частыми бурыми точками, словно ее обрызгал из грязной лужи идиот-водитель.
— Да да, пойдемте, сейчас я вам дам нетканные тряпочки, они все соберут, — и повернувшись ко мне, — я вас не испачкала?
— Ничего страшного, плохо, что пирог остывает, — попытался подбодрить ее я, — а в остальном все нормально.
— Пойдемте, я вас провожу, — Галя руками показала блондинке направление к двери возле барной стойки, — туалет там, салфетки я принесу.
Официантка и блондинка зашли в помещение, а я остался с чашкой кофе и пирогом.
Минуты через три-четыре, я успел уже сделать пол дюжины глотков действительно хорошего кофе и съесть ломтик по-настоящему вкусного пирога, в кафе зашли двое мужчин и присели за ближайший к бару столик. Оба в поношенных, не дорогих костюмах, светлых, но не белых, рубашках без галстуков и потрепанных полуботинках. Почему-то я всегда обращаю внимание на обувь. Многие этого не делают, а зря. По обуви можно сказать о человеке очень многое. И даже если не о человеке в целом, то уж о его желании создать впечатление или о его приоритетах в данный момент времени точно.
Эти мужчины, оба слегка за сорок, оба, как я уже сказал, в костюмах без галстуков, были обуты в удобные, не первой молодости, ботинки на шнуровке и с высокой каучуковой подошвой. Один, тот, что был чуть полнее и ниже, носил темно коричневые туфли дерби с четырьмя шнуровочными дырками. Туфли были явно не супер дорогие, но все же качественные, годы службы износили носок, сделав его морщинистым как лоб скептика, а каблук был стерт с внешней стороны, как будто человек имел привычку ходить разведя носки в стороны. Второй посетитель, повыше, худее на пять-шесть килограмм, носил черные классические броги. Этот вид ботинок мне всегда одновременно и нравился, и отталкивал. Он особенно популярен у европейцев в возрасте сорок пять плюс. Но вот лично мне узор из накладок кожи с дырочками как-то всегда отдавал цыганщиной в самом плохом смысле этого сова. Особенно убого это украшение смотрится на неухоженной обуви, когда дырочки забиваются пылью и грязью и орнамент становится светлыми точками на фоне темной кожи. Именно такими и были ботинки второго мужчины. Ну и кроме того, его подошва так же была сделана из резины и достаточно стерта на внешних краях каблука. Типичная обувь и одежда людей, чья работа связана с выполнение государственной функции, но при этом она, эта работа, не кабинетная, а требует непосредственного присутствия «в полях». Отсюда эти не дорогие костюмы и стоптанные удобные ботинки, с толстой амортизирующей подошвой, рассчитанные на долгое хождение.