Это что, шутка? Неужели мы прямо с порога начали раздеваться?
Подхожу к дивану, нахожу телефон – тот валяется рядом с бюстгальтером с красной шнуровкой, – и от досады чуть ли не вою. С громким и очень тяжелым вздохом хватаю трубку и набираю Адама – этот парень единственный, с кем я могу все обсудить.
Спустя четыре неотвеченных звонка и еще больше непрочитанных сообщений нервно запускаю руку в волосы. Разумеется, когда мне понадобилась помощь, ее хрен дождешься. Нет, я, конечно, понимаю, что это не обязанность Адама – расхлебывать последствия моих косяков, однако сейчас мне очень хочется выплеснуть злость хоть куда-то; главное – не на себя.
Зачем я вообще напился? И почему из всех женщин привел домой Грейси Хаттон?
Воспоминания о прошлой осени пробирают до дрожи, вызывая в горле зуд. Пора убираться отсюда к чертовой матери.
Обескураженный, я хватаю с кресла бумажник. В ту же секунду тишину нарушает громкий телефонный звонок. Чуть ли не выронив гребаную трубку, судорожно тычу в экран в страхе разбудить Спящую красавицу.
– Наконец-то! И года не прошло! – Я с такой силой шепчу в динамик, что сам удивляюсь, как еще не забрызгал телефон слюной.
Не теряя больше времени, выхожу из квартиры и тихо закрываю за собой дверь.
– Прости, чувак, я спал. Ты вообще смотрел на часы? – поддразнивает он.
– Да пошел ты! Я к тебе еду.
В нескольких метрах от тротуара, залитый золотистыми лучами утреннего солнца, сияет мой изрядно помятый «Форд». Сколы вокруг решетки радиатора и две трещины на лобовухе размером с монету намекают на покраску кузова или замену стекла, однако подобное дерьмо – как и другие внешние неприятности – меня мало заботят. К тому же двигатель у этой тачки глохнет всякий раз, когда я проезжаю больше пятидесяти километров, так что могу подождать, пока она сдохнет, и купить другую.
– Сейчас шесть утра, Тай.
– Дело срочное. – Запрыгнув на сиденье, захлопываю дверь, вздрагивая от жуткого скрипа.
На этот раз голос Адама становится гораздо серьезнее:
– Понял. Жду.
С колотящимся сердцем нетерпеливо тарабаню по входной двери бунгало.
– Открыто! – вопит Адам из глубины дома.
Повернув дверную ручку, захожу внутрь. И даже не успеваю скинуть кроссовки, как в мою сторону уже летит клубок пятнистой коричневой шерсти.
Собака Адама, Истон, проносится у меня между ног.
– Привет, дружище, – сажусь я на корточки, чтобы почесать его за длинными ушами. – Прости, сегодня я без угощений. – Смеюсь, когда в ответ он переворачивается на спину.
Снова поднявшись на ноги, отправляюсь на кухню.
– Надеюсь, в той чашке – виски? – протягиваю я, увидев Адама, сидящего за маленьким кухонным столиком.
Как и всегда, он выглядит собранным – и это несмотря на раннее пробуждение. Каштаново-пепельные волосы уложены в безупречную прическу; одежда выглажена – ни единой складочки на обтягивающей рубашке болотного цвета.
– Да уж, вид у тебя хреновый, – хмыкает он, оглядывая меня с ног до головы.
– Ага, спасибо. – Собравшись с мыслями, усаживаюсь за стол напротив.
– Что за срочность? Дела, должно быть, паршивые, раз ты проделал такую дорогу, – подмечает Адам, отхлебывая кофе. Или не кофе.
Со стоном поражения откидываю голову. Знаю, Адам меня не осудит – он не такой. Однако с Оукли он общается ближе, поэтому он точно разочаруется. А когда Адам разочаровывается, хочется сдохнуть.
– Я опять накосячил. – Подняв голову, приковываю взгляд к стене.
Брови Адама подскакивают до линии роста волос.
– Когда успел? Ты только из Европы вернулся.
– Обещай, что никому не расскажешь. Никто не должен знать. Особенно Оукли, – тарахчу я как сумасшедший.
Сглотнув, он бормочет:
– Нет, только не это.
Едва заметно кивнув, отвожу взгляд в сторону:
– Даже не знаю, как это вышло. Я проснулся сегодня утром, а она лежит у меня в постели…
– Грейси? – осторожно уточняет Адам.
На кухне стоит тишина. Мы сидим друг напротив друга, как немые, и даже не знаем, какие слова подобрать.
Я вновь запрокидываю голову.
– Грейси, – подтверждаю я, глядя в потолок.
– Какого хрена, Тайлер?
– Знаю. Знаю, блин. – Нервно запускаю руки в волосы.
– Что произошло? Я не знал, что ты на нее запал. Ты что, влюбился, мать твою?
– Нет.
Тактика Грейси всегда одинакова: она отыскивает лазейку в крепости моего сердца, проскальзывает туда, а потом впивается когтями в грудь, надеясь, что я никогда не смогу улизнуть. В прошлый раз – еще в отпуске в Мексике – у нее почти получилось. Но теперь я стараюсь быть осторожным, поскольку оставленные ею раны имеют тенденцию не заживать.
– Тогда объясни. Я уже ни черта не понимаю, – требует Адам, сложив руки.
– И я не понимаю. Мы напились и… Черт, я даже не помню, как мы оказались у меня дома.
– А утром что? Ты сказал, что вы проснулись в одной постели, – бормочет Адам.
– Я проснулся, а она лежит рядом в одной футболке, которую я вечером в клуб надевал. Я сдрейфил. Потом побежал одеваться и звонить тебе.
Адам откидывается на спинку стула с усмешкой, от которой мне становится не по себе.
– Ты оставил ее одну? Чувак, так только мудаки поступают…
Не дожидаясь продолжения, я вскакиваю со стула, бреду к шкафчику со спиртным, достаю оттуда ближайшую бутылку и делаю большой глоток янтарной жидкости, которая, оставив ожоги по всему пищеводу, тяжело оседает в пустом желудке. Знаю. Позже мне это аукнется.
– Я понимаю. Но я оторопел. Оукли меня выпотрошит, если узнает. – Поставив бутылку на стол, сажусь обратно.
– И не только Оукли. Ты ведь знаешь, что Грейси расскажет Аве?
– Мне конец. – Голова падает, ударяясь о стол.
Адам прищелкивает языком.
– Может, с Грейси поговоришь? А вдруг для нее эта ночь – не пустое место? В последнее время ее редко видно, и причина, скорее всего, в тебе.
Где-то в глубине сердца зарождается чувство вины и ненависти к себе. Зачем я ее оставил? В следующий раз, кода она меня увидит, она из меня отбивную сделает.
С ощущением безнадежности смотрю на Адама:
– Не знаю, что теперь делать. Я в полной заднице.
– А ты сам-то что думаешь? Прошлая ночь была ошибкой?
– Даже не знаю. – Слова вылетают прежде, чем я успеваю заткнуться, отчего я раздражаюсь сам на себя. Почему я вообще усомнился?
– Вот с этого и нужно начинать. А пока, раз уж ты здесь, погуляй с Истоном. Я в зал сгоняю. – Он встает и потягивается, подняв руки над головой.
– Без проблем. Спасибо, дружище. – Догоняя Адама, я возвращаю бутылку виски в шкафчик.
– Всегда рад. А тебе спасибо за честность – даже если твои секреты и ставят меня в дерьмовое положение. Мы с тобой в одной лодке – с тех пор, как я ворвался в твой дом после возвращения из Мексики.
Адам подходит, кладет руку мне на плечо, сжимает его легонько, а потом выходит из кухни. Истон семенит следом за ним, виляя хвостом и глядя на меня взволнованными глазами.
– Что, парниша, услышал слово на букву «г»? – Со смехом снимаю поводок с крючка у двери и пристегиваю к ошейнику.
Истону, по крайней мере, глубоко наплевать на мои похождения. Он слишком занят тем, что вылизывает себе яйца и дрыхнет днями напролет.
Глава 5
Грейси
Сколько раз мне приходилось сожалеть о ночных приключениях.
О ситуациях, когда ты вылезаешь из чужой постели с растрепанными волосами и размазанной тушью, неловко собираешь шмотки, а потом со всех ног мчишься домой, переосмысливая свое существование.
В эти постыдные моменты в голове бушует водоворот вопросов: «Как вообще я здесь очутилась?», «Надеюсь, я не разрешила ему засунуть член себе в задницу?»
И тут же накатывает сожаление: «Какого черта я не осталась дома в постели, укутавшись в пушистое одеяло и поедая пиццу?»
Впрочем не все бесшабашные похождения заканчиваются катастрофой. Случались и сладкие утренние мгновения – такие, когда ты просыпаешься в постели незнакомца, но вместо побега остаешься с ним рядом, разговариваешь часами, пока не приходит время собирать манатки и молча уходить в закат.
К несчастью для меня, сегодняшнее утро обернулось скорее первым случаем, чем вторым. Причем на этот раз все оказалось гораздо хуже, чем раньше.
Первое, на что я обращаю внимание после пробуждения, – тонкий, до боли знакомый запах одеколона Тайлера. Хотя я никогда не могла угадать его аромат, сейчас я точно понимаю, что это он – тот самый запах с легкой примесью чего-то запретного.
С улыбкой обнимаю шелковистое одеяло, едва прикрывающее обнаженное тело, натягиваю его на лицо. Мой радостный возглас нарушает глухую тишину, и я быстро затыкаю рот, чтобы меня никто не услышал.
Отойдя от приступа счастья, тихонько выглядываю. Перевожу взгляд на соседнее место в кровати… где вижу лишь черные простыни.
Быстро сажусь, ощущая, как по телу ползет холодок.
Надеюсь, он готовит мне завтрак, иначе…
Со вздохом негодования я отбрасываю одеяло и опускаю на ковер босые стопы. Между ног все полыхает – я ерзаю, стараясь хоть как-то найти удобную позу, потому что, черт подери, мне действительно больно! Немного погодя дискомфорт утихает – настолько, что я готова выйти из спальни и продолжить охоту на того мудака, который раскурочил мне всю промежность.
Сквозь зазоры в шторах пробивается свет. Интересно, сколько я проспала? Черт, Джесс, наверное, с ума сходит. Это же надо – бросить лучшую подругу в новом баре ради парня…
Буду надеяться, что она поумерит свой гнев, узнав, что этим парнем был Тайлер.
– Тайлер! – зову я, открыв дверь и заглядывая в холодную, практически пустую лачугу, которую он называет домом. Здесь явно не хватает женской руки: только девушка способна создать уют в этой берлоге и сделать ее менее похожей на студенческую общагу.
В ответ – тишина.
Открываю дверь. Выхожу из спальни. Но ни в гостиной, ни в ванной никого не нахожу. Поворачиваю на кухню… и с ужасом понимаю, что в квартире нет ни людей, ни блинчиков, и ни одной капли кофе.