Брайт тянет руку и касается пузырьков, качая головой.
— То, что ты забыл тогда принять.
— Да. Каждый день чуть ли не с самого рождения я должен это пить, — он жмёт плечами. — Если пропущу — страшная боль, потом, вероятно, смерть. По крайней мере так говорят, но никто не проверял. Теория о том, что смешение кровей сделало это с нами была очень красивой. Пока в пяти, условно-чистых семьях, Хейзов, Хардинов, Прето, Бланов и Блауэров не родились такие же больные, как и у остальных, дети… тогда был создан Орден Пяти. Это были и есть, самые влиятельные семьи Траминера. И последние двадцать лет они искали способ излечить нас.
— А потом…
— Очистить Траминер от чужеродной магии.
— Почему ты мне всё это рассказываешь? — спрашивает Брайт, поджав губы. — Как это…
Она отворачивается, но Рейв ловит её за подбородок и качает головой, будто умоляя не делать так больше. Потом отдёргивает руку и снова она ложится на колено Брайт.
— Мой отец собирается стать во главе Траминера. Его Орден станет основой нового мира. Мы, Дети Пяти и приближённые к ним, должны… выполнять определённую миссию. Готовить себе место в новой пищевой цепочке.
— Охота?
— Охота в том числе. Комендантский час в Бовале* — своеобразный… подарок нам, чтобы унизить Иных ещё больше. Чтобы они все, включая молодое поколение, знали своё место. Будущее — за нами.
— Но я…
— Не возмущайся, — он качает головой. В его голосе нет жестокости и убеждённости. Брайт бы назвала это, разве что, горечью и потому совсем не чувствует себя ущемлённой или испуганной.
— Это как доказать, что власть — это сила. Что сила — это Истинные. Понимаешь? Просто жалкая попытка решить проблему жестокостью.
Она кивает.
— Когда твой отец придумает лекарство для нас… моего отца уже ничего не удержит. И будет война. Все, кто страдал от Детей Ордена, первыми сбегут, опасаясь ещё более тяжкой участи. Их родители последуют за ними, если останутся в живых. Это гениальная идея Ордена — действовать через детей — это куда проще, чем терроризировать родителей. Никакой родитель не бросит своего ребёнка, — голос едва не надламывается, а Брайт еле держит себя в руках, чтобы не потянуться к Рейву и не обнять его.
— Вы… убиваете?
— А ты слышала хоть об одном убийстве?
— Нет…
— Нет, как правило — нет. Специально — нет. При мне такого не было. Что делает сам Орден я не знаю наверняка, но нам такой задачи не ставили.
— А я думала тогда, что ты меня… — она хлопает в ладоши, намекая на убийство, и Рейв смеётся.
Так искренне и громко, что Брайт тоже начинает смеяться и сама не замечает, как её пальцы оказываются запутаными в его волосах, потому что он утыкается лбом в её колени.
А потом медленно поднимает голову и переводит дух, но теперь его руки лежат на её бёдрах.
Пальцы горячие, Брайт это нравится слишком сильно, чтобы заставить его прекратить.
— Почему ты тут?
— Самое интересное, — кивает он. — Как ты думаешь… Что станет с тобой, когда будет готово лекарство?
— Я… надеюсь уйти? — в груди начинает жечь. Брайт боится услышать правду, потому что подозревает, что она ей не понравится.
Рейв медленно кивает, а губы изгибаются в горькой усмешке.
— Я так не думаю, — шепчет он.
Кожа Брайт покрывается мурашками, и Рейв невольно смотрит на её бёдра, чуть проводит по ним руками, и вдруг хочет вцепиться в её ноги, прижаться к ним.
А ещё представляет Брайт мёртвой, лежащей на холодной земле, ледяной, бледной, с синими губами. Коченеющей.
— Что с тобой? — шепчет она, касаясь его лба, висков, скул кончиками пальцем. Брайт вконец смелеет и даже не задумывается, прежде чем коснуться Рейва.
— Что?
— Тебя что-то испугало… Такая жуть, что это?
Он качает головой и опять утыкается лбом в её колени, к собственному удовольствию чувствуя, как её это волнует. Даже усмехается.
И она ощущает, что волнует его, и губы тоже изгибаются в улыбке. Чары Фиама сводят этих двоих с ума, открывая все карты.
— Твой отец найдёт лекарство и, в лучшем случае, его отпустят. Тогда, возможно, ты могла бы уйти. Если бы мы не были связаны, — он смотрит ей в глаза, так внимательно, будто ищет ответы. — Брайт. Если мы не отвяжемся друг от друга, — говорит медленно, осторожно сжав её бедро. — То нам не поздоровится. Победит мой отец — и тебя убьют. Победят Иные — убьют меня. Хотя в сущности это равнозначно.
В его взгляде на секунду появляется холодная решимость, грозящая разрушить установленный между ними нежный мир.
— Отец ждёт, что меня накажут мои же люди. Дети Ордена. Они увидят это, — он трясёт браслетами, — и поймут, что я оступился. Просто так браслеты не одевают, причина должна быть серьёзной. Отец ждёт, что они “вправят мне мозги”, и тебя в моей жизни больше не станет. Что я одумаюсь и избавлюсь от этой связи потому что она ему поперёк горла.
— Но ты…
— Я — часть Ордена. И выбора у меня нет.
— Но мы…
— Нет “нас”.
— Но если…
— Нет. Мы должны от этого избавиться и не дать… — он кривится, потому что должен произнести правду, которая жжёт горло, как кислота. — Этому зайти слишком далеко.
— Как? — закономерно спрашивает Брайт.
Они больше ничего не говорят какое-то время и тонут в этом молчании, глядя друг другу в глаза. Брайт чувствует касания горячих пальцев к коже, Рейв чувствует её мурашки и внутренне ликует. Эмоции перекликаются, смешавшись так, что невозможно разобрать где чьи.
Рейв чуть наклоняется, так что губы касаются колена Брайт. Совершенно непотребно и абсолютно возмутительно, но она жмурится, запрокинув голову, и болезненно выдыхает.
Он всё усугубляет. Сам! К чему эта болтовня про то, что нужно держаться подальше если сейчас его губы так чертовски медленно касаются её кожи.
— Ты ненавидишь меня, — ему не нужно спрашивать, он знает, что она подтвердит, но всё равно заполняет пустоту этим вопросом.
Она ощущает вибрацию его голоса на своём колене и жмурится, не в силах открыть глаза. Его слова проникают под кожу, мурашат её и по венам скользят внутрь, в живот, где сгорают в пекле.
— Да, ненавижу, — шепчет она в ответ.
— Уверена? Ты, чёрт возьми, уверена в этом?
— Рейв Хейз, я тебя ненавижу. Больше всего на свете.
Его дыхание всё ещё касается кожи на бедре, оно становится прерывистым, нестройным.
— Хорошо, — кивает он. — Хорошо. Тогда всё будет хорошо.
*Столица Траминера
Глава двадцать девятая. Освобождение
|ОСВОБОЖДЕНИЕ
Процесс, при котором уничтожаются некоторые ограничения, наложенные на функционирование живых существ — чтобы быть замененными другими; согласно историческому опыту, процесс освобождения часто начинается с убийств.|
— Я могу кое-что предложить, но это опасно, — шепот Брайт касается Рейва лёгким пёрышком, но он всё равно вздрагивает.
Они лежат рядом на дне лодки, будто смирившись с тем, что решение никак не приходит. А вероятнее всего попросту не желают прямо сейчас ломать голову и над чем-то думать, потому что открытый океан — как независимое государство.
Вдруг лодку унесёт так далеко, что прибьёт к другим, безопасным берегам?
— Опаснее, чем умереть с голоду?
— Ну скажем лодку до берега я точно дотяну, — смеётся она, тут же с гордостью замечая, как Рейв от этого звука напрягся.
Внутри него то и дело вспыхивают микро-пожары, и это невероятно льстит. Из-за чар Фиама флирт выходит на такой невероятный уровень, что оба пьянеют.
— Это совершенно бессмысленно, если не избавить меня от браслетов, — кивает он.
— Я могу попробовать… если ты доверишься мне, — снова шёпот, но на этот раз Рейв хмурится.
— Магия Сирен? Кажется, раньше нам это удавалось, нет? — ворчит Рейв.
— Это будет немного иначе… Я бы даже сказала… глубже!
Внутри обоюдно что-то шевелится.
— Насколько иначе?
— Доверяешь или нет? — она садится, откидывает за спину волосы и хмуро смотрит Рейву в глаза. Он своих от неё не отводит, сглатывает, щурится, а потом решительно кивает и даже жмёт плечами, мол, без разницы.
— Делай, что нужно.
— Раздевайся, — велит она.
Немая пауза затягивается, и Рейв всё ждёт, что Брайт скажет, что пошутила.
— Ну давай же, доверься мне! Одежда тебе помешает.
— О чём речь?
— Сейчас я нырну, и ты пойдёшь следом за мной. И не заставляй меня заманивать силой, поверь, я могу. Просто знай, что я тебе не враг, и всё получится. Хорошо?
Рейв на долю секунды замирает и этого достаточно, чтобы поразиться самому себе. Он и правда не сомневается, что сделает это. Вообще не сомневается!
Смотрит, как Брайт перекидывает ноги через борт лодчёнки, расстёгивает толстовку и ткань сползает с обнажённых плеч.
Он хочет запомнить этот момент и сам до конца не понимает почему, но изучает каждую линию, которая, быть может, предстала перед ним в первый и последний раз.
Брайт поворачивает голову, смотрит на него через плечо с какой-то почти гордой уверенной улыбкой.
А потом с негромким плеском ныряет и поверхность воды заливает розовый свет, исходящий от её волшебных волос.
— За мной! — мелодичный голос Брайт, её руки показавшиеся на поверхности.
Рейв быстро скидывает одежду, оставшись в одном белье, приближается к борту и зависает над поверхностью воды.
Брайт выныривает, замирает напротив него и обвивает руками его шею.
— Расслабься. Я тебе не наврежу, — очень сладко шепчет она ему в самое ухо, а потом, ни на секунду не прекращая улыбаться, медленно целует, заставляя Рейва перестать дышать.
Он даже не успевает ничего понять, а Сирена уже утаскивает его в воду. Ледяной океан обжигает, а поцелуй греет прямо изнутри.
Рейв даже не замечает, что уже опускается на глубину. Целовать Брайт Масон — потрясающе. Целовать Сирену… потусторонне. Рейв цепляется за эти ощущения, чтобы не поддаваться панике. Горячие губы — как охлаждающий компресс к воспалённой ране, помогают отвлечься и не думать о страшном.