Я пожал плечами.
— Найдут другую деревеньку. Это не проблема. А вот если другие крестьяне поймут, что можно безнаказанно убивать баронских солдат, то ситуация для владетельного сеньора усложнится, — сказал я и понял, что говорю слишком сложно. Несмотря на статус старосты, Трентон оставался обычным крестьянином.
— А мы здесь при чем? — прогудел он, подтверждая последнюю мысль.
Надо доступнее.
— Барон убьет вас, чтобы другие не смели ослушаться. Покажет пример, что бывает за непослушание.
Мужик вскинулся.
— Но ведь это вы… — он не закончил.
— Я, — кивнул я. — Но кому до этого дело? Дружинники мертвы? Мертвы. А на заезжего колдуна можно свалить что угодно. Мало ли что будут болтать. Главное солдаты убиты. Этого барон не оставит, несмотря на разговоры о колдуне и прочем. Это понятно?
Главный крестьянин неуверенно кивнул. До него, медленно, но стало доходить, в какой куче дерьма он с деревенскими оказался. И понял, кто основной виновник. В глазах Трентона мелькнула ненависть. Мои губы тронула улыбка, ну наконец-то. Пусть злость и направлена на меня, зато есть четкое понимание, что с возникшей ситуацией надо что-то делать.
— Барон Байхорлд это проблема. Проблему надо решить. Значит барона Байхорлда надо убить, — четко проговаривая слова произнес я.
Глаза старосты в изумлении распахнулись. Покушение на жизнь сеньора выглядело святотатством. Как покушением на основы основ. Я ожидал подобной реакции поэтому быстро продолжил, стараясь говорить о понятных для простого селянина вещах.
— Даже если всех не убьют, деревню точно разорят. Дома разграбят, молодых и пригожих женщин заберут с собой, часть мужчин казнят. Те, кто выживет, останутся жить на пепелище. А на следующий год, оброк обязательно увеличится, чтобы знали, как бунтовать.
— Но мы не бунтовали, — робко возразил староста.
Я незаметно вздохнул. Как же все-таки с ними трудно. Торговец Элим на фоне Трентона настоящий мыслитель. Впрочем, чего ожидать от необразованных крестьян? Быстрой сообразительности? Тут привыкли думать не спеша, зато основательно.
— Это ты так думаешь, барон будет считать иначе. Солдаты бароны убиты? Убиты. Значит за это должен кто-то заплатить. И неважно, если этот кто-то, не имеет к этому отношение. Или ты забыл, что для феодала сервы грязь? — я на секунду остановился и начал проникновенным тоном: — Подумай о собственном доме, о семье, о достатке, который у тебя сейчас есть. Сколько понадобится лет, чтобы восстановить его снова?
Я целенаправленно бил по самому дорогому. Трентон относился к зажиточному крестьянству, потому и стал старостой, имел чуть больше остальных, хотя и пахал для этого до седьмого пота. И пока остальные мужики шли пропивать лишнюю монетку в ближайший придорожный трактир, как рачительный хозяин он бережно откладывал, по крупицам сберегая свое благосостояние.
И вот на этом месте его пробрало, ошарашенное выражение исчезло, сменившись мрачной сосредоточенностью.
— Что я должен делать?
— Дорогу к замку знаешь? Сколько до него ехать?
Трентон на секунду задумался.
— Ежели верхом, то пол дня по дороге. Пешком можно сократить через лес.
Обдумав наметившийся план операции, я отрицательно покачал головой.
— Нет, только верхом. Они, — последовал кивок в сторону продолжавшегося возиться с перевязкой сотника, — верхом приехали? И взяли с собой телегу, для продуктов, так?
— Так, — Староста угрюмо кивнул. Он уже догадался, что последует дальше, и это ему не понравилось. Но проклятый колдун не оставил иного выхода. Либо так, либо разбирайтесь сами.
Хм, может не такой уж он и туповатый. Прикидывался, пытаясь понять куда ветер дует, а поняв, отбросил сомнения. Неплохо. Может идея и выгорит.
— Собери полтора десятков мужиков покрепче, из тех, что знают с какой стороны держаться за топор. Если кто-то умеет стрелять из лука, тоже зови. Это должны уметь охотники. Есть среди ваших охотники?
И снова мрачный кивок.
— Скажешь, что барон собирается сжечь деревню, убить всех и оставить от домов пепелище. Что бы этого не произошло, нужно убить барона первыми. И заезжий колдун в этом поможет. Они видели, на что я способен, пойдут.
Трентон пожевал губами, оглянулся на троицу, скрывающуюся в тени сумерек, и задал вопрос:
— А что потом?
Я пожал плечами.
— Станете вольным поселением. Слышал о таких? — со стороны старосты последовал очередной кивок. — Ну вот. Места здесь немноголюдные. Новый хозяин на окрестные земли не сразу появится. За это время успеете освоиться. Научитесь обращаться с оружием, создадите ополчение. Зато никому оброк платить не будут, весь урожай сможете оставить себе.
Предложение выглядело заманчиво, многие крестьяне мечтали о такой вольной жизни, но не всех хотели платить за это. Судя по всему, Трентон это понимал, но уже загорелся идей.
— Только одно условие, — предупредил я, гася файерболл. — После штурма за мной право первой добычи. Все что найдем в замке, поделим, но я будут выбирать первым. Идет?
Староста снова кивнул и отправился собирать мужиков.
Глава 27
27.
Утренняя роса на плаще и поводьях, скрип плохо смазанных колес, медленный шаг уставших лошадей — путешествие к замку барона заняло ночь и не принесло особого удовольствия.
— Далеко еще? — недовольно спросил я, успевший отбить зад, управляя телегой. Наваленные в разнобой мешки с продуктами и клетушки с курицами должны были показать стражникам на вратах, что рейд в деревню для отряда сотника не прошел зря.
— Уже скоро, ваше колдунство, — откликнулся Трентон, широко шагая справа. Несмотря на дородную фигуру, держался староста хорошо, признаков усталости не выказывал, несмотря на одетую кольчугу и шлем.
Остальные переодеты в баронских солдат крестьяне тащились следом, изображая пехоту. Зрелище убогое, но думаю настоящие дружинники выглядели на марше не лучше.
Сотник трусил на коне слева. С ним пришлось тяжелей, близость смерти помогла надавить только на начальных этапах, потом пришлось пустить в ход пряник в виде обещания не только отпустить живым после штурма, но и снабдить достаточной суммой денег в форме вознаграждения.
Лютер оказался достаточно умен, чтобы не требовать прямо, но изворотлив, чтобы намекнуть при каких обстоятельствах будет получено согласие на предательство. Как выяснилось, барона он особо не любил и верностью ему не отличался. Служил только потому, что иного выбора нет. Окрестные края не могли похвастать большим выбором в плане карьеры для воина. Либо в городские стражники, либо в наемники, охранять караваны, либо на службу к феодалу, все остальное — прямой путь в разбойники, которые в большинстве своем рано или поздно заканчивали в петле.
А пахать землю сотник уже не мог, отвык. Да и не хотел становиться крестьянином, откуда кстати, в свое время и вышел, удрав из отчего дома в пятнадцать лет. Дальше прибился к солдатам удачи, небольшому отряду, разгромленному уже через месяц после появления в нем мальчишки. После еще несколько лет скитаний, попытки овладеть оружием на должном уровне, понимание, что великим бойцом не стать, признание, смирение и согласие пойти под руку барона Байхорлда, предложившего место сотника, вместо прежнего умершего от лихорадки в одну из зим.
Решение барона могло показаться странным, но на фоне остальных солдат, Лютер и правда выглядел более или менее опытным воякой. Другой вопрос, что где-нибудь еще, ему не доверили бы сторожить и выгребную яму — в крупном городе на Побережье или землях владетельного сеньора, где к подбору стражи относились требовательно.
Кстати, именно на Побережье собирался рвануть сотник, когда все закончится. Получив деньги, он планировал устроиться в одном из городов, открыть торговую лавку или трактир. Жить тихой мирной жизнью простого горожанина.
Обо всем этом, включая историю жизни, Лютер поведал за время путешествия, рассказывая негромким размеренным тоном. Даже переодетые крестьяне прониклись, у многих на физиономиях мелькнуло сочувствие.
Неплохой трюк, выполненный с определенным изяществом. Прямо на сострадание не давил, жертвой себя не выставлял, понимал, что не пройдет, но спокойный голос и ровное повествование вызвали нужный эффект. Еще недавно боявшиеся и ненавидевшие селяне приняли его если не за своего, то за человека, которого понимали.
Очень неплохо. Не ожидал от провинциального вояки такой изворотливости. Хотя, окажешься в шаге от смерти, и не на такие трюки пойдешь в попытке спастись.
А вот ехавшая в телега Грета не оценила талант рассказчика, то и дело шипела рассерженной кошкой, хватаясь за валяющийся среди мешков топор.
Девчонку, кстати пришлось взять, напросилась, пригрозив побежать следом. Говорю же — боец. В солдата ее переодевать не стали — бессмысленно, даже на расстоянии за мужчину не сойдет, слишком характерные формы. Зато сможет сыграть роль наживки, отвлекая внимание стражников на воротах.
Когда объяснил, заколебалась, затем упрямо вскинув подбородок, согласилась. Будет «подарком» для сыновей барона от сотника, прихваченного в деревне по случаю. Такое объяснение сойдет, потому что не первый раз баронские солдаты поступали схожим образом. А стражники у ворот будут пялиться на прелести очередной игрушки хозяев, мысленно прикидывая, не перепадет ли им после того, как сеньоры всласть наиграются.
Это был неплохой ход, позволит выиграть несколько лишних секунд, отвлечет внимание от остальных «солдат», которые несмотря на переодевание двигались совсем не как воины, пусть даже такие плохие, как дружинники провинциального барона. Последние тоже особыми воинскими навыками не отличались, но знали, как правильно держать копье, привыкли к лишнему железу на теле и вели себя иначе, чем переодетые в фальшивых воинов крестьяне.
Будь это другой замок, или другой феодал, где дружина — это именно дружина, а не ее подобие, я бы ни за что не рискнул на подобный обман, быстро бы раскрыли и сыграли тревогу. Но тут могло сработать, поэтому согласился.