В тесной связи с таким отношением к древнему обычному праву и вообще к прошлой исторической жизни израильского народа, а большей частью и вследствие такого отношения к древности, Моисеево законодательство по необходимости стоит в тесной зависимости от этнографических, исторических и других особенностей народа, выражающейся в приспособлении законодательства к этим особенностям, часто вопреки интересам чистоты и возвышенности закона. На такую зависимость и приспособление к особенностям народа указывает известное выражение Иисуса Христа о законе Моисеевом о разводе*(41), который в той форме, как он дан в законодательстве Моисея, не соответствует цели и святости брачного союза и основным принципам Моисеева законодательства, а составляет прямую уступку характеру народа, низкому уровню его нравственного развития, одним словом, его "жестокосердию". Влияние этих условий на законодательство настолько значительно, что во многих случаях оно скорее приспособляется к древним обычаям, чем вводит новые законы, и вообще они так обусловливают тон и характер самого законодательства, что без отношения к ним часто остались бы непонятными истинный смысл и значение того или иного закона. Так, наказание за сыновнее неповиновение родителям кажется жестоким*(42), но если мы примем во внимание вообще силу родительской власти в период патриархального состояния народа или вообще в ранние периоды национального существования (как, напр., в Риме), то закон Моисеев является уже значительным шагом вперед в области гуманности и справедливости, так как он ограничивает произвол родительской власти перенесением дела на общественный суд. Закон деверства также в прежнее время существовал, по-видимому, в более широких размерах у азиатских народов, и в законодательстве Моисея скорее терпел ограничение, чем освящение. Закон кровавого отмщения представляет собой также пример разумного ограничения и ослабления древнего варварского обычая, который настолько укоренился в обычаях и нравах народа, что не допускал возможности совершенного уничтожения. Не менее замечательно то явление, что степень выработанности и законченности в системе законодательства в каждой его части соответствует тому периоду, в котором находился народ. Так, обрядовая часть отличается наибольшею ясностью, полнотою и законченностью; нравственный и судебный законы точны и определенны; даже гражданские законы, насколько они относятся к отдельным личностям, систематичны и полны: все эти законы имеют для себя прочную опору в прошлой истории народа и теперь нуждались только в упорядочении и более полном раскрытии и обосновании. Напротив, государственные законы не имеют такой полноты и состоят только из общих начал без применения их к действительности. И это понятно: эти законы для народа, только что впервые вступавшего в период государственно-национального существования, были вполне новы и притом давались в то время, когда народ еще не составлял из себя государства, в котором бы законы могли найти себе практическое применение, а только готовился образовать из себя государство. Поэтому Моисеево государственное право, определяя общие начала будущей государственной жизни народа, устанавливает и определяет только различные органы государственной власти, почти не касаясь их деятельности. Но и здесь оно частью признает уже существовавшие власти, как, напр., главы колен и семейств, частью установляет новые, как судей, царя и пророка. На них лежала обязанность выработать политическую систему для народа, пользуясь указаниями и руководством данных законодателем общих начал. От уяснения такой зависимости и приспособленности законодательства к историческому развитию и характеру народа (а равным образом к физическим условиям страны) зависит истинное понимание сущности законодательства и точное разграничение в нем того, что в нем временно и местно и что универсально, т.е. имеет значение для всех времен и народов.
Наконец, Моисеево законодательство, рассматриваемое с его обыкновенной исторической точки зрения, не дано сразу в том виде, как оно теперь представляется в Пятикнижии. Оно образовалось постепенно и потому имеет свою историю развития. На Синае дано было не все законодательство, со всеми его подробными применениями к практической жизни, а только основные начала законодательства. Эти начала Синайского законодательства изложены в книге Исход, XX-XXXI главы. Дальнейшая разработка законов производилась на основании этих начал по требованию выдвигавшихся историей обстоятельств. Таковы постановления относительно наказания хулителей имени Господня, данное народу по поводу частного случая (Лев. XXIV, 10-16), относительно нечистоты от прикосновения к трупам (Числ. IX, 6-12), законы о наследстве, данные по частному случаю с дочерьми Салпаада (Числ. XXVII, 1-11) и пр. Отсюда самый порядок изложения законов у Моисея не систематический, а исторический: законы не связаны между собою в строгий порядок по внутреннему их содержанию, а, за исключением немногих глав, разбросаны по всему Пятикнижию, обыкновенно привязываясь к частным случаям, вызывавшим потребность в том или другом законе. Нечто похожее на систему впервые встречается в книге Второзакония. Эта книга по самому своему назначению должна была служить полным, систематическим воспроизведением исторически накопившихся законов, отвлечением их от частных случаев и соединением в общий кодекс права.
Таковы характеристические черты Моисеева законодательства в его содержании и форме.
Как видно из изложенного, Моисеево законодательство в своей основе и по своему назначению носит в себе глубокий богословско-философский смысл, или лучше, имеет глубокий теократический характер. Оно является представителем мировой идеи истинного развития человечества, которая вверена была народу Израильскому для хранения и распространения на все человечество с целью привести его к забытому им своему назначению. Это общая, принципиальная сторона. С этой стороны Моисеево законодательство вечно и универсально, оно до сих пор живет в наших понятиях, действует в нашей жизни и, как указано выше, до сих пор служит тем, чем оно служило в древнее дохристианское время, - нормой истинного развития, хотя в ее просветленной и очищенной христианством форме. С другой стороны, рассматриваемое в его приложении к жизни одного народа, как частное, местное законодательство, - оно было связано с временем и местом и для нас теперь представляется археологическим мертвым явлением. Этими двумя сторонами законодательства, а равным образом и формой его изложения в Пятикнижии определяется характер исследования его. Исследователь должен систематизировать находящиеся в разных местах законы известного отдела, подвести их под общий теократический принцип законодательства и указать соответствие или несоответствие каждого частного постановления с общим принципом. Такой порядок исследования вызывается интересом стройности изложения и возможно ясного понимания каждого отдельного закона.
Основным источником для исследования Моисеева законодательства, конечно, прежде всего служат те книги Пятикнижия, которые по преимуществу заключают в себе изложение законов, именно книга Исход с XX главы и три остальные книги Моисея. Но одних этих книг было бы недостаточно для полного изложения и ясного понимания законов. Мы выше сказали, что Моисеево законодательство во многих случаях ссылается на древнее обычное право, часто предполагает его известным и свои постановления дает только в качестве разъяснения или дополнения постановлений древнего обычного права. Поэтому для ясного понимания таких законов необходимо знать смысл того обычного права, которое лежит в их основе. Отсюда источником для исследования Моисеевых законов может и должна по необходимости служить и предшествовавшая законодательству история, сохранившая факты, выражающие дух древнего обычного права, - следовательно, вся книга Бытия и первая половина книги Исход. Обычное право в тех отношениях, когда Моисеево законодательство не давало для них своих определений, естественно, сохраняло свое значение и после издания законодательства и заявляло себя в последующей исторической жизни народа. Поэтому для определения юридического состояния таких отношений (а они, как увидим ниже, иногда очень важны и определение их часто необходимо для точного понимания того или другого писаного закона) можно пользоваться книгами и последующего времени, т.е. всеми остальными книгами библейской литературы. Между ними особенное значение для этой цели имеют книги поэтические и пророческие. За неимением положительного закона относительно известных отношений, в них можно найти изображение идеального состояния этих отношений, вполне соответствующего духу законодательства. И в других случаях для определения известного юридического отношения важны не все факты, представляемые историей, а только те, которые носят на себе печать идеальности, потому что жизнь всегда ниже закона, и только те факты этой жизни ближе к закону, которые выражают идеальное состояние. В этом отношении юридическое исследование отличается от археологического: в то время как для последнего имеют значение все факты, представляемые историей, для первого только те, которые выражают собою закон, идеал. Археологическое исследование изображает факты и состояния так, как они представляются историей и жизнью, юридическое, напротив, изображает их так, как они должны быть. Такое различение имеет важное значение в нашем предмете, так как может удерживать исследование в должных, свойственных предмету границах.
Важным пособием при изучении законов Моисея могут быть талмудические определения по разным юридическим вопросам. Правда, их определениям не всегда можно доверять безусловно и не всегда можно считать их твердо стоящими на почве древнего Моисеева закона, так как, несомненно, на них отражается влияние тех различных условий различных времен, мест и народов, при которых они составились в кодекс; тем не менее нельзя назвать основательным пренебрежительное, вполне недоверчивое отношение к ним, например, Михаэлиса