— Уверен, я этого поганца никогда не забуду, — заверил Ерик.
Еще несколько секунд вожак мрачным взглядом сверлил карманника, убеждаясь, что тот не соврал и не выдумал это, чтобы избежать взбучки. Но потом все же решил, что тот не настолько дурак, чтобы врать в такой ситуации. В противном случае, его не спасет даже Тугар, обычно более снисходительный к выходкам низкорослого приятеля.
— Что будем делать, босс? — стоило о нем подумать, подал голос здоровяк.
Ерик не выдержал и влез:
— А что тут думать, найти засранца и вырвать ему руки и ноги, затем хорошенько потрясти, чтобы вернул наши монеты.
Коста хмуро покосился на ощерившегося в злобной гримасе хорька, хмыкнул.
— Хороший план, мне нравится. Только вот остается проблема, если наш приятель Нильс засел в такой крутой гостинице, чуть ли не самой дорогой в городе, то это говорит о том, что денег у него и правда залейся.
— Так я и говорю, пусть отдает, гад! — эмоционально воскликнул Ерик.
Вожак снисходительно взглянул на него.
— И как ты предлагаешь до него добраться? Сам говорил, в том районе полно стражи.
— Ну, как-нибудь это сделать можно, — замямлил Ерик, но Коста его уже не слушал.
Вместо этого вожак бросил на стол мелкую монетку и поднялся.
— Собирайтесь, будем думать, как проведать нашего старого приятеля Нильса, — приказал он и шагнул из-под натянутого тента парусины уличной харчевни.
Удивительная явление — стоимость предмета в зависимости от места его нахождения. Взять хотя бы обыкновенную виноградину, в южных краях, где ее выращивают, ее ценность практически ничего не значит, и любой местный продаст вам целую корзинку за мелкий медяк, да еще подумает, что остался в выигрыше.
Но чем дальше виноградина отдаляется от места своего рождения, тем дороже она становится. И вот уже за небольшую гроздь требуют серебром, а более большие объемы считаются в золоте.
Если же применить стоимость к ситуации осажденного города, то даже одна виноградинка приближается к цене настоящего бриллианта.
Как на Земле с бутылкой воды, в розничном магазине она стоит одну цену, в кафетерии другую, в аэропорту ценник вырастает в десятки раз. Но сама бутылка остается прежней, меняется лишь ее местонахождение. И такой странный эффект.
Правда с виноградом надо также учитывать трудность доставки, рефрижераторов или химических добавок, обеспечивающих долгий срок хранения здесь нет, но зато есть магия, которая тоже стоит денег. Интересно, а купцы используют лед…
— Они все еще здесь и не уходят, — Нильс вломился в номер, как всегда без предупреждения, хотя я ему не раз говорил, что сначала нужно стучать.
— Кто и куда не уходит? — лениво откликнулся я, катая между подушечек пальцев упругую виноградину, минуту назад вызвавшую целый каскад любопытных мыслей о взаимосвязи между ценностью вещи и где она в этот момент находится.
Также виноградинка напомнила об упругой попке недавно ушедшей девицы из уже знакомого борделя, где впору требовать скидку, столько их сотрудниц прошло через мой номер.
Интересно, а недельные абонементы у них есть? Или может полугодичные? А если брать оптом по акции, скажем две по цене одной? Хозяева борделя вообще знают, что такое маркетинг, может им подсказать?
Странные мысли, должно быть влияние меланхоличного настроения, когда за окном осень и лень что-либо делать.
Я сидел у стола, стол находился вплотную к створчатым дверям, ведущим на балкон. Балкон выходил на главную городскую площадь. На противоположной стороне относительно гостинцы, находился тот самый бордель, откуда почти каждую ночь появлялись прелестные нимфы…
— Вы не слышали, что я сказал? Второе андарское войско разбивает лагерь, они зажали город с двух сторон, теперь отсюда не вырваться.
— Уверяю тебя, и до этого было мало шансов сбежать, — я зевнул. — Или ты думаешь, андарцы такие дураки, что позволят спокойно покидать осажденный город? Конные разъезды контролируют окрестности. Не удивлюсь, если отряды легкой кавалерии заслали заранее, перед тем как пустить основное войско.
— Зачем им это делать? — угрюмо спросил Нильс.
Я пожал плечами.
— Надо же где-то андарскому королю искать работников для своих будущих шахт и каменоломен, которые он намеревается захватить, если не в этом году, то в следующем точно.
Следопыт нахмурился, тяжело привалившись к закрытой двери. Взгляд парня обшарил стол, где на тарелках лежали тонко нарезанные свежие овощи, ломтики запеченного мяса и фрукты. Рядом стояла пузатая бутыль из темного стекла, из открытого горлышка доносился аромат дорогого вина.
— За продукты, которые у вас лежат на столе, можно купить неплохой домик где-нибудь в предместьях, — буркнул он.
Я отправил виноградину в рот, медленно прожевал и лишь после этого ответил, присовокупив к словам небрежный кивок.
— Можно. Только на кой черт мне этот домик? Который, кстати, по твоим словам, находится в предместьях, давно разоренных нашими друзьям андарцами. Лучше я продолжу наслаждаться этой безусловно вкусной едой, чем стану приобретать бесполезную и очевидно давно разграбленную халупу.
Нильс не нашелся что на это ответить. Для него деньги всегда играли ключевую роль, я же относился к ним как к инструменту. В последнем случае — средству получить удовольствие в осажденном городе.
— И все равно, монетам можно найти более подходящее применение, чем изысканная еда и дорогие шлюхи, — упрямо качнул головой следопыт. — Например, чтобы выбраться из города.
— Каким образом? Подкупив стражу? Но стражники сами находятся в таком же положении, что и мы, — я снова зевнул, деликатно прикрыв рот двумя пальцами.
Вторая виноградина отправилась в рот, в этот раз ей составил компанию глоток изысканного вина. Весьма недурно. Не хватает сыра с плесенью, дабы оттенить вкус.
— К тому же, я уже нашел способ, каким мы покинем город, — прожевав, спокойно продолжил я.
— Каким? — Нильс жадно подался вперед.
Я пожал плечами, и не думая прерывать трапезу, съел кусочек мяса и лишь после этого ответил:
— Магическим разумеется, ведь я, как никак маг-заклинатель.
Глава 2
2.
Оказавшись в затруднительном положении люди предпочитают смотреть на окружающую действительность только с одной стороны. Любая альтернатива воспринимается в штыки, ведь она несет изменение, а значит потенциально еще больше неприятностей. И мозг отказывается это принимать, предпочитая оставлять привычное видение мира.
Сложно перебороть себя и взглянуть на проблему с другой стороны. На первый взгляд это кажется легко, но подсознание упрямо цепляется за старую картинку, опасаясь малейших изменений, и возвращая сознание в исходную точку. Человек этого не замечает, считая, что тщательно обдумал пути решения из кризиса и нашел единственно правильный выход. Что в девяносто случаев из ста не является правдой. Обязательно есть более эффективный вариант, но сознание не желает его видеть, опасаясь подвоха. Ведь что-то новое, по его мнению, смерть. Или как минимум еще большая угроза, чем прежде.
Подобное поведение сложно отследить, ведь ты уверен, что перебрал все возможные сценарии развития событий, выстроил в голове наиболее удобную цепочку действий, и подсознательно не желаешь от нее отступать, потому что искреннее считаешь, что по-другому нельзя.
Но это ловушка подсознания, из которой сложно, но возможно выбраться. Нужно лишь заставить мозг посмотреть на ситуацию с разных точек зрения, словно происходящее тебя не касается, словно ты в безопасности, и вне зависимости от исхода тебе ничего не грозит. Тогда наступает освобождение от внутренних страхов. Ты свободен и воспринимаешь окружающую обстановку всеобъемлюще, видишь то, чего до этого не видел. И удивляешься, почему не додумался до этого раньше, ведь решение бросалось в глаза.
Но если этого не сделать, не отстраниться, то сознание будет оставаться зашоренным, и тогда впереди лишь провал.
Вот и Нильс, очутившись в осажденном городе, видел ситуацию только с одной стороны, как и все жители искреннее считая, что выход только один — прорваться через оцепление либо силой, либо притворившись беженцами, либо под прикрытием ночи.
Никакой другой вариант его разум не воспринимал, не потому что тупой или плохо развитый, а потому что не желал видеть альтернативы, потенциально означающие новый букет опасности, от которых нужно держаться подальше, ведь положение и так сложное, зачем еще больше усугублять.
Это срабатывало подобно глубинному инстинкту и лечилось одним способом — целенаправленными тренировками смотреть на любую вещь с разных точек зрения. Такое умение давало необходимый опыт, и в следующий раз оказавшись в затруднительном положении, ты уже видел не одно решение, а два или три, причем разительно отличающиеся друг от друга. Это развивало мышление и в целом повышало интеллектуальный уровень, что давало толчок к очередному этапу развитию. Ибо так учило древнее философское учение пути духа мар-шааг.
— Магическим? — переспросил Нильс. В глазах недоверие, в голосе скепсис: — Сделаете нас невидимками и проведете через андарские патрули? Или заставите конные разъезды смотреть в другую сторону, пока мы будем проходить мимо?
Говорю же — нежелание отказываться от привычного видения мира. Следопыт у себя в голове уже нарисовал картинку окружающей действительности и всеми силами не хотел от нее отказываться. Хотя для этого требовалось всего лишь небольшое усилие.
Он уже знал магический способ, позволяющий перемещаться сквозь пространство, но не желал его замечать, потому что это потребует напряжения, а главное поломает уже сложившееся понимание ситуации.
А ведь всего лишь требовалось дать волю воображению, и вспомнить, где мы находимся.
— Ты знал, что еще до появления Ольца и Андара, и до получения ими статуса имперских провинций, именно Винисгорд являлся передовым аванпостом Старой Империи в этих краях? — неспешно протянул я. Подумал и взял еще одну виноградину, сделав перед этим глоток из кубка с вином.