Истоки волшебства магов происходили из природных элементов, поэтому им было легче управляться со стихийной магией, но она же и связывала им руки. Колдуны черпали свою силу из окружающих нас потоков энергии, которые, если колдун был довольно способным, открывали перед ним безграничные способности. По этой причине их частенько побаивались. Вот Лоренс был настоящим светлым магом. Этот же Огюст… чистый колдун.
Размышляя над этой загадкой, я подошла к лестнице. На меня испуганно воззрился носильщик, тянущий за собой чемоданы. Слегка посторонился в сторону и склонил голову, все-таки осмелившись падать голос:
- Вам нужна помощь, госпожа?
- Нет, - я растерянно пригладила волосы на затылке и начала спускаться, - теперь нет.
Не смотря на то, что мне все еще зверски хотелось есть, а после пережитого еще и закусить двойным куском торта, я не собиралась оставаться в Голдгравии. Чего доброго, еще раз встречу господина де Грога, так и не произнесшего ни слова, кстати говоря. Наверное, считает, что это ниже его козлиного достоинства.
Я быстро нашла Лоренса, светлая макушка друга ярко выделялась на веранде. Из-за облаков выглянуло солнце, но оно не грело, а только золотило столовые приборы, выложенные на белой скатерти по обе стороны от фарфоровых тарелок. Пустых, к сожалению. Лори листал меню, внимательно вчитываясь в название каждого блюда, и еще не успел сделать заказ.
- Селина, ну наконец-то, - Лоренс нахмурился, когда я остановилась возле столика.
- Прости, но мне надо уйти.
- Что-то случилось?
- Нет, то есть да… В общем, я совсем забыла, что кое-что обещала маме.
Врала я из рук вон плохо, но не рассказывать ведь Лоренсу всю кухню маминых любовных перипетий, о которых она еще сама и не подозревала.
Я наклонилась и неуклюже поцеловала Лори то ли в щеку, то ли в нос.
- Селина, - позвал он меня снова, но я только махнула рукой и поспешила на всех парах на выход. Даже не улыбнулась пританцовывавшему на месте метрдотелю. Голдгравии мне было на сегодня за глаза. Наелась от души, премного благодарна!
Второй день подряд я влетала в дом, как сумасшедшая. Снова по пути накрутила себя неимоверно. Что будет с мамой? Как она воспримет новость? Нет, это не новость, это весть, дурная весть, а несу ей ее я, любимая и единственная дочь.
Была надежда на то, что мама не успела влюбиться и не питала к господину де Грогу особо сильных чувств. Но тут я обманывала саму себя. Даже если Розмари де Лерой была абсолютно равнодушна к Огюст де Грогу, то она все равно впадет в траур по своей почившей личной жизни, а измена станет хорошеньким ударом. Просто третий брак мамы развалился именно по причине неверности мужа. Это стало поводом сжечь все его дорогие костюмы, потанцевать на их пепелище, и разбить пару стекол на магическом экипаже. Если бы не внезапно проснувшийся здравый смысл в виде тогда только начавшей работать в нашем доме Клары, возможно, мама бы дошла до самого страшного. Нет, не убийства, ничего криминального. А до уничтожения всех драгоценностей, подаренных мужем. Такого бы она себе никогда не простила, ведь мужчины приходят и уходят, а серьги и браслеты с рубинами и опалами греют душу всегда.
К тому времени, как я добралась до отчего дома, дело было уже ближе к вечеру. Меня встретила тишина и сгущающиеся сумерки. В гостиной было темно, в спальне мамы тоже не оказалось. Надеюсь, она еще не узнала каким-то фантастическим способом об измене благоверного и не сбежала лишать его всех достоинств.
Я сняла жакет и вытащила шпильки из пучка, позволяя волосам волнистыми прядями упасть на плечи и спину. Это охладило мой запал, я присела на кровать и, не включая светильников, посидела пару минут, приводя мысли в порядок и сочиняя подходящие фразы для начала разговора с мамой. Но как тут можно было начать?
Издав страдальческий стон, я взяла себя в руки и спустилась назад на первый этаж. Свет пробивался только из узкой щелочки из-под кухонной двери. Рядом витали умопомрачительные запахи и мой живот снова напомнил о том, что он ужасно голоден и ужасно устал, что его несколько раз за день обломали с обедом.
Клара колдовала над большим чаном. Иначе ее действия было нельзя назвать. Она хватала разные мешочки и склянки со специями и маслом, что стояли вокруг в какой-то известной лишь Кларе последовательности, и добавляла их содержимое в чан, что-то напевая.
Услышав мои шаги, Клара обернулась, не прерывая своего занятия, и ласково улыбнулась. В этот момент она была такой домашней, что все мои тревоги и заботы куда-то улетучились. Я села на высокий стул за кухонный стол, на котором Клара готовила. Он был заставлен кастрюлями и сковородками. По центру стояли длинные кашпо с травами. В нос сразу ударил резкий запах базилика.
Я нашла под полотенцем свежеиспеченный, еще теплый, хлеб, и втихую оторвала кусок побольше. Как в детстве. Только тогда я сидела на стуле и не доставала ногами до пола, мотая ими в разные стороны.
- Что такое, голубка? - спросила вдруг Клара, снова поворачивая голову ко мне.
Действительно, ничего не меняется. Сколько раз она задавала мне этот же самый вопрос, когда я приходила на кухню и как можно громче вздыхала. Клара за это время ничуть не изменилась, такая же крепкая и высокая фигура, все те же темно-шоколадные волосы, заплетенные в тугую косу, закрепленную вокруг головы. Неужели я и сейчас сидела и тяжело вздыхала? А может, взять и рассказать все сначала Кларе? Она уж точно найдет подходящие слова для мамы. Но вместо того, чтобы жаловаться на свою тяжкую ношу, я ответила вопросом:
- Что ты делаешь?
- Как что? Утку мариную.
- Утку?
- На завтра. Как говорится, путь к мужчине лежит через желудок. Мы, конечно, предложение уже получили, но всегда хорошо интерес подогреть, согласна?
Я медленно слезла со стула, жуя кусок хлеба, и подошла к Кларе, заглядывая в чан.
- Знаешь, было бы куда лучше, если бы ты решила приготовить поросенка. Да, свинья ему точно подходит больше.
Руки Клары, обмазывавшие маслом бледно-розовую кожу мясистой утки, застыли. Глаза прищурились, отчего родинка на щеке задорно подпрыгнула.
- О чем это ты?
- Ни о чем.
- Селина… - протянула Клара, вытирая руки о мокрое полотенце, но дальнейшие расспросы спас несчастный кусок хлеба в моей руке и оперное пение моего начавшего спектакль желудка.
- Ты еще и кусочничаешь! И так со своей работой есть забываешь! Ну-ка, быстро за стол.
Я согласно закивала и с большим удовольствием последовала заботливому приказу Клары.
- А знаешь, где мама? - вопрос пришел мне в голову как-то немного запоздало. Не иначе, как вследствие голода.
- Госпожа Корш пригласила несколько членов их благотворительного кружка к себе на не менее благотворительный вечер.
- Надеюсь, мама не станет рыскать в гардеробе той в поисках розовой блузки?
- Ну, Рози сама ее надела, так что что-то точно намечается…
Таким образом, мой безрадостный разговор с мамой откладывался. А чем дольше я сидела и жевала вкуснейшую жареную картошечку с вкуснейшими жареными грибочками, да предвкушающе посматривала на кусок вишневого пирога, тем меньше мне хотелось этот разговор заводить. И, вообще, разве можно вмешиваться в чужую личную жизнь? Чревато. Но пришлось напомнить себе, что в личную жизнь моей матери было просто необходимо влезть. Присесть там и немного посидеть, а то Огюст де Грог, явно, возомнил себя хозяином положения.
Хозяин положения на утку все-таки приехал. Не иначе, как учуял! Я была уверена, что неверный жених не явится на запланированный вечер с будущей семьей. Именно тогда, когда это поймет невеста, я и собиралась преподнести ей все факты. Придумывала речь всю ночь. Получилось даже не очень трагично.
Мама с утра успела поплакать над испорченной розовой блузкой. Госпожа Корш, совершенно случайно, опрокинула на нее полную до краев соусницу. Увещевания Клары в том, что блузку спокойно можно отдать в чистку, ее не проняли. Это если на секунду забыть, что мама сама была магиссой с неплохим даром и могла быстро вернуть блузке первоначальный вид. Но нет, Розмари напрочь отказалась вновь надевать эту «безвкусицу» и отправила ее в мусорный мешок.
Я смотрела на это все, кусая губы, и предвкушала объяснения по поводу не явившегося на очную ставку Огюста.
Замаскировав аллергические красные пятна на щеках слоем косметики, мама носилась от меня к Кларе, и обратно, советуясь, какое платье лучше, какие серьги предпочтительнее, и какая заколка не так вычурна.
- Рози, он уже сделал тебе предложение! - негодовала Клара, отмахиваясь от выбора брошки, и деловито спросила:
- Ты мне лучше скажи, какой соус: брусничный или ореховый?
Я закатила глаза. Извините, не сдержалась. Можно подумать, что мы короля потчевать собирались. Был отличный повод положить конец этому празднику жизни и раскрыть уже все карты. Тем более, что все наше женское трио собралось вместе.
Клара присела на узкую бархатную кушетку в коридоре, изучая два разных рецепта. Мама стояла возле зеркала и прикладывала к платью то голубую брошку, то розовую, то, вообще, меняла на нитку жемчуга. Я переводила взгляд с одной женщину на другую, гадая, как лучше привлечь их внимание, но мама вдруг огорошила, не меня, конечно, а Клару:
- У Огюста аллергия на орехи.
- Рози! Ты что, издеваешься?! А раньше нельзя было сообщить?
Мама растерянно взглянула на отражение Клары:
- Но ты не спрашивала.
- Здрасьте, приехали, Новый год! Рози, вот ты, вообще… что с тебя взять! - Клара устало махнула рукой и ушла в кухню, а мама повернулась ко мне:
- Что я такого сказала?
- Да ничего, - я пожала плечами и заметила:
- У нее просто по плану был какой-то новый салат с помидорами, грецкими орехами и баклажанами.
- Ох, плохо вышло, да? - забеспокоилась мама и посмотрела на дверь кухни.
Не хуже, чем у Огюста с хорошенькой брюнеткой… Но я снова промолчала. С каждым часом становилось все сложнее начать разговор.