– Заходи-ка внутрь, – говорит Юдора.
– Хорошо. – Роуз следует за ней в гостиную. – Там, откуда я родом, это настоящий деликатес, – говорит она, ставя тарелку на приставной столик. – Корнуолльское печенье. На самом деле обычное имбирное печенье.
– Спасибо, – благодарит ее Юдора.
– Мы будем его чем-то запивать? Мы всегда так едим его с моей бабушкой.
– Если хочешь. – Юдора опасается, что Роуз выбрала ее в качестве приемной бабули. Это будет сплошное разочарование.
– Так мне принести попить?
– Ты умеешь заваривать чай?
– Нет.
– Что же мы тогда будем пить?
– Лимонад. Я умею делать отличный лимонад.
– У меня, возможно, осталось немного кордиала.
– Я поищу, – говорит Роуз, вприпрыжку направляясь к кухне. – Притащить вам тоже?
– Лучше говорить «принести». Так вежливее.
– Ой. Ладно. Так притащить?
– Что?
– Ну лимонад.
Юдора обреченно думает о том, что этот визит будет одним из самых долгих в ее жизни.
– Ну хорошо.
Роуз кивает и исчезает. Юдора слышит, как на кухне открываются и закрываются шкафчики, и жалеет, что уже не так бодра и не может пойти и присмотреть за Роуз. Девочка начинает напевать себе под нос. Этот звук кажется Юдоре странным – она привыкла к тишине, – но едва ли он ей неприятен. Через мгновение девочка появляется в комнате с двумя китайскими фарфоровыми чашками, доверху наполненными мутной лимонной жидкостью. Роуз улыбается и протягивает одну Юдоре. Взглянув на напиток, та хмурится, но все же берет его.
– За вас! – восклицает Роуз, стукая своей чашкой о чашку Юдоры. – Печенье? – Девочка протягивает ей тарелку.
– Спасибо, – говорит Юдора, беря одно. Лимонад до того сладкий, что у нее сводит зубы. Сделав глоток, она морщится, а затем отставляет чашку на столик. Юдора кусает печенье. Оно тоже сладкое, но будто укутывает ее теплом и делает все вокруг уютнее. Она вспоминает имбирный пирог, который ей когда-то готовила мать. – Оно восхитительно, – признается она.
– А то, – говорит Роуз. Она допивает лимонад, а затем вытирает рот тыльной стороной ладони. – А вот это что? – спрашивает она, указывая на драгоценный конверт Юдоры.
– Много будешь знать – скоро состаришься, – отвечает Юдора.
– Как это?
– Так часто говорила моя мать. Это означает «не твое дело».
– Справедливо, – признает Роуз. – Мама говорит, что я очень любопытная, но я просто хочу понимать, что происходит вокруг.
– Что ж, это тоже довольно справедливо, – говорит Юдора.
– А можно у вас еще кое-что спросить? Если вам покажется, что я снова сую нос не в свое дело, можете не отвечать.
– Ну давай.
– Это вы на фотографии? – Роуз указывает на стоящую на столике рамку.
– Да. Я посередине.
– А это ваш папа?
– Да. А это моя мама.
Роуз разглядывает фотографию.
– Я люблю старые фотографии. Когда я смотрю на них, мне хочется вернуться во времени и узнать, каково там было.
– Зачем? – заинтригованно спрашивает Юдора. Она и не думала, что кого-то все еще волнует прошлое.
– Потому что я люблю историю. Мне нравятся рассказы о войне и о том, как тогда жили люди. Кажется, в те времена все было намного интереснее, чем сейчас. Вы когда-нибудь хотели вернуться в прошлое?
Юдора смотрит на фотографию.
– Постоянно.
Она чувствует, как что-то касается ее лодыжек, и с удивлением обнаруживает, что кот трется об их ноги.
– Оу-у, Монтгомери, вот и ты, – говорит Роуз, сгребая его в объятия и зарываясь подбородком в его шерсть. Юдора изумленно наблюдает, как в ответ кот тыкает девочку носом. – А чем мы теперь займемся? – спрашивает Роуз.
– На самом деле мне нужно сходить на почту, – говорит Юдора, бросая взгляд на конверт.
– Здорово. Пойдемте.
– А ты уверена, что мама тебя отпустит? – спрашивает Юдора, надеясь, что это отпугнет девочку.
– Хороший вопрос. Я сбегаю и спрошу. А вы пока собирайтесь. Я буду ждать на улице.
Юдора чувствует досаду, но почему-то все же делает так, как говорит Роуз. Выйдя из дома, Юдора понимает, что девочки нет, и решает воспользоваться подвернувшейся возможностью. Мать, вероятно, не разрешила ей. Да и все равно она предпочла бы прогуляться до отделения почты в одиночку.
Она проходит всего несколько ярдов и слышит крик Роуз:
– Юдора! Подождите, я иду!
Притворяться, что она не слышит, бесполезно. Юдора останавливается и ждет, пока девочка догонит ее. Они идут молча. Роуз прыгает по булыжникам мостовой.
– Когда я была маленькой, отец говорил, что, если я буду наступать на стыки между булыжниками, меня утащат медведи, – говорит Юдора.
– Забавно, – произносит Роуз.
Подойдя к почтовому отделению, они видят небольшую очередь со Стэнли Марчемом во главе. Он смеется над какими-то словами работника почты. Юдора не удивлена. Она поняла, что он из разряда шутников, как только увидела его. Когда Стэнли направляется к выходу, Юдора делает вид, что заинтересованно разглядывает дорожные несессеры. Однако Стэнли все равно замечает ее.
– Привет, – говорит он.
– Угу, – отвечает Юдора.
– Привет, – отзывается Роуз.
– О, неужели это ваша внучка? – спрашивает он, глядя на девочку сияющими глазами.
– Святые угодники, нет, – говорит Юдора.
– Мы друзья, – заявляет Роуз.
Слова девочки поражают Юдору.
– Друзья?
– А разве нет? – спрашивает Роуз.
– Ну конечно да. Тебе с ней очень повезло, – говорит Стэнли.
– Я Роуз, кстати, – говорит девочка, протягивая ему руку.
Стэнли с улыбкой пожимает ее:
– А я Стэнли. Очень рад познакомиться, Роуз.
Девочка хихикает. В этот момент до Юдоры наконец доходит очередь.
– Прошу прощения, – говорит она, подвигаясь к стойке. Одно раздражение от их пустой болтовни.
– Пока, Стэнли, – кричит Роуз через плечо, а потом поворачивается к Юдоре. – Он очень милый.
– М-г-м. Авиапочтой в Швейцарию, пожалуйста, – обращается Юдора к почтовому служащему. Она замечает, что, разговаривая с ней, он не пытается шутить. Хотя вообще-то она и сама никогда не проявляла желания с ним поболтать.
– Вы когда-нибудь пробовали такое? – спрашивает Роуз, беря с витрины перед стойкой пачку жевательного мармелада.
Юдора прищуривается и читает надпись на упаковке:
– «Веселые ягоды Haribo». Нет, не пробовала.
– Обязательно попробуйте. Они очень вкусные.
Мужчина наклеивает на конверт марку и стикер «авиапочта», а затем оборачивается и кладет его в большой серый мешок.
– Что-нибудь еще?
«Нет. Только свидание с судьбой, и спасибо на этом», – думает Юдора. Она смотрит на Роуз. Ее глаза широко распахнуты, словно она видит весь этот мир впервые в жизни.
– Можно мне еще вот это, пожалуйста? – говорит она, показывая на пачку мармелада.
Он подмигивает Роуз, а потом улыбается Юдоре:
– С вас 7,79, пожалуйста.
Юдора протягивает ему десятифунтовую купюру, а потом осторожно складывает сдачу в кошелек. Когда они выходят из почтового отделения, она протягивает мармелад Роуз. Та поднимает на нее глаза.
– Спасибо, Юдора, – говорит девочка, открывая упаковку и угощая ее. – Попробуйте.
Юдора никак не может залезть пальцами в пакетик, поэтому Роуз осторожно придерживает ее руку, а потом достает мармеладку и кладет ей на ладонь. Юдору поражает это новое ощущение – мягкость и тепло детских пальцев. Она отправляет конфету в рот. Вишневый вкус потрясает ее – насыщенный и удивительно прекрасный.
– Спасибо, Роуз.
– Нет, Юдора. Вам спасибо.
– Берегитесь, дамы, – произносит голос у них за спиной. Юдора оборачивается и видит, как почтальон тащит к почтовому фургону большой серый мешок с письмами и посылками. Она наблюдает, как он бросает его внутрь, закрывает кузов и направляется к следующему отделению почты. Обнадеживающее зрелище. Дело сделано. Теперь ей остается только ждать.
– Еще раз, Дора, – потребовала малышка.
Юдора улыбнулась и осторожно, чтобы не насажать себе заноз, отвела назад шаткие деревянные качели.
– Готова?
– Готова!
Юдора толкнула качели, чувствуя, как любовь опьянила ее, когда воздух наполнился звонким смехом ее сестры. Слушая, как, качаясь взад и вперед, скрипят ветви дуба, она ощутила, как солнечные блики от шепчущих на ветру листьев целуют ее лицо. Юдора вспомнила, как отец качал ее на этих качелях, и безмолвно помолилась о его благополучном возвращении. Его последнее письмо звучало обнадеживающе: «Скучаю по вам, мои дорогие. Надеюсь, что скоро буду дома».
Надежда. Какое прекрасное слово. Она поддерживала Юдору, как талисман.
– Выше! Выше! Выше!
Стелла была требовательным ребенком, но Юдора не возражала. Она обожала свою младшую сестру и сполна наслаждалась тем, что мать доверяла заботу о Стелле ей. Юдора также помнила обещание, которое дала отцу перед отъездом. И собиралась сдерживать свое слово до тех самых пор, пока бьется ее сердце.
Вопли Стеллы звучали все выше и чаще. В ее смехе появились пронзительные нотки истеричности. Юдора задумалась и решила, что пора отдохнуть.
– Может, сделаем перерыв, Стелла? Зайдем домой и что-нибудь попьем? На улице очень жарко.
– Нет, Дора! Не-е-ет! Давай еще раз! Еще! Еще! Еще! – визжала Стелла.
– Что у вас тут за шум?
Юдора вздрогнула при виде матери, шею которой залила краска и которая спешила к ним с кухонным полотенцем в руке. Мамы других девочек дополняли свои наряды шейными платками или жемчужными бусами. Излюбленным же аксессуаром матери Юдоры было кухонное полотенце.
– Извини, мам. Мы просто заигрались, – сказала Юдора. Шла война, и она с полной серьезностью решила быть миротворцем. Девочка была уверена, что мистер Черчилль одобрил бы это.
Беатрис Ханисетт оглядела своих дочерей. Юдора заметила, что на нее мать смотрит с мягкостью, но ее взгляд ужесточился, когда она перевела его на Стеллу. Она ткнула в младшую дочь пальцем: