Все. Я дошла до точки кипения. Такого отношения к себе больше нельзя терпеть. Я уволила своего адвоката. Финские власти явно не торопятся с решением по моему делу. И мой адвокат тоже явно пренебрегала «лишней суетой». Ключевым моментом, когда я окончательно решила отказаться от ее услуг, стала следующая ситуация. Когда она проявила изящное и наиболее подходящее участие к моей ситуации.
Сидя на скамье суда, молюсь.
– Что ты делаешь? – спрашивает адвокат.
– Прошу Бога о помощи, – отвечаю я.
– Здесь не Господь решает, а судья, – отвечает адвокат.
В случае ее увольнения просьбы к высшим инстанциям не потребовалось. Потребовались лишь мой разум и логика. Адвокат должен помогать. Ходатайствовать. Поддерживать. А не обильно поливать тормозной жидкостью все мои порывы. В соответствии с финским законодательством при наличии юридического образования я сама могу представлять свои интересы. Для этого необходимо было судебное решение. На судебном заседании после обстоятельной беседы с судьей было принято решение о назначении меня моим же представителем по делу об экстрадиции. Моя маленькая победа. Здесь я учусь радоваться даже самым маленьким, казалось бы, незначительным достижениям.
Пришла часть документов. Сначала я обрадовалась, как ребенок. Но моя реакция была преждевременной. Я знаю ряд языков. Но финский – увы, нет. Во всяком случае, пока нет… Эти жалкие несколько листов – и всё на финском. Я не понимаю ни слова. Я прошу переводчика, но нет. Простите-извините, пока нет. Это какое-то изощренное издевательство.
Вновь общались с Яли. Он все еще крайне удивлен, что я нахожусь в Хя́меэнли́нне. Ведь официально тюрьма закрыта. Он сказал, что СМИ потеряли меня – немудрено, кто догадается искать в официально закрытом по документам заведении. Тем не менее наша чертова дюжина заключенных здесь. Он одобрил мое расставание с адвокатом. И пообещал помочь в вопросе жилья. Честно говоря, я чуть не заплакала. Потому что мысль о том, что кто-то готов мне бескорыстно помочь, меня безумно растрогала.
Но я разумный человек. Я четко осознаю, что Яли – не добрый волшебник, прилетевший на лондонском вертолете. Он заинтересован в первую очередь не во мне лично, а в гуманности и правомерности всей системы. Важно создать прецедент. Показать, что справедливость возможна. И должна существовать без всяких экивоков. Есть в мире вещи, которые просто должны существовать. Справедливость. Вера. И любовь. Любовь…
Июль, 2014 год. Воскресенье, 10 утра. Вашингтон, DC. Я на крыше городского бассейна с друзьями. Он снова недалеко в компании своих друзей…
Июль, 2014 год. Среда, утро. Вашингтон, DC. Мне звонит друг – владелец конефермы, где готовят лошадей для скачек. Ферма находится в 4 часах езды от Вашингтона, поэтому визиты друга в столицу редки. Однако друг сообщает, что он в Вашингтоне, и предлагает встретиться. Место встречи – в центре города, буквально в 20 минутах ходьбы от Белого дома. Подъезжаю, дом жилой – апартаменты.
Внизу меня встречает Джо – мужчина с загадочным взглядом и улыбкой Чеширского кота…
В этот день у нас состоялся первый длительный диалог… Мы сидели друг напротив друга, нас разделял стол, смотрели друг другу в глаза… Он сел на угол стола, тем самым сократив дистанцию. Вблизи он мне нравился еще больше… Я чувствовала запах его туалетной воды и чистой одежды… Мы говорили наперебой: об искусстве, о религии, философии и об истории, о путешествиях, людях, морали и принципах, семейных ценностях, трудностях, с которыми я сталкиваюсь в стране, где у меня нет родных и близких… Его голос был таким глубоким, успокаивающим, гипнотичным… Рядом с его грудой мышц я чувствовала себя в полной безопасности… Джо работал персональным тренером в одном из лучших спортклубов Вашингтона, а также давал частные тренировки ММА, преимущественно тайский бокс, которым он занимался с пяти лет.
Институт брака и семью он ценил. Разводы в его культуре и семье недопустимы – это унижение. Ориентированный на семью, харизматичный, спортивный, глубокомысленный, духовный, успешный… Он ни разу не дотронулся до меня. Он только смотрел своим загадочным взглядом с улыбкой Чеширского кота и говорил…
Пришло время уезжать. Он вызвал такси, взял мой номер и проводил.
Спустя минуту получила в такси эсэмэс от Джо: «Привет, жена. Апартаменты пусты без тебя. Когда ты вернешься?»
Мы продолжили наше общение. Джо был заботлив. Он был человеком действия. Жил по принципу «проблема – решение». Все мои трудности Джо взял на себя. Он взял на себя все! Даже то, что меня не обременяло, – например, выбор еды, одежды… Джо выбирал мой круг общения. Точнее, он его разумно сужал… Я прислушивалась к нему, ведь, как Джо сам говорил, он «не желал мне зла, любил меня, заботился и хотел для меня лучшего». Я верила Джо. Я любила. А любовь для меня «долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…»
6
Турку
Январь – февраль 2019 года
Меня перевели из заиндевевшей, якобы закрытой тюрьмы в тюрьму Турку. Вполне себе действующую мужскую тюрьму строгого режима. И «лучшую» по условиям содержания. Хотя, наверное, все лучше, чем продуваемые насквозь застенки тюрьмы Хя́меэнли́нна. Я наконец получила еще часть документов с материалами дела на английском языке. Американское правительство отнеслось ко мне с благосклонностью и не стало тянуть до максимального срока из 45 дней. Так что они прислали их всего… через 43 дня. Спасибо и на этом. Интересно, когда я получу наконец полный комплект? Но даже эта часть успела меня напугать. Я не узнала себя в описании этих дел, будто бы речь в них шла о некой посторонней хищной, беспринципной даме. Но второй важный пункт просто вбил меня в пол. Оказывается, что спустя четыре дня после моего ареста, 19 декабря 2018 года, судом в США была выписана еще одна жалоба – о предварительном сговоре в отмывании денежных средств. Документ, на котором отсутствует печать! Он же нелегитимен! В итоге мне был обещан срок до… 60 лет. 40 лет – за предварительный сговор с целью продажи наркотических средств, 20 лет – за предварительный сговор в отмывании денежных средств. Я уверена, что финны также испугались, что у них на территории страны находится столь «опасная преступница», которой грозит, по сути, пожизненное. Потому и послали меня в заведение строгого режима. Кабы чего не вышло.
Единственное, что мне постоянно во всех тюрьмах приходилось выбивать с боем, – это подходящее питание. И здесь так же. Я вегетарианка, и это не блажь или некий закидон. И в Вантаа, и в Хя́меэнли́нне первые недели мне приходилось недоедать, чтобы начальство тюрьмы получило необходимые документы. Недостаточно просто сказать, что ты не ешь свинину по религиозным соображениям, – нужно подтверждение религиозного департамента. Нельзя просто сказать, что ты вегетарианка, – нужно подтверждение медицинского департамента. И так далее. Конечно же, бюрократия всему голова. И Великий шелковый путь – по разным инстанциям необходимые бумаги проходят не по щелчку пальца. Я видела заключенных, которые пытались прикидываться евреями, потому что кошерное питание в тюрьмах – самое лучшее. Голь на выдумки хитра, не иначе. Так что я жду очередного разрешения на подходящее для меня питание. А немного голодать я уже привыкла. Еще чуть-чуть – и все будет хорошо. И сытно.
Ко мне приезжал Яли. Переговорная комната со стеклом и трубкой. Но это было неважно. Самое важное – это увидеть вживую человека, первого человека, который искренне хотел мне помочь. Вызволить из этих серых сумрачных стен. И я была вновь поражена. Он пообещал помочь с жильем в Финляндии. Он сравнивает мою ситуацию с историей Джулиана Ассанжа и удивляется, почему его дело получило огромную огласку и поддержку в СМИ, а мое – нет. Он уже написал множество писем в различные государственные инстанции, добиваясь отсрочки моей экстрадиции. И не собирается останавливаться на этом. Он собирается взяться за дело со всеми силами. Я спросила, может ли он представлять мои интересы в суде. К сожалению, у него нет юридического образования, чтобы стать моим адвокатом. Но, учитывая его огромный опыт в дипломатических делах, он станет мне незаменимым соратником. После встречи с ним я заплакала. Потому что впервые со времени заключения столкнулась с такими теплотой и участием.
Как ни удивительно, но такой же радостью и эмоциями, как и встреча с Яли, меня наполнило одно, казалось бы, незначительное событие. Когда меня поместили в камеру, я сразу же подошла к окну. Там было огромное, практически панорамное окно. Толстые пуленепробиваемые стекла. Конечно же, окно не открывалось, но там была узкая металлическая створка. Она открывалась. За ней была железная вставка с множеством маленьких дырочек для поступления свежего воздуха. В предыдущих моих тюрьмах подобного не было. И это было большим подспорьем и успокоением для глаз. И вот, подойдя к окну, чтобы в очередной раз насладиться видом такой близкой и далекой свободы, прямо под окном я увидела его… Там сидел огромный сероватый заяц с пушистой шерсткой. Он шевелил усиками и обнюхивал воздух. И тут меня пробило. Я плакала и не могла остановиться. От всего. От горя, от счастья, от всего, что со мной происходит. После всех этих ужасных историй моих сокамерниц и равнодушия со стороны всех и вся для меня было сладким наслаждением увидеть это создание. Наивное, невинное, невероятно милое, чистейшее существо. Если бы я в тот момент имела возможность прикоснуться к нему, погладить за ушками, не было бы цены моему счастью! Но в моем положении это и так было чудом. И я радовалась ему.
Возможно, это инфантильно. Неразумно. Глупо. И по-детски. Но я почему-то верю, что этот заяц – предвестник чего-то хорошего. С улыбкой на лице и зайцем за окном я отправляюсь спать.