Вот уж точно, сила есть — ума не надо. Кретины. Будет обидно если сломают дверь, она помнит времена Старой империи, все-таки почти антикварная вещь.
— Уже целый день прошел, а от них ни слуху ни духу, — Ерик посмотрел на Косту, предлагая вожаку высказаться.
Тугар поддержал мелкого члены банды невнятным ворчанием. Близился поздний вечер, последние пару часов они сидели в дешевой забегаловке в ожидании новостей из резиденции бургомистра и так и не дождалась обещанного гонца.
— Колдун нас кинул, глупо отрицать этот факт, — проявив необычное для себя здравомыслие произнес Ерик. И вновь посмотрел на лидера в ожидании.
На улице стало темнеть и холодать. Дородный хозяин харчевни выкатил наружу жаровню, где принялся жарить куски подозрительно выглядевшего мяса, слишком похожее на крысиное. Толстые пальцы то и дело почесывали засаленный передник, ловко переворачивая скворчавшие ломтики плохо заточенным ножом.
Один из посетителей зажег парочку факелов, разметив подальше от натянутой вместо крыши парусины. Еще один приволок деревянную чурку и воткнул в нее несколько лучин. Освещение получилось скудное, но посетители не роптали. Хороших свечей или масляных ламп в таких заведениях отродясь не водилось.
Коста по очереди оглядел приятелей, хрустнул костяшками пальцев. Происходящее и его злило, но трудно признаваться в собственной глупости и бессилии. Поверил колдуну, думал, что все на мази, и просчитался.
В свете пламени факелов лица подельников выглядели еще более мрачными. Ни здоровяк, ни хорек уже не верили, что удастся вытрясти из бургомистра обещанные триста золотых. Хуже того, сейчас это казалось издевкой.
— Сначала этот проныра Нильс нас кинул, затем его приятель колдун, у нас что на рожах написано — терпилы? — издевательским тоном спросил Ерик, ни к кому конкретно не обращаясь, но при этом недвусмысленно дав понять, что вопрос задан вожаку.
Первым порывом было наказать наглого паскудника, но Коста сдержался, заметив, что Тугар на стороне мелкого заморыша. А значит устраивать драку все равно что провоцировать раскол в их и так маленькой компании.
— Ладно, раз они решили нас обмануть, мы тоже не будем сдерживаться, — мрачно сказал вожак, сжимая и разжимая пальцы.
— И что сделаем? — спросил Тугор, взглядом предостерегая Ерика погодить с очередным саркастическим замечанием, которое явно собирался бросить в лидера, поверившего колдуну.
Коста вдруг холодно улыбнулся.
— Что мы будем делать, говоришь? Ничего особенного, просто расскажем народу правду.
Несколько секунд Тугор и Ерик тупо молчали, переваривая заявление лидера.
— Какую правду? — недоуменно переспросил здоровяк.
Коста оглядел недоумевающие физиономии поддельников с превосходством в глазах и сказал:
— Самую обычную: что бургомистр сговорился с приезжим колдуном и собирается удрать из Винисгорда, оставив горожан подыхать от болезней и мечей андарских захватчиков.
Глава 10
10.
Мы то, что мы делаем, говорим, а главное думаем. Человек сам создает себя, выбирает свою судьбу, что бы об этом не говорили. Строит личность подобно зданию, кирпичик за кирпичиком, день за днем, пытаясь достичь идеала, придуманного в собственном воображении. Иначе зачем вообще жить. И в конечном итоге это влияет на все. Не получится свалить вину на окружающих, они смотрят на нас, представляя такими, какими мы им себя показываем.
Уверенный тон, властный взгляд, гордая осанка. И непрошибаемая уверенность в собственном превосходстве. Настолько сильное, что даже бывалый служака, привыкший ставить подчиненных на место теряется.
— Мы слышали шум, — угрюмо выдохнул десятник.
— Я знаю, — с моей стороны невозмутимый кивок.
Короткая пауза. За спиной старшего стражника пятерка коллег, топчется, сопит, подозрительно разглядывая краешек проема приоткрытой двери, откуда несет запахом горящих свечей и легкого дыма сгоревших в ходе проведенного ритуала колдовских компонентов.
— Что случилось? — мрачно осведомился десятник.
Просто так уйти он не мог, приказ офицера, а главное бургомистра, держит на месте, заставляя через силу выдавливать слова, хотя под надменным ледяным взглядом заезжего колдуна в черных одеждах хотелось иного — уйти в другой конец крыла здания, а лучше вообще свалить подальше из резиденции.
Как ты поставил себя, так тебя увидят окружающие. Как ощущаешь себя, так воспринимают другие. И ни тени сомнений. Ни во взгляде, ни в жесте. А главное — ни малейшего намека на неуверенность.
Га-Хор Куэль Ас-Аджар знал эти нехитрые правила поведения с нижними чинами, и неплохо отточил за время службы в отдаленном имперском форте. Плюс помогало происхождение аристократа, абсолютно уверенного в собственном превосходстве.
— Ничего, о чем бы вам стоило беспокоиться, — холодным тоном ответил я, постаравшись вложить в голос небрежное презрение занятого высокородного, вынужденного отвлекаться на общение с тупыми простолюдинами.
Можно, конечно, припугнуть магией, но чересчур обострять не хотелось. Встретившись с проявлением колдовства обряженные в железо кретины подняли бы переполох, перепугав всех обитателей резиденции. Что сейчас совершенно не нужно.
А вот со снобизмом аристократов они знакомы. Оно им не нравилось, провоцировало неприятие, одновременно напоминая о собственном происхождении, вызывая злость. Но при всем при этом воспринималось привычно. Что в данный момент и требовалось.
— Мы обязаны знать, что здесь не происходит ничего, что могло бы угрожать жизни бургомистра, — засопел стражник, с вызовом приподняв подбородок.
Я внутренне улыбнулся. Как просто оказалось манипулировать бесхитростными вояками. Они были обычными служаками и реакции у них оказались незатейливыми. Потянешь на ниточку и получишь нужную. Непритязательный разум не способен рождать сложные вещи, и задумываться над чем-то, что выходит за рамки круга его понимания.
— Жизни бургомистра ничего не угрожает, — заверил я, но сделал это намеренно надменным тоном.
Стражники еще больше засопели. Окатившая волна презрения со стороны худощавой фигуры задела, но переть напролом все еще не решались.
— Мы должны убедиться, — угрюмо выдохнул старший стражник.
В коридоре горят масляные лампы, свет от них тусклый, неровный, тени то и дело мечутся по каменной кладке. В дальнем конце коридора виднеется пара любопытных рож слуг, но близко подходить опасаются, оставляя разбираться с происшествием вооруженных до зубов воинов. Разумная предосторожность, учитывая обстоятельства, с прислугой я бы вообще не стал говорить, пугнув чем-нибудь из арсенала магии.
Пахнет железом потертой кожей и элем. Мрачные морды стражников не обещают ничего хорошего. Но главного добиться удалось — никто не стал звать офицеров, которые наверняка бы начали въедливо расспрашивать о происшествии. Обычным же рядовым на это плевать, даже десятнику. Надо лишь дать повод отступить.
— Мы должны убедиться, — повторил десятник и в ожидании уставился на меня.
Долгую секунду я делал вид, что размышляю, как поступить. В этот момент все пятерка прибежавших на крики Нильса кретинов вдруг почувствовала неуверенность, слишком опасным выглядел приезжий колдун, с которым непонятно какие дела у бургомистра. Что делать, если откажет? Коллеги с парадного входа уже растрепались, что это не ярморочный трюкач, а сталкиваться лицом к лицу с настоящим волшебством никому не хотелось. Особенно если оно исходит от столь опасного типа.
— Как скажете, — я равнодушно пожал плечами, показывая, что согласился, только из-за бургомистра.
Толкнул дверь, но сразу предупредил:
— Внутрь не входить.
Стражники послушно затоптались у порога, вытягивая шеи, заглядывая внутрь. Выглядело до смешного забавно, с трудом удалось сдержать ехидную усмешку.
Увидев лежащего в центре пентаграммы полураздетое тело в окружении горящих свечей, десятник нахмурился.
— Что с ним? — спросил он, однако порог заклинательного зала так и не переступил, хотя было видно, что хотелось.
— Ничего особенного, скоро придет в себя, — ответил я, помедлил и пояснил: — Это часть того дела, ради которого нас пригласил бургомистр.
Разумеется, обычные солдаты не были в курсе договоренностей, заключенных между приезжим колдуном и его превосходительством. Градоначальник Винисгорда не настолько доверял собственным людям, понимая, что это может спровоцировать ненужные волнения. Кому понравится, что начальство намылилось удрать, оставив подчиненных помирать в осажденном городе. Могли и кинжал сунуть под ребра от обиды.
Понятия не имею, что конкретно Жуэль Болсонар рассказал охранникам, но думаю преподал наше с Нильсом появление в превращенном в кладовку зале, как нечто касающееся обороны города. Я бы по крайней мере так поступил. Легенда о помощи мага, случайно оказавшегося в осажденном городе, и предложившего свою помощь против андарцев, вполне могла сработать. Даже я бы поверил, не знай всех подробностей, со стороны история выглядела логично.
— Он живой? — уточнил десятник.
В этот момент Нильс со стоном перевернулся, теперь обнаженное по пояс тело лежало раскинув в разные стороны руки, как в начале ритуала.
— Как видите, — спокойно ответил я и продолжил: — А теперь, если вы не против, то мы вернемся с нашим делам. Тем самым делам, о которых мы договорились с его превосходительством Жуэльем Болсонаром, бургомистром Винисгорда.
Упоминание имени бургомистра сыграло свою роль, неохотно, проворочав что-то невнятное сквозь зубы, но стражники отступили. Я зашел в заклинательный зал и захлопнул перед ними дверь.
— Дерьмо. Эти придурки своим тараном-бревном всех в этом крыле переполошили. Но кажется шум до центральных помещений не дошел, что хорошо. Не хватало здесь еще большего столпотворения, — тихо проворчал я, подошел к лежащему Нильсу и бесцеремонно ткнул того носком сапога в бок. — Вставай. Живо. До апартаментов бургомистра твои вопли может и не докатились, но мы и так слишком много привлекли внимания. У нас мало времени, надо закончить до рассвета, пока этот жирдяй сюда не приперся.