На противоположном от окна голографическом экране высвечивались этапы сборки, где мерцающими зелёными линиями отмечались установленные узлы, жёлтым — которые монтировались сейчас, а тем, что мигали красным, ещё предстояло родиться в репликаторе. Время от времени беззвучно открывался люк в стене и появлялись очередные узлы.
В реальной жизни созданием и сборкой самолёта занимаются тысячи людей. А здесь — все детали воссоздавались на трёхмерном репликаторе и потом собирались роботами. Быстро и удобно.
В следующий отсек меня пустили, только проверив уровень секретности — ярко-оранжевый луч сканера скользнул по сетчатке глаза и механический женский голос произнёс: «Доступ разрешён. Добро пожаловать, майор Макнайт!»
Небольшой, ничем не примечательный зал. Желтоватый свет из встроенных в высокий потолок ламп мягко струился по стенам, отделанным гладкими грязно-серыми керамическими плитами. В центре — турбина двигателя, установленная на массивной платформе, облепленной датчиками. За панелью управления с допотопные мониторами за испытаниями наблюдали двое сотрудников в белых халатах, чем-то похожие со спины — оба маленькие, худощавые, темноволосые.
— Привет, Алан, — обернулся один из них, Серджио Тортора, смуглый парень, на угловатом небритом лице выделялись синие глаза и крошечные щегольскими усики. — Как дела на фронтах? Всех врагов победил?
Я кивнул.
— Прийти смотреть новый двигатель? — с сильным акцентом отозвался второй, азиат Канто Нива, скуластое широкое лицо осветила довольная улыбка. — Красиво?
Из турбины вырвался, словно из огромного сварочного аппарата, ослепительный бело-голубой столб пламени, чтобы исчезнуть в «чёрной дыре» — квадратном отверстии в стене.
— Теперь этот движок будут ставить на орбитоплан?
— Верно, — Серджио покивал с глубокомысленным видом. — Только, когда он будет лететь, как самолёт. А для режима выхода в космос будут другие двигатели. Очень мощные.
— Здорово. Теперь можно слетать туда, где эта самая чёрная материя имеется. Посмотреть, что это такое? И как её можно вытолкнуть из нашей системы. Или наоборот подтолкнуть Землю в обратном направлении.
— Не чёрный, а тёмный, — поправил меня Канто. — Тёмный, потому что никто не может видеть. Состоять из чего не ясно, частицы не обнаружить. Зарегистрировать земными приборами нельзя.
— Ну, замечательно, — я присел на край стола рядом с Серджио. — А как же тогда вы решили, что она как-то подействовала на Землю? Придумают черти что.
— Ты не понимаешь, — маленькое смуглое лицо Серджио залоснилось, в глазах сверкнула обида. — Тёмная материя имеет гравитационное воздействие. Именно так и фиксируется её присутствие. Вот, скажем, по наблюдениям астрономов есть галактики, где звезды вращаются так быстро, что их бы вышвырнуло за пределы, но они остаются на своих орбитах именно из-за воздействия гравитации тёмной материи.
— Ну, ясно теперь, — буркнул я, хотя все равно ни черта не понял, но вида не подал. — Ребята, а где сам орбитоплан собирают? Меня пустят туда?
— Нет, просто так не пускать. Но мы сделать временный пропуск, — предложил Канто.
Чтобы попасть в монтажно-испытательный корпус, пришлось не только спуститься на лифте глубоко под землю, пройти извилистыми коридорами, но и преодолеть несколько систем защиты, где меня с ног до головы прощупывал яркий луч сканера.
Ослепительно белый свет заливал огромный зал с высоким потолком и бетонными стенами, скрытыми под хитросплетеньем труб и балок.
Положив руки на перила балкона, я с интересом наблюдал, как в центре трёхъярусной платформы стапелей прорисовывался летательный аппарат, напоминающий выброшенного на берег кашалота. Массивный фюзеляж в центре рамы в виде перевёрнутой омеги, к которой крепились длинные изогнутые крылья с винглетами на концах.
— Вы кто такой? — резкий окрик отвлёк меня от созерцания вершины научно-технического прогресса. — Кто вас пустил?
Высокий мужчина средних лет в белом халате буравил меня злым взглядом карих глаз. Землистый цвет лица, как у человека, который много работает в помещении. Покрасневшие опухшие глаза. Помятые щеки с засеребрившейся щетиной плохо выбриты.
— Я — майор Алан Макнайт, — я достал из кармана электронный пропуск.
— А, понятно, — мужчина сразу смягчился и стал выглядеть чуть более дружелюбно. — Вы тот самый пилот, для которого мы делаем эту штуку, — в углах его полных губ возникла лёгкая улыбка. — Меня зовут Грегор Терзиев, я — главный конструктор, — я пожал ему руку, ощутив с удивлением его сильные мозолистые пальцы. — Поближе хотите посмотреть?
Мы спустились по лестнице, подошли к стапелям. Отсюда орбитоплан казался нереально громадным, но ошеломляюще прекрасным. Всё в облике этого «зверя» нравилось мне: гармоничная плавность линий фюзеляжа, размашистость сильных крыльев, словно выгнувшихся от ветра, огромные сопла турбин и в довершении всего омега, к которой все крепилось, напоминала огромную рогатку, готовую выстрелить в космос.
Мы поднялись по лестнице на второй ярус платформы, и я забрался в кабину, с комфортом расположившись в кресле капитана. Панель управления с несколькими экранами, двумя штурвалами выглядела привычно, не вызывала страха. Что разочаровало, так это обзор — сквозь узкие щели, идущие по бокам кабины, мало, что можно было разглядеть.
— Видно хреново, — честно признался я.
Терзиев хитро ухмыльнулся.
— Возьмите вот это, — он протянул мне шлем.
Самый обычный на первый взгляд. Может быть чуть больше, чем обычный пилотский шлемофон.
Я надел и словно оказался в абсолютно прозрачном шаре — внизу квадратные серые плиты пола, по бокам выкрашенная жёлтой краской оснастка, сверху потолок с блестящими металлическими балками и трубами.
— Поразительно. Камеры на обшивке? Полный обзор?
— Да, и не только. Когда освоите, сможете включать многократное увеличение.
— Серьёзно? Как у телескопа? Зачем?
Терзиев провёл рукой по панели и рядом со мной в мерцающей зеленоватой дымке закрутился глобус Земли. Лёгкое прикосновение — наша планета уменьшилась, возникла вся солнечная система. Ещё одно движение — в сверкающую спираль слились все звезды Млечного пути.
— Вы сможете увеличить любую область нашей Галактики. Да, собственно говоря, всей видимой части Вселенной.
— Электроника, конечно, крутая. Но всё это может к чёртовой матери полететь при электромагнитной буре.
— Ну, здесь есть и обычные механические приборы.
С тихим шелестом экраны разъехались в стороны, обнажив обычную, выкрашенную в бирюзовый цвет, панель с анахроничными приборами-будильниками.
И что-то ёкнуло в груди — вспыхнули воспоминания о тех днях, когда я только учился на пилота: кабина, приборы, штурвалы в виде буквы V. Даже цвет обивки кресел — цвета топлёного молока, казался таким знакомым родным.
— Так, а это что, — я обратил внимание на панель слева, испещрённую значками, тоже очень знакомыми. — Оружие?
— Да, верно, — Терзиев откинулся на спинку сидения, став на удивление серьёзным. — Лазерная пушка, электромагнитная, ракеты.
— Насколько я понял, это транспортник для доставки грузов на орбиту? Зачем здесь оружие?
— Ну, для защиты. А для чего ж ещё? — в голосе послышалась растерянность, будто он забеспокоился, что сболтнул лишнего.
— Для защиты от чего?
— От астероидов, комет, всякого космического мусора.
У меня мелькнула мысль, что этот орбитоплан больше смахивает на звёздный истребитель: «спейс файтер».
— Ну да, здорово. А ещё можно повоевать с кем-нибудь. С какой-нибудь инопланетной расой, — я покрутил штурвал и сделал шуточный жест, имитируя стрельбу из пушки. — Бах, бах и покорить пару Галактик.
Терзиев поморщился то ли из-за моей дурацкой мальчишеской выходки, то ли из-за того, что я влез не в своё дело.
— Вооружением занимался не я, — проронил он холодно. — Мало, что могу рассказать. Моё конструкторское бюро разрабатывало только двигатели. Посмотреть хотите?
Мы спустились вниз, подошли к огромным, диаметром в человеческий рост, соплам двигательных установок.
— А на каком топливе это работает? — поинтересовался я. — Химическом? Керосин или водород?
— Водород. Но это не химический двигатель, Алан, а прямоточный термоядерный. С ним при постоянном ускорении корабль сможет развить скорость, равную почти скорости света. И это ещё не всё! Топливо он может черпать из космоса. Мы разработали установку, которая бы позволила делать синтез протонов водорода.
Интересно, зачем это понадобилось ставить на транспортник такой мощный движок?
— А если просто настроить кучу этих орбитопланов? — я похлопал по гладкой обшивке. — Туда наверняка человек триста поместится? Вывезти всех людей на них.
— Нет, это неудобно. Космический корабль надёжнее. Мне так кажется.
— А он вообще-то уже выведен на орбиту?
— Конечно. Основные модули смонтированы.
Но в голосе главного конструктора абсолютно не ощущалось уверенности.
— То есть ракета была выведена с космодрома на Экваторе?
Этот невинный вопрос почему-то озадачил Терзиева. Он замер на мгновении, метнув в меня напряжённый взгляд:
— Ну да, конечно.
Но на совещании с генералом говорилось, что для космодрома на Экваторе нет места. Откуда же они выводили основные модули?
— А кто будет пилотировать космический корабль?
— Что, простите?
— Ну, орбитопланы буду пилотировать я и мои пилоты. Но звездолётом тоже должен кто-то управлять?
— Я не знаю, Алан, — он помотал головой, явно теряя терпение. — Возможно, там будет полностью автоматическое управление. Меня вообще это мало волнует. Вы все узнали? Тогда простите, у меня масса дел.
Я проводил взглядом его спину и представил, что никакого корабля на околоземной орбите нет. А для чего тогда строится эта флотилия орбитопланов, оснащённых мощным оружием? Если подумать — её можно забросить в любую точку Вселенной по космобанам. Начать звёздные войны. Или… Или вдарить «Спейс файтерами» по тёмной материи?