– Звякни им.
– Элси Хоулетт! – позвала медсестра.
Старушка медленно поднялась на ноги.
– Береги себя, Юдора, – сказала она и пошла вперед не оглядываясь.
Лишь много времени спустя, уже сдав все анализы, проконсультировавшись у докторов, глаза которых покраснели от бесконечной работы, и поговорив с беззаботными медсестрами, Юдора поняла, что не называла Элси своего имени. Она предположила, что та, должно быть, подслушала ее разговор с фельдшером. Вопреки здравому смыслу и из-за того, что ей нечего было делать, Юдора прочитала брошюру от корки до корки. После этого ее мозг заработал с невероятной скоростью, и в ее сознании, подобно салютным залпам, стали одна за другой возникать мысли. Когда доктор заговорил с ней, сочувственно заламывая руки – вероятно, из-за того, что ей было невероятно много лет, а лекарства от старости у него не было, – в ее голове словно щелкнул переключатель. Она приняла решение. Когда ей наконец сообщили, что осмотр окончен, она, прижав брошюру Элси к груди, обратилась к одной из медсестер:
– Простите, я хотела узнать, могу ли я увидеть Элси Хоулетт, пожалуйста?
Лицо девушки вытянулось.
– Вы родственница?
– Нет. Я… – Юдора сделала паузу, подыскивая подходящее слово, – подруга.
Медсестра заговорила, глядя куда-то ей за спину:
– На самом деле я не имею права разглашать личную информацию пациентов лицам, не являющимся их родственниками.
– Ох, верно. Что ж, тогда я ее сестра.
Утомленная медсестра выдавила полуулыбку:
– Мне очень жаль, дорогая. Элси скончалась около получаса назад.
– О, – произнесла Юдора, комкая брошюру. – Так она умерла…
Медсестра дотронулась до ее плеча:
– Да. Мне очень жаль.
Юдора посмотрела ей в глаза:
– Не нужно. Она была готова уйти.
Медсестра неуверенно кивнула:
– Берегите себя.
По пути домой Юдора жмурилась от светящего в окна больничного автобуса сомнительной комфортности осеннего солнца, чувствуя себя так, будто заново родилась. Государственная служба здравоохранения взяла ее в ежовые рукавицы благожелательности, но на ее стороне были мудрость и свирепая решимость Элси. Она не могла представить себе более могущественной силы.
Рут была одной из длинного списка людей, полных решимости любой ценой продлить существование Юдоры. Она появилась на пороге ее дома дождливым октябрьским днем. Юдора не могла выйти на улицу уже почти неделю и была до ярости расстроена тем, что ее суставы напрочь отказываются слушаться. Рут подарила ей трость, и Юдора неожиданно почувствовала, как ее накрывает волна нежности к этой женщине. Этот подарок стал для нее буквально даром небес. Юдора снова была свободна, и для нее распахнулись двери во внешний мир. Она могла начать воплощать свою задумку.
Чувство симпатии мгновенно исчезло, когда Рут извлекла из сумки папку с ручкой и стала заполнять очередной бланк.
– Ю-до-ра Ха-ни-сетт, – выговаривала она, записывая.
– С двумя буквами «т», – уточнила Юдора. Люди коверкали ее фамилию всю ее жизнь.
– Вы живете одна, Юдора?
Она предпочла бы «мисс Ханисетт», но все же сумела подавить разочарование:
– Да.
– У вас есть родственники?
– Нет.
Выражение лица Рут стало сочувствующим:
– Друзья?
– У меня есть кот.
Соцработница взглянула на растянувшегося на спинке дивана ленивого пушистого толстяка, которого Юдора использовала в качестве отговорки, и улыбнулась:
– Полагаю, от него мало помощи, когда дело касается уборки и походов за покупками.
Сказав это, Рут надеялась развеселить Юдору, но эти слова лишь спровоцировали у нее защитную реакцию.
– Я справляюсь, – твердо сказала она.
– Я не сомневаюсь, что так и есть, – лишь хочу, чтобы вы знали: мы предлагаем всестороннюю поддержку. Я могу связать вас с агентствами, которые оказывают помощь с уборкой и стиркой, или даже назначить человека, который будет заглядывать к вам каждый день.
Юдора уставилась на соцработницу с таким лицом, будто та предлагала ей устроить оргию:
– Мне вовсе не нужна помощь. Спасибо.
Рут понимающе кивнула. Этот кивок означал, что подобные слова от стариков вроде Юдоры она слышала уже бессчетное количество раз:
– В любом случае, пожалуйста, помните, что, если вам понадобится помощь, мы всегда рядом. Я оставлю вам свою визитку на случай, если вы передумаете.
Как только Рут ушла, Юдора сразу же выбросила карточку в мусорное ведро. Монтгомери – ее кот – обвился вокруг ног женщины, не давая ей двинуться с места, и громко замяукал, требуя еды.
– Нам с тобой никто не нужен, верно, Монтгомери? – сказала Юдора, наполняя его миску кошачьим кормом. Она поставила ее на пол и попыталась почесать кота за ушами, но, когда он цапнул ее за руку, оставила эту затею.
Стоит ей дойти до развлекательного центра, в Юдоре рождается чувство признательности за то, что членство в плавательном клубе гарантирует ей некоторую анонимность. У нее есть карточка, благодаря которой ей не нужно задерживаться на стойке регистрации. Единственная проблема заключается в том, что приходится проходить через турникет. Юдора ненавидит и презирает все современные технологии; она даже хотела отказаться от абонемента, когда на входе установили этот ужас. Тем не менее она с легкостью научилась проводить карточкой по сканеру турникета, и теперь путь к раздевалке не требует от нее никаких усилий. Юдора, как всегда, переодевается в своей любимой кабинке и, сложив вещи в свой любимый шкафчик, направляется к бассейну, кивая пловцам, которых видит каждую неделю, – разговаривать с ними ей, к счастью, не приходится. Окунувшись, она старается не обращать внимания на прохладу воды и, проигнорировав замечание жизнерадостной девушки насчет ее температуры, наконец предается блаженству. Бассейн – единственное место, где Юдора испытывает нечто вроде радости. Какое-то время она чувствует себя невесомой, а мучающая ее боль отступает. Она всегда была отличной пловчихой и даже теперь скользит по воде с той же легкостью, что и в подростковом возрасте. Боль не исчезает совсем, но, когда Юдора расправляет плечи и начинает плыть, отходит на второй план.
Плавает она недолго – около получаса, – но этого достаточно, чтобы почувствовать то, что ей так необходимо: стремление к жизни и готовность прожить еще один день. Выйдя из бассейна, она берет свою трость и направляется в раздевалку, ощущая, как на нее вновь наваливается неизбежность реальности.
Юдора выходит из развлекательного центра и замечает двух женщин, которые спорят из-за парковочного места. Воздух вокруг них буквально плавится от обилия ругательств. Не в силах скрыть свой ужас, Юдора смотрит на них разинув рот. И когда только мир стал таким громким и злым? Одна из спорящих женщин замечает ее.
– Какого черта пялишься, карга? – рычит она.
Будь Юдора помоложе, она, вероятно, нашла бы, что ей ответить, – посоветовала бы не дерзить старшим и относиться к ним с уважением. Но это время давно прошло. Юдора понимает, что грубиянка непредсказуема и одними словами ее не убедить. Старость делает тебя уязвимым. Ты хрупок, как хрустальный бокал, который находится в постоянной опасности разбиться.
– Извините, – бормочет Юдора, склоняя голову и устремляясь прочь. Она идет так быстро, как только может. Один из самых неприятных аспектов старения – это замедление темпа жизни. Лет до семидесяти Юдора еще могла сделать замечание тут, поспорить там, но дни замечаний и споров давно закончились. Теперь, во времена, когда все бесконечно спешат, спешат, спешат, она стала не нужна.
Юдора незаметно бросает взгляд через плечо. Дамочки все еще ругаются. Вышедший на парковку сотрудник развлекательного центра пытается урезонить спорщиц, из-за которых уже собралась очередь сигналящих машин. Юдора замечает, что у нее дрожат руки, и решает зайти в магазин, который находится на середине пути к ее дому. Хотя ее и не радует большинство аспектов современной жизни, она не может не восхищаться минимаркетами, которые в последнее время открылись почти на каждой большой улице. Они комфортны, удобно расположены и достаточно велики для того, чтобы сохранить ее анонимность, а еще, что обнадеживает, в них обычно есть охранник.
Юдора кивает этому напоминающему медведя громиле. Он, скрестив руки, стоит у входа, вдыхая священную прохладу замороженных продуктов. Она твердым шагом идет к холодильнику, берет пакет молока и неожиданно оказывается перед витриной с выпечкой.
Когда Юдора была маленькой, ее мать даже мысли не допускала о покупных тортах. У них дома всегда можно было полакомиться домашним бисквитом или фруктовым пирогом, а зачастую даже тарталетками с лимонным кремом, приготовленными из остатков теста. Глаза Юдоры останавливаются на упаковке чего-то напоминающего пирожки с яблоком. В ее голове проносится воспоминание, следом за которым накатывает неожиданная волна спокойствия.
Она берет с полки упаковку с пирожками и как можно быстрее несет ее на кассу, чтобы не передумать.
Юдора продолжает свой путь домой, укрепив обретенное в бассейне чувство покоя и испытывая тайную радость от незапланированной покупки. Свернув за угол, она оказывается на своей улице, где ее неожиданно пугает пара небольших собак, которые с лаем начинают кружиться вокруг нее, путая ей ноги своими поводками.
– Чейз! Дейв! Ко мне, сейчас же!
Псы отскакивают от Юдоры, освобождая ее от пут. Она хмуро смотрит в лицо их хозяину.
– Мне очень жаль, мисс Ханисетт, – говорит он. – Простите мне мой французский, но эти двое – те еще засранцы. Вы в порядке?
Юдора испытывает смешанные эмоции. Ее раздражение смягчается тем, что он называет ее «мисс», но усиливается из-за его ругательств и юго-восточного акцента. Вдобавок Юдора понятия не имеет, кто этот человек. По его внешнему виду она определяет, что он на несколько лет моложе ее, может лет на пять. Он седовлас и довольно элегантно одет: на нем клетчатая голубая рубашка и выглаженные иссиня-черные брюки. В уголках его глаз Юдора замечае