Подъезд пока не стал средой обитания сотрудников 7-го Управления. Он спустился на первый этаж, позвонил в квартиру. Открыл мужчина средних лет и характерной внешности – мятый, в тельняшке, в трениках с гигантскими пузырями. На плече был вытатуирован якорь. Сосед Аркадий – ни дня в жизни не плавал, не видел моря, но выпить любил. Людям представлялся как списанный на берег моряк дальнего плавания, и первый тост был всегда за тех, кто в море. Сегодня он был сравнительно трезв (но еще не вечер). Вопросительно уставился на смутно знакомую личность, наморщил и без того морщинистый лоб.
– Вспоминай живее, Аркаша, – заторопил Влад. – Третий этаж, живу в твоем же подъезде, иногда сталкиваемся. Дважды в год выплачиваю пожертвования в фонд затонувших кораблей. Вспомнил, сосед?
– Точно, – оживился Аркаша. – Всемерно польщен, сосед, мое почтение, как говорится. Сегодня тоже готов пожертвовать… в фонд?
– Затем и пришел, – кивнул Влад. – Войти позволишь?
Сосед посторонился, и он, проникнув внутрь, бегло осмотрел квартиру. Лучше бы не всматривался. Жил Аркаша на широкую ногу, дом ломился от разных вещей, в большинстве найденных на помойке. Странно, статью о тунеядстве никто не отменял. Влад пробрался к окну, стараясь не наступить на какую-нибудь «мину», отогнул куцую шторку. Шпингалет был на месте, рама держалась, но с чудовищным люфтом. Аркаша переминался за спиной и вопросительно дышал в затылок.
– Держи! – Влад достал из кармана мятый рубль. Тот мгновенно уплыл из руки. – На памятник погибшим морякам, так сказать. Воспользуюсь этим выходом, Аркадий?
– Ага, – великодушно разрешил сосед. – А на хрена?
– Бывшая жена во дворе сидит в засаде, – объяснил Пургин. – Караулит, алименты требует. Я отлучусь на пару часов, а затем таким же способом вернусь, в окно постучу. Ты уж не спи, договорились?
– Даже не знаю, – заколебался алкоголик, – а вдруг долбану сейчас, и в отключку? А когда я сплю, я глух и нем. Вот ты контролируешь себя во сне? То-то и оно…
– Сам решай, Аркадий. Хочешь – спи спокойно, дорогой товарищ. Но тогда второй рубль, или даже два, я пропью сам. Настроение самое то – напиться и забыться. Даже лучше, сэкономлю, уж как-нибудь выкручусь перед женушкой.
– Что ж ты сразу не сказал? – занервничал сосед. – Буду ждать, ни капли не выпью, хоть всю ночь тебя ждать буду – у меня воля знаешь какая – вот такая… – Аркадий стиснул костлявый кулачок.
Размышляя, что хоть с соседями подфартило, Пургин открыл фрамугу, перебрался через подоконник, сполз на отмостку. Прыгать в темноту не решился – если уж у мужика в доме все разбросано, можно представить, что под окном. И, в принципе, не ошибся. Выбрался из «опасной зоны», переступая через препятствия, пригнувшись, побежал вдоль дома, прикрытый сенью кустарника. Вернется через пару часов – ищейки в «Жигулях» ничего и не узнают. На улице потемнело, низкие тучи висели над городом. Явление под названием «осень» плавно перетекало в явление «глубокая осень». Он остановился на углу, выглянул. Перпендикулярно зданию тянулся асфальтированный проезд. Далее ограда из витой решетки, загадочный особнячок без вывески, о назначении которого гадала вся округа. На самом деле это была ведомственная гостиница одного министерства, в названии которого имелось слово «машиностроение».
Проезд был пуст. Иногда им пользовались автомобилисты с целью сквозного проезда. Где-то за углом (даже за двумя углами) «Жигули» с коллегами. Влад свернул направо и деловито зашагал по асфальтированной дорожке. Старался не бежать, тише едешь – дальше будешь. Хотя как сказать, можно вообще не приехать!
За спиной включились фары, и он обернулся. От тротуара метрах в пятидесяти отъезжал автомобиль, пристраивался на ту же дорожку. Да мало ли… Но ноги невольно понесли быстрее. В округе, как назло, никого, до выхода на дорогу – метров семьдесят. Нарастал за спиной автомобильный гул. Мелькнула здравая мысль: перейти на бег, но поздно метаться! Водитель поддал газу, автомобиль сорвался, как собака с привязи, стремительно обогнал пешехода и затормозил, перекрыв проход. Небольшой фургон, кажется, РАФ – производства Рижского автомобильного завода. Отъехала дверь, выскочили двое, бросились без всяких вступительных слов! Вроде был настороже, а попал врасплох! Метнулся в сторону, вскидывая кулаки, но те уже налетели, стали обрабатывать. Удар в висок – вспыхнул салют в голове. Влад выставил предплечье, отразил второй удар. Противник ушиб лучевую кость, захрипел от боли. Второй обходил сзади, но пока не проблема – Влад оттолкнул от себя прилипчивое туловище. Эти двое были в масках – какие-то куски материи с прорезями. Надо же, какая гангстерская сцена… Он провел короткую серию ударов, пару раз попал. Противник стал пятиться, а Влад двинулся вперед, чтобы добить. Откуда они взялись? Это точно не сотрудники Комитета – во всяком случае, не те, что действуют официально. Парни из «семерки» наблюдали за Пургиным, а эти – за парнями из «семерки» – и вдруг заметили в проходе знакомую фигуру… Почему он не пошел в другую сторону?! Майор кипел от злости, молотил конечностями, снова попал – пробил одному грудную клетку. Быстро же забыл про второго! А вот теперь проблема – мощный удар обрушился ему на затылок, и свет померк. Руки повисли плетьми. Его подхватили под мышки, поволокли к машине. Пятки отвратительно скребли по асфальту, и это почему-то запомнилось. В машине оставался как минимум один человек – водитель. Он перелез в салон, помог втянуть жертву, вцепившись в воротник. Майора затащили в салон, бросили поперек сидений. Удивительно, но он не терял сознание. Тело будто парализовало, он ничего не чувствовал, но все понимал и оставался в этом мире. Кряхтел пострадавший, глухо матерился, пристраиваясь где-то рядом. Остальные работали молча и быстро. Ноги майора загнули в салон, закрыли дверь. Водитель и еще один побежали в кабину, и машина продолжила движение.
Ровно гудел мотор, машину подбрасывало на пузырях в асфальте. Прошли поворот, в разрывах среди веток проплыло темно-фиолетовое небо. «Ульяна будет ждать», – мелькнула мысль. А еще безвредный, хотя и пьющий Аркаша всю ночь будет вскакивать на шум за окном, чтобы получить свои кровно заработанные два рубля…
Куда его везли? Почему не ликвидировали на месте? Отчаяние подтолкнуло его резко повернуться и вцепиться в горло сидящего рядом человека. Тот без усилий отбил его руку и тут же отвесил жгучую затрещину, от которой напрочь выбило дух…
Глава 7
Большая часть поездки осталась за кадром. Иногда в голове что-то брезжило, снова пропадало. Его не били по лицу, но остальным частям тела досталось по полной. Влад пришел в себя, когда его облили водой. Зафыркал, задергал головой, завыл от разламывающей боли. Судя по всему, он находился в аду. Хотя это мог быть и подвал. Болтался на веревке фонарь, озаряя пространство тусклым светом. Стены в потеках, обрывки проводов свешивались отовсюду, в углу груда металлолома, обросшие цементом доски, ржавые лопаты. Он плохо видел, пот стекал по лбу, щипал глаза.
И снова работали без вступительных речей. Руки были связаны в запястьях прочной веревкой, другой конец переброшен через балку под потолком. Балка была прочная, не прогибалась. Он фактически висел, носки едва доставали пол. Ощущения – зверские, неудобства – крайние. Ныли мышцы в вывернутых плечевых суставах, судорога сводила икры. Это было полное изуверство!
– Очнулись, товарищ майор? – Голос был незнакомый, какой-то механический. – С пробуждением вас. Сигнализируйте, что вы в здравом уме и ясной памяти.
– Да пошел ты, сука… – Он еще мог хрипеть. Львиная доля оставшихся сил уходила на то, чтобы упираться носками в пол. Напряжение невыносимое. Этим людям было приятно его мучить. Хорошо, когда работа доставляет удовольствие…
– Спасибо, товарищ майор, мы поняли… – Удар в живот был не смертельный, но чувствительный. Влад кашлял, задыхаясь. Приблизился силуэт – крепкий мужчина в маске придирчиво разглядывал жертву. На заднем фоне шевелился кто-то еще, но всматриваться не хотелось.
– Только один вопрос, Владислав Анатольевич, – вкрадчиво произнес визави. – Он не станет для вас неожиданностью, вы давно все поняли. Нас интересует личность, скрывающаяся под псевдонимом «Люси».
Разумеется, что же еще? Новый удар сотряс организм. Кашлял долго и надрывно, выплевывал слюну. Не убьют, – теплилась мысль, которую тут же перебивала другая, – но только до того момента, пока не назовешь имя «крота». Значит, надо сделать все, чтобы это имя не сорвалось с губ. Но как?..
Снова сильный удар – боль начинала сводить с ума…
– Будете говорить, Владислав Анатольевич?
Страшная мысль нарисовалась: а ведь долго он не выдержит, заговорит. Не важно, что после этого убьют – главное, закончатся мучения. Молчание на допросах – это миф. Смерть не страшна, куда страшнее боль – которая усиливается и которой нет конца…
– Не понимаю, о чем вы говорите… – прохрипел он. – Кто такая Люси? Это какое-то женское имя…
Экзекутору стало смешно – он хохотнул и жестом подозвал второго – видимо, устал бить. Подошел второй, в тумане неотличимый от первого, и врезал от всей души. Не осталось сил опираться на пол, и Влад безжизненно повис. Горели запястья, руки едва не выворачивались из плечевых суставов.
– Владислав Анатольевич, это не кончится, не надейтесь. Вы знаете, что «Люси» – это, скорее «он», а не «она». Впрочем, можем ошибаться. Вот и удивите нас. Не запирайтесь, у вас все равно ничего не выйдет. Боль будет усиливаться – обещаем. Возможно, на короткие моменты вы станете терять сознание, но так же быстро приходить в себя. Проще сказать, чем терпеть, поверьте. И не вздумайте назвать другое имя, мы поймем, если вы солжете.
«Сыворотку правды» сегодня не использовали. Возможно, по причине банального ее отсутствия или по какой-то другой. Пургин действительно мог назвать любое имя. Все, что он сообщит, потребует проверки. Пусть это будет «экспресс-проверка», все равно нужно время. После применения «сыворотки правды» есть риск превращения жертвы в растение. А это плохо. Его ясный ум еще может понадобиться.