В американскую столицу два сотрудника 2-го Главного управления КГБ СССР прибыли накануне вечером. Встречал их водитель из посольства – без дополнительного сопровождения. Все же не Бейрут, не Кабул, но наблюдение в пути отметили, что было интересно. Препятствий прибывшим не чинили – с документами МИДа все в порядке, о чем неприятель, разумеется, знал. Наблюдение велось скрытно, но «хвост» заметили, глаз у водителя был наметан. С Ульяной трудились в одном отделе, но в детали задания ее не посвящали. Просто сделали нарядную картинку.
Командировка для Пургина была краткосрочной, день, максимум два – и снова на борт. Ульяне же предстояло задержаться – поработать в техническом отделе, где скопилась информация по другим делам. Пока все шло штатно, повышенное внимание откровением не стало…
Американский табак неприятно пощипывал горло, тянуло прокашляться. Болгарские сигареты были лучше, по крайней мере, привычнее. Продавались они в Москве, разумеется, не везде, но пару мест Влад знал. Он намеренно тянул резину, выжидал, стряхивал пепел в урну. На противоположной стороне дороги красовался рекламный щит – на Западе их называли билбордами. Постаревший за четыре года Рональд Рейган улыбался белозубой голливудской улыбкой и призывал американцев сделать правильный выбор. Президентская гонка 84-го года входила в затяжное пике, до дня голосования оставалось полтора месяца. Четыре года назад бывший актер призывал сделать Америку снова великой, теперь апеллировал к гордости, силе, призывал «вернуть Америку обратно». Этот слоган, если честно, Пургин не понимал. Отсидев свой срок в Белом доме, республиканец Рейган снова рвался к власти. И, по мнению Пургина, у его соперника Мондейла шансов не было. В стране, к сожалению, происходил подъем, власти справились с рецессией, жизнь после бурных кризисов налаживалась. Рейгану это было на руку, его электорат оставался неизменным. Демократ Мондейл в сознании простых граждан прочно ассоциировался с ростом налогов, а простым гражданам это к чему?
Невидимые иголочки царапали кожу: уплотнялось вражеское кольцо. Подкинул же «профком» бесплатную путевку в стан вероятного противника… Влад выбросил сигарету в урну, поднялся и двинулся к площади Блэр Серкл…
В неприметном двухэтажном особняке на задворках Пенсильвания-авеню кипела работа. Мерцали выпуклые мониторы, звонили телефоны. В просторном помещении – канцелярские столы, громоздкие ЭВМ-машины, называемые на Западе компьютерами, «рабочий» полумрак. Стеллажи с мониторами занимали целую стену. Использовались «видеодвойки» – громоздкие устройства с кинескопами, сочетающие в себе телевизоры и видеомагнитофоны. Транслировалось изображение улиц Вашингтона – что-то в записи, что-то в реальном времени. «Будущее – пока не можем», – пошучивали сотрудники. Но с текущим развитием технического прогресса – чем черт не шутит… Изображение шло размытое, рябило в глазах, но это было лучше, чем вообще ничего. Работала система VHS – так называемое «домашнее видео», кассетный аналоговый формат наклонно-строчной видеозаписи. Изобретение японцев активно распространялось по всему миру. Спецслужбы использовали компактные видеокамеры – порой размером с телефонную трубку. Запись посредством радиосигнала передавалась на аппаратуру в разбросанных по городу минивэнах, а уже оттуда стекалась в Центр. На задворках Пенсильвания-авеню базировалась сводная группа из сотрудников ЦРУ и ФБР. Представить такой симбиоз в обычной жизни сложно в силу противоречий между ведомствами, но в текущей ситуации это было необходимо.
Мужчина в светло-сером костюме, откликающийся на имя Алекс Олдридж, выбросил в мусорное ведро картонный стаканчик от кофе, протер мягкой тканью очки. Он возглавлял отдел в департаменте контрразведки ЦРУ, специализировался на советском направлении. Группа из сотрудников разных ведомств находилась в его подчинении. Алекс пересел поближе к мониторам, прищурился. Агенту недавно исполнилось сорок, у него было открытое, интеллигентное лицо, аккуратно постриженные русые волосы. Пожаловаться на его скверный характер подчиненные не могли. Практически в любой ситуации Олдридж сохранял спокойствие. Следовало хорошо постараться, чтобы вывести его из себя. Впрочем, иногда подчиненным это удавалось.
Зазвонил телефон. Трубку схватила симпатичная белокурая сотрудница – Ширли Макдональд. В какую бы рабочую «мешковину» Ширли ни облачалась, внешность ее всегда оставалась приятной. Глаз это радовало, но от работы отвлекало. Она внимательно слушала говорившего, сделав серьезное лицо.
Оторвался от бумаг, разложенных на столе, Эндрю Гарсия – молодой темноволосый агент, подающий большие надежды. Он исподлобья смотрел на коллегу, словно ждал чего-то. Передвинулся поближе Дэнни Эштон – уже в годах, седоватый, опытный аналитик и мастер рассуждать от общего к частному (и наоборот). Человек сдержанный, предпочитающий больше наблюдать, чем работать языком.
– Я поняла, Милли, – сказала Ширли, повесила трубку и вышла из комнаты, покачивая бедрами. Ей в спину устремились три пары задумчивых глаз.
Вернулась она довольно быстро – с компактной видеокассетой, вставила ее в адаптер, а последний – в гнездо видеомагнитофона. По экрану забегала рябь.
– Это было час назад, – сообщила Ширли, многозначительно покосившись на Олдриджа. – Прямую трансляцию включат позднее, нас предупредят.
Рябь оборвалась, появился фрагмент 16-й улицы. Снимали на ходу, камеру прятали, верхний угол картинки закрывало темное пятно, видимо часть верхней одежды. Олдридж поморщился – не умеем пока. Оператор об этом даже не подозревал, он шел за подтянутым мужчиной в добротной куртке. Тот прохаживался по аллее прогулочным шагом, поглядывал на достопримечательности центральной части Вашингтона. Особо впечатленным не выглядел. Иногда в кадр попадало лицо – сухое, немного скуластое.
– С ним была женщина, – напомнил Олдридж.
– Да, Алекс, – кивнула Ширли. – Она вернулась в посольство. Наши люди проследили ее до крыльца. Эти двое прилетели в Вашингтон вчера вечером. Некая Ульяна Волошина… – Ширли с усилием произнесла сложные для языка имена собственные – Есть информация, что они работают вместе. Но сегодня этот парень предпочел работать один.
– Мы уверены, что он работает? – с сомнением произнес темноволосый Эндрю Гарсия. – Мне кажется, он просто гуляет по городу.
Комментариев не последовало. Объект перешел дорогу по зеленому сигналу светофора, агент неотступно следовал за ним. Запись иногда прерывалась, кренилась камера – и приходилось любоваться бездонным американским небом. Снова экран перекрыла рябь, и Олдридж раздраженно покачал головой. Но запись тут же возобновилась. Объект зашел в закусочную «Макдоналдс», где в этот час практически не было посетителей, – видимо, решил подкрепиться. Любезно пообщался с девушкой, принимающей заказ, – и оба остались довольны друг другом. Он сидел за дальним столиком, задумчиво смотрел на улицу. В заказе просматривались кофе, картофель фри, чизбургер и гороховый суп. Мужчина ел неспешно, промокая губы салфеткой. За время трапезы ничего не пролил и не выронил – словно делал это каждый день. Ему любезно улыбнулась сидящая за соседним столиком американка. Он отозвался тем же, у него была приятная, обезоруживающая улыбка.
– Он точно русский? – проворчал Эндрю Гарсия.
Ширли прыснула и отвернулась, чтобы привести в порядок лицо.
– А они что, лохматые и в шкурах? – фыркнул Олдридж. – Увы, господа, прошли те времена. Теперь они удачно маскируются под представителей цивилизованного общества. Он ни с кем не контактирует, верно?
– Не считая сотрудницы закусочной, – поправил Дэнни Эштон и добавил: – Между прочим, очень удобно. Трудно делать заказ с закрытым ртом. Да еще и рядом никого не было.
– Намекаешь, что надо проверять эту девчонку? – задумалась Ширли. – Это можно. Но в целом нереально. Если проверять всех продавцов, таксистов, случайных прохожих, с которыми он может столкнуться, боюсь, обеспечим работой весь департамент на полгода вперед.
Снова сработал телефон, она вздрогнула, потянулась к трубке. Нервозность витала в воздухе.
– Хорошо, давайте. – Ширли положила трубку. – Операторы готовы включить прямую трансляцию. – Она остановила запись и извлекла адаптер из кассетоприемника. – За прошедшее время, как докладывают полевые агенты, ничего выдающегося не произошло. Объект поел, поблагодарил персонал заведения, но в близкий контакт ни с кем не вступал. Далее – аналогично. Покурил в сквере, полистал свежий номер «Вашингтон-пост», затем посетил сувенирный магазин, где ничего не выбрал. У агентов сложилось впечатление, что он тянет время. Заметил ли слежку – непонятно. Работают профессионалы. Будем надеяться, что нет. Подождем минуту, сейчас запустят запись.
Алекс Олдрилж промолчал – стоит ли растрачиваться по пустякам? Вопросы к коллективу давно назревали. «Будем надеяться, что нет» – замечательная фраза, характеризующая профессионализм. Но что есть, то есть, коней на переправе не меняют.
Невидимые операторы включили запись. Теперь она шла на всех мониторах, установленных в помещении. Появились интерьеры крупного торгового центра Tysons Corner Center. Здесь работали разные компании, функционировал развлекательный центр с фуд-кортом и кинозалом. Агент советских спецслужб поднимался на эскалаторе, держась за перила. Оператор, пристроившийся снизу, старательно фиксировал его спину.
– Да вы издеваетесь! – фыркнул Олдридж. – Теперь он будет блуждать до вечера по этим магазинам, а мы, как полные олухи, будем за ним таскаться.
– Выбирать не приходится, Алекс, будем наблюдать, – вздохнул Эштон. – Такая работа. Ширли, почему мы не запаслись попкорном?
– Может, тебе и пива принести? – хмыкнула она. – Мы-то еще ничего, а каково парням, что за ним ходят? А если он уже заметил слежку?
Объект медленно шел по широкому коридору, поглядывая на вывески. Задержался у входа в джинсовый магазин «Монтана», но решил не заходить, отправился дальше. Он вошел в отдел верхней одежды не очень дорогого итальянского бренда, стал прохаживаться вдоль плотных рядов, разглядывал предоставленную продукцию, проверял ткань на ощупь. Нашел товары своего размера, стал проявлять некоторый интерес. Оператор держался на удалении, но тоже вошел в секцию.