– Мы даже сталкивались по работе, – хмыкнул Зыбин. – Товарищ, говорят, крутой.
– Попробуем к нему подступиться, – продолжила Ульяна, – и собрать информацию. Николай Егорович два месяца на пенсии, на работу уже не приезжает, но коллег консультирует, поддерживает связь.
– И чем он тебя не устраивает в качестве подозреваемого? Тем, что он не Поляковский?
– Владислав Анатольевич, вы держите меня за какую-то коварную ехидну! – рассердилась Ульяна. – Нет никакого удовольствия в том, чтобы подозревать Поляковского. И вообще не думаю, что это он. Должны же существовать какие-то пределы…
– Я тоже так считаю, – поддержал коллегу Муренич. – Есть люди, которые в принципе вне подозрений. Нас, конечно, учили обратному, но они есть. Дмитрий Сергеевич Поляковский, по моему глубокому убеждению, один из них.
– Аминь, товарищи, – задумчиво изрек Николай Зыбин и придвинул к себе еще не обработанную папку. – Ну что ж, ловись, рыбка, большая и маленькая…
В пятницу обстановка не улучшилась, сгущалась пасмурность на душе. Коллеги рылись в бумагах, капитан Муренич тер воспаленные глаза, подавлял зевоту.
– Все в порядке, товарищ майор, – бормотал он, задвигая ногой под стол привезенный из дома термос. – На работу как на праздник.
– А по праздникам мы не работаем, – усмехнулась Ульяна. – Товарищ Муромов нам не подходит, Владислав Анатольевич, – сообщила она свежую новость. – Николай Егорович фактически не работал с нелегалами – это сообщают разные источники. Те из упомянутых, с кем он контактировал, живы, здоровы и продолжают трудиться на благо страны. Муромов занимался выявлением засланных агентов – как граждан СССР, так и иностранных государств. В работе плотно контактировал с Управлением «РТ», осуществляющим операции на территории нашей страны. Это его люди вскрыли сеть западных пособников, созданную сотрудником американского посольства Гаррисоном. Клещи преступного сообщества тянулись через всю страну – в секретные проектные учреждения Сибири и Урала. Ловили на живца, используя липовые секретные материалы, и обезвредили практически всю сеть. Самые вовлеченные получили высшую меру. «Фауст» сдал западным разведкам десятки наших нелегалов. Боюсь, Николай Егорович не мог обладать подобными сведениями даже опосредованным путем. Мы еще поработаем по его связям, если 7-е Управление выделит дополнительных сотрудников, но я бы надежд не питала. Теперь по остальным фигурантам списка. – Она перебрала оставшиеся папки. – Полковник Бондарь Сергей Эрнестович долгие годы продуктивно трудился в оперативно-техническом управлении. Именно по разработанной им схеме вывели из-под удара и затем вывезли из Великобритании некоего «Пастыря», передававшего нам информацию о МИ-6. Операция была блестящей, Сергей Эрнестович получал награду лично из рук Председателя. На пенсию вышел в начале августа, тогда же провел в ресторане «отвальную» вечеринку и через две недели переехал с семьей в крымский Коктебель, где у его семьи есть небольшой домик у моря. В связях с сослуживцами замечен не был. Есть выражение, что не бывает бывших чекистов, однако жизнь подсказывает, что все же… бывает. Лично я это считаю самым удачным завершением карьеры.
– Есть еще товарищ Лозовой из 8-го Управления, – оживился Муренич. – Радиосвязь, служба электронной разведки, шифрование и дешифрование, много лет занимался правительственной связью. Имел возможность посредством радиоперехватов и электронного слежения добывать практически любую информацию. Наши системы шифрования секретных каналов, разумеется, неприступны, но не для тех, кто их разрабатывает. Товарищ казался перспективным для нашего расследования, но… Драматичная история, товарищ майор, – скорбно поджал губы Муренич. – Тоже море – теперь черноморское побережье Кавказа, тот же домик, как место отдохновения после трудов праведных… Произошла трагедия – семья сына погибла в аварии на горной дороге. Сошел оползень, завалил проезжую часть и оказавшиеся на ней машины… Из-под камней извлекли тела сына, невестки и внучки. Это произошло еще в июле. У Валерия Валентиновича случился инфаркт, врачи вытащили, но с тех пор он не выходит из больниц, сильно изменилось поведение, отношение к миру, он просто замкнулся в себе. Вряд ли это наш «крот», работающий, как известно, без перерывов…
– Это точно не «крот», – согласился Зыбин. – Хочу упомянуть про товарища Макевича Эдуарда Филипповича из 3-го Главного управления. Генерал-майор Макевич занимался внутренней безопасностью и контрразведкой – причем не только в Вооруженных силах. Он был связан с нашими осведомителями в структурах Североатлантического альянса, курировал и направлял их работу. Не удивлюсь, если он имел развернутую информацию о наших разведывательных сетях в Европе, а также за океаном. В середине мая Эдуард Филиппович вышел на пенсию, но решил остаться на службе. Здоровье не позволяло продолжить старую деятельность – больные легкие, атеросклероз конечностей. Еще до пенсии он перенес несколько операций по восстановлению кровотока, потом снова вернулся к работе. Начальство пошло навстречу заслуженному работнику, оставило на службе, но перевело товарища Макевича в 9-е Управление, назначив заместителем начальника 5-го отдела. Если кто-то запамятовал, это охрана Московского Кремля – работа важная и ответственная, но бесполезная в наших изысканиях. Он просто отрезан от информации, которую получал на прежней работе…
– Хорошо, не продолжай, – поморщился Пургин. – Фантастические варианты в духе «Фигаро здесь, Фигаро там» рассматривать не будем. Что у нас остается?
Сотрудники тактично молчали. Влад перебрал тонкую стопку папок – оставалось негусто, – забрал их все, устроился за своим столом и стал задумчиво перелистывать. Товарищ Каримов, 1-е Главное управление, – вышел на пенсию четыре месяца назад. Товарищ Липцов, во время болезни руководителя возглавлявший службу «А», занимавшуюся тайными операциями за рубежом, – месяц назад. Алекс Олдридж говорил про два месяца, но при этом не упоминал про какие-то погрешности в этой цифре. Разведчики его уровня так просто цифры не называют. 1, 2, 4 – слишком разные цифры… Влад задумался, выискивая простые ответы на сложные вопросы. Наконец добрался до личного дела товарища Поляковского, зятем которого собирался стать. Папка обжигала, не хотелось прикасаться к этим листам.
Незаметно удалились на обед Муренич и Зыбин. Вроде поставили в известность, но помнилось смутно. Когда он поднял голову, то сразу споткнулся о пристальный взгляд Ульяны, которая смотрела на него с какой-то грустью.
– Что? – рассердился Влад.
– Ничего, – покачала головой Ульяна. – Даже не знаю, что сказать. Согласись, есть обоснованные сомнения. Ты сам привез из Вашингтона эту информацию, никто ее тебе не навяливал. Либо мы изначально идем неверным путем благодаря недостоверной информации, либо… Не знаю, что предположить. Лично я этого человека знаю плохо. Ты – лучше. Но то, что ты знаешь, лежит на поверхности, это может узнать любой. Душа – потемки, у каждого свои тайны и скелеты, которые хотелось бы скрыть. Но не обязательно эти скелеты связаны с преступной деятельностью. Давай подтвердим честное имя Дмитрия Сергеевича. – Ульяна с натугой улыбнулась и добавила: – Хотя, если честно, пока его никто особенно и не очернял… Не удастся – ну что ж, обезвредим очередного вражеского крота…
– Ты не слишком предвзята? – резко бросил Влад.
– Да что же ты из меня какую-то зверюгу делаешь? – всплеснула руками Ульяна. – Уж не знаю, как выразить участие, а он лишь одно видит… Будь осторожен, Влад, не теряй расположение того, кто не хочет, чтобы ты оказался в дерьме. Показать пальцем на этого человека? Ты потерян и расстроен, это очевидно. Так докажи невиновность Поляковского. Найди настоящего «крота». Думаешь, не помогу? Предлагаю пока не докладывать Жигулину. Что ты ему доложишь, если сами в тумане? Работаем дальше. Хорошо бы подтвердить имеющуюся информацию. Хотя сомневаюсь, что в текущих условиях это возможно. ФБР объявило тотальную охоту на «Люси», он и носа не высунет. Значит, будем работать с тем, что имеем…
Неделя пролетела незаметно, впереди поджидали долгие выходные. Пороть горячку точно не следовало. Впервые Влад пожалел, что в Комитете отсутствует практика брать работу на дом. Он шатался по квартире, на ужин давился бутербродами. Появление Женечки сегодня не ожидалось. Сказала, что после работы погонит в Отрадное – помогать родителям приводить дом в порядок. Завтра, если он еще помнит, Дмитрий Сергеевич в узком семейном кругу справляет свой 65-й день рождения. Мол, Влад должен быть польщен – он уже член семьи. Еще неделю назад он бы точно был польщен. А сегодня его разрывали противоречия. Да что произошло, в конце концов?! НИЧЕГО! Бабка в огороде ляпнула – и пошло…
В восемь вечера он собрался с духом, прозвонил с домашнего телефона в Отрадное. Трубку снял лично Дмитрий Сергеевич.
– Да неужели, – зарокотало в трубке, – будущий любимый зять осчастливил, вспомнил про старика?
– Прошу прощения, Дмитрий Сергеевич, днем неудобно было, много работы. С днем рождения вас, всех благ, счастья…
– Понятно, – засмеялся Дмитрий Сергеевич, – не продолжай. С этими неприятностями будем бороться завтра. Надеюсь, в категорию «все блага» входит хоть один внук? И не в перспективе, а уже в следующем году? Что значит, вопрос не к тебе? А к кому? Ладно, с этим тоже поборемся. Сегодня мог бы и не поздравлять, это день такой – проходной. Бывшие коллеги звонят, Федор Алексеевич заглянул – нынешний начальник Управления – даже выпить отказался, работа у него, видите ли. Подарил железного коня и откланялся…
– Машину? – не понял Влад.
Дмитрий Сергеевич от души рассмеялся.
– Ну, ты даешь, зятек! «Железный конь» – это именно конь. Железный. Даже не лошадь – на чем я категорически настаиваю в силу анатомических подробностей скульптуры. Отличный подарок. Помнишь «Служебный роман»? Вот и меня сегодня чуть не придавило этой живностью – пытался ее в кладовку спрятать, гм… Знаешь, думал, что такое бывает только в кино. Ты же появишься завтра?