Анатоль кивнул.
– Сегодня вечером встречаемся в старом парке. В восемь.
В парк Анатоль пришел минут за двадцать, так что имел возможность насладиться запустением и сыростью.
Ровно в восемь из темноты возникла Санья. Была она в каком-то армейском комбинезоне и почему-то мотоциклетном шлеме. Первым делом залепила Анатолю запястье металлизированным скотчем.
– Отцу скажешь, – опередила она вопрос Анатоля, – что чип барахлил, ты заскочил в диагностику, его починили. А тут у тебя было свидание, – она вдруг улыбнулась, – если что, я могу подтвердить.
– А что мы?..
– Пошли, по дороге расскажу. Кстати, это Чак.
Из тени под деревьями показалась крепкая фигура. Чак тоже был в комбезе армейского типа, только черном. Лицо его скрывала темная балаклава. Он молча кивнул. У Анатоля екнуло в животе.
Пока они шли, Санья коротко ввела в курс дела:
– У магиков и магичек рождаются полумаги. Тоже волшебнички, только слабые. Детекторы их пропускают. Но мы научились их засекать. Недавно еще одного нашли. Скрипач…
В сумраке не было видно лица Саньи, но по тону было понятно – лицо ее исказила брезгливая гримаса.
– У него как раз закончились занятия, он пойдет домой по вон той аллее. Кстати!
Санья на ходу сунула Анатолю что-то в руки.
– Надень.
Анатоль понял, что это балаклава. Такая же, как у Чака. Анатолю смертельно не хотелось превращаться в Чака, и он сунул балаклаву в карман. Санья ничего не сказала.
Возле зарослей колючего кустарника их ждали еще двое парней. Оба в темных спортивных костюмах и, естественно, балаклавах. Анатолю стало совсем нехорошо.
– Это Ант, – Санья кивнула на Анатоля. – Он в первый раз. Будет стоять на стрёме. Ант, смотри, чтобы никто не шел по аллее с той стороны. Если что, свисти!
Анатоль проклял свои бежевые штаны (вообще-то могла бы и предупредить!) и спрятался за широким стволом.
Ждали долго, минут десять. За это время Анатоль настолько сроднился с деревом, что прижался к нему и обнял. Кора под пальцами была грубая, но добрая. Ему немного полегчало. И тут он спиной почувствовал, как его новые друзья напряглись. И тут же услышал легкую мелодию. Обернулся. По аллее, слабо освещенной редкими фонарями, шел мальчишка. По виду – года на два младше Анатоля. В руках у него был скрипичный футляр. Мальчик напевал под нос что-то маршевое. Когда он оказался в освещенном месте, Анатоль сглотнул. Скрипач сильно смахивал на Элину.
Трое парней в балаклавах разом выскочили и обступили его. Мальчишка испуганно прижал скрипку к себе. После этого из кустов показалась Санья, которая ради разнообразия натянула не балаклаву, а респиратор.
– Привет, Ноэльчик, – сказала она ласково.
– Мы знакомы? – пресекающимся голосом спросил скрипач.
– Ты меня не знаешь. Зато я про твою семейку знаю все.
Санья принялась обходить Ноэля по широкому кругу.
– Прапрадед участвовал в Большой Резне и попал на Большой Костер. А гены пальцем не заткнешь…
– Не размажешь, – тихо вставил мальчишка.
– Чего? – удивилась Санья.
– Говорят: «Гены пальцем не размажешь», – повторил скрипач. – А еще говорят: «Сын за отца не отвечает». Тем более за прапрадеда.
– Правильно говорят. – Санья завершила обход и снова оказалась перед лицом Ноэля. – Но это если сын сам не стал отродьем.
Скрипач съежился.
– Да я не могу быть магиком! Я сто раз проверки проходил!
– Ну и что? – Санья повысила голос. – А все эти призы на конкурсах? Все эти восхищенные критики? Статьи? Фото на первых страницах! Это что, просто так? Без магии?
Скрипач опустил голову и прошептал:
– Я просто талантливый…
– Вас просто нужно вырезать до пятого колена! Чтобы духу вашего вонючего не было! Ты заграбастал чужое место! Вундеркинд хренов! Но мы восстановим справедливость!
И тут Анатоль вспомнил, что он должен следить за другим концом аллеи. Он торопливо повернулся, вжался в ствол и следил за аллеей изо всех сил. Чтобы не слышать коротких глухих ударов за спиной.
Потом раздался резкий хруст – слишком резкий для человеческого тела.
И вскрик Ноэля:
– Это мамина!
И тут же:
– Не надо! Только не пальцы!
Анатоль вцепился в ствол так, что у него из-под ногтей потекла кровь.
Кора стала колючей и совсем не доброй.
Анатоль смотрел в стенку и повторял как мант-ру: «Я не бил. Я не бил. Я не бил. Это не я. Я не виноват». Помогало плохо, но помогало. Изображение в памяти растушевывалось, звуки глохли. Ближе к полуночи в комнату постучал отец.
– Ты не в сети, – сказал он. – Что у тебя с чипом?
– Он барахлил, – автоматически ответил Анатоль, – я днем заходил на диагностику, мне его починили. А в парке у меня было свидание.
– Свидание? – удивился отец. – Надо же, слово какое старомодное. Рад за тебя.
Анатоль нащупал на руке скотч и попытался незаметно его содрать. Он совсем про него забыл. Содрать не получилось. Но он его хотя бы сдвинул.
– О, ты онлайн появился, – обрадовался отец, – странно, что так долго включался.
– Да, странно, – безжизненно ответил Анатоль.
Себастьен неловко переминался с ноги на ногу на пороге комнаты. Анатоль молчал.
– Послушай, – не выдержал отец, – если у тебя какие-то проблемы… Ты же знаешь, что можешь обо всем со мной поговорить.
– Обо всем? – резко спросил Анатоль.
Себастьен аж отпрянул.
– Ну конечно, – сказал он.
– И никаких секретов? – Анатоль бросил вызов.
Себастьен заметно напрягся.
– Что случилось?
Анатоль вскочил и выхватил из кармана брошюру.
– И об этом можно говорить?
Себастьен взял расползающуюся книжку в руки, сначала испугался, а потом удивился:
– Откуда у тебя эта древность?
– Друг дал, – ответил Анатоль, – которому не все равно.
Себастьен пролистал брошюру и уткнулся в обведенный красным абзац.
– Интересно, – сказал он, – и что хотел сказать этот… друг.
– Что ты мне врешь, – глухо сказал Анатоль, – а маму убили магики.
Он ожидал, что отец сейчас схватится за сердце или заплачет от раскаяния, но тот посмотрел на сына так ошалело, что Анатоль сразу заподозрил, что ляпнул что-то не то.
– И что ты молчишь? – задрав голову повыше, спросил он.
– Думаю, где я облажался, – сказал Себастьен, – раз ты сразу поверил какой-то доисторической пропаганде. Почему критическое мышление отключилось?
Анатоль вспомнил, что происходило в тот момент, когда Санья подсунула ему эту книжку, и начал мучительно краснеть. Отец миллион раз ему говорил, что нельзя ничему верить, когда зашкаливают эмоции.
– Приходи в гостиную, – сказал Себастьен. – Поговорим. И срежь скотч с руки. Попадешься, у нас обоих будут неприятности.
Анатоль покраснел еще мучительнее.
Анатоль умылся холодной водой, стало полегче. События в парке еще сильнее затерлись, как будто недавно Анатоль посмотрел страшное кино. Или увидел плохой сон.
– А что касается мамы…
Себастьен выудил из кармана четвертак, подбросил и ловко поймал, прикрыв ладонью.
– Как думаешь, орел или решка?
– Пап, что за детский сад! В первом классе учат – вероятность пятьдесят на пятьдесят.
– Правильно. – Себастьен поднял ладонь. – О, орел. А сейчас?
Он повторил трюк с монеткой.
– Какова вероятность, – спросил он, – что опять выпал орел?
– Ну… – протянул Анатоль, мучительно вспоминая основы теории вероятностей. – Событий два… то есть четыре… То есть…
– Тоже пятьдесят процентов. – Папа даже не стал показывать, что выпало, сунул четвертак в карман. – Независимые события. Результат первого никак не влияет на второе. Понимаешь, к чему я?
Анатоль начал понимать, но предпочел промолчать.
– Роды двух женщин, – голос Себастьена чуть дрогнул, – это тоже независимые события. Если у одной все хорошо… или все плохо, это никак не влияет на другую. Матстатистика – строгая наука.
– Но магики как раз эту статистику меняют! – не выдержал Анатоль. – Они же меняют вероятности!
Папа поморщился:
– «Меняют вероятности»… Вероятности не меняются. Просто магик выбирает из всех возможных исходов тот, который ему нужен. Даже если этот исход крайне маловероятен. Но это никак не влияет на остальные события!
Анатоль смотрел на отца исподлобья.
– Сын, – сказал папа, – как ты думаешь, если бы маму убили, что бы я сделал с убийцами?
И тут Анатоль вдруг вспомнил, как они с папой ехали на рыбалку. Ему было всего пять… или около этого, но папа усадил его в машине рядом с собой. На специальное сиденье, конечно, но как было здорово смотреть на дорогу! Видеть встречные машины! Следить за разметкой, которая иногда уходила в сторону, и тогда вместо двух полос появлялось целых три…
Маленький Анатоль тогда затих, загипнотизированный линиями. И вдруг папа резко развернулся – прямо перед носом другой машины – и быстро поехал в другую сторону. Сзади возмущенно засигналили. Папа выставил на крышу мигалку и включил ее. С этого момента Ант видел перед собой совершенно другого человека – не папу, который может оторваться от любой работы, чтобы поиграть в лошадку, а… Тогда Анатоль не мог подобрать слова. Сейчас бы сказал – «пуля». Вернее, ракета с самонаведением, которая взяла цель.
Папа говорил с кем-то, произносил какие-то сложные слова. Ант запомнил только «несанкционированное».
А потом машина, которую они, оказывается, догоняли, остановилась. Папа крикнул Анатолю: «Пригнись!» – но Ант так и остался сидеть с открытым ртом. Потому что в одной руке у папы вдруг оказался большой пистолет, а во второй – приборчик с мигающей красной лампочкой.
– Всем выйти из машины! – приказал папа таким голосом, что Анатоль и сам бы вышел, если бы не ремни. – Предупреждаю: при увеличении магической активности стреляю на поражение!
Потом прилетел вертолет, большие черные дядьки выпрыгнули из него и обступили машину. И только после этого папа спрятал пистолет и снова превратился в папу: