– Итоги безделья, – признался Пургин и спросил: – За тобой не следили?
– Теперь всегда будешь об этом спрашивать? – Она пристроила на вешалке приоткрытый зонт, отправилась в гостиную, волоча на лямке небольшую спортивную сумку. Влад шел за ней, как преданный щенок, дождавшийся хозяйку. Ульяна заглянула в пару углов и поставила сумку на трюмо.
– Это тебе. Передача, так сказать. От любезной Веры Ильиничны и ее непосредственного начальства. Передали секретным образом, в машине недалеко от Управления. Там то, что ты просил.
– Правда? – обрадовался Влад.
– Правда, – кивнула Ульяна. – В нарушение всех инструкций, моральных и этических норм. Если бы меня задержали с этим хозяйством, то как минимум уволили бы с работы. Ты, кстати, клятвенно обещал, что не будешь совершать ничего непродуманного. И как тебе после этого доверять?
– Не согласен, – возразил Пургин, вскрывая сумку. – Данный поступок был всесторонне продуман, так что не шурши. Спасибо, Ульяна, даже не знаю, как тебя благодарить… – Он что-то разволновался.
– Зато я знаю, – вздохнула девушка. – Составлю список, и когда все закончится, попробуй только не выполнить. Мы теперь подпольщики-конспираторы, находимся под негласным наблюдением, пользуемся явочными квартирами… Тебе не кажется, что мы живем в каком-то перевернутом мире?
– Не клевещи на наш мир, – проворчал Пургин. – Он нормален и справедлив. Просто мы столкнулись с неодолимой силой. Пойдем на кухню, чаем угощу. Ты все-таки промокла.
– Не могу, Влад, бежать надо. Нет, правда, мама неважно себя чувствует, обещала ей в аптеку зайти. Еду еще добыть надо, пару очередей в гастрономе отстоять. Не пойму, почему сотрудников Комитета не обслуживают без очереди. Работа скотская, а приходится быть как все – в гастрономе, в ателье, в химчистке… Или мы не передовой отряд?
– У всей страны работа скотская, – невольно заулыбался Влад. – Но ты права, на ближайшем съезде партии нужно поставить этот вопрос. Нас боится вся страна, а мы стоим в очереди за хлебом, как простые советские граждане. Точно не хочешь задержаться? – Странно, но он действительно хотел, чтобы Ульяна осталась. Улица полна неожиданностей, да еще этот дождь…
– Пойду, Влад, – вздохнула девушка. – Завтра вернусь с новостями – надеюсь, с хорошими.
Она забрала с вешалки зонт, помялась на пороге. Шевельнулось что-то в душе – безотчетное, необъяснимое, то, чего быть не должно. Она смотрела, молчала, очень не хотела уходить, но куда деваться? Есть дела важнее, чем «хочу – не хочу». Он неловко взял ее за плечи, приобнял – этак по-братски. Ульяна грустно улыбнулась. Гадкая пустота заползала в голову. Хорошие новости (лежащие в сумке) отошли на задний план. Она вздохнула, мягко освободилась из его рук и вышла за дверь. Зацокали каблучки по ступеням.
Влад заперся. Настроение было паскудное. Что-то разрывало изнутри – хоть догоняй и возвращай обратно. Он зашагал на кухню, прилип к окну. Хлестал дождь, потемнело. На подъездной дорожке было пусто, Ульяна еще не выходила. Только слева выделялся удлиненный силуэт автомобиля – возможно микроавтобуса. Бывает, граждане пристраивают свои авто куда попало… Ульяны все не было. Он вставал на цыпочки, плющил нос о стекло – бесполезно. Тревога усиливалась. Где она застряла? Второй этаж, что тут идти?.. И вдруг до него дошло: совсем недавно этого автомобиля здесь не было! Он отпрянул от окна, бросился в комнату. Схватил сумку, сунул пистолет Макарова в брючный карман, метнулся в прихожую, натянул на себя куртку, сумку перебросил через плечо, а в голове стучало: хоть бы он ошибся! Припал к глазку – на площадке никого. Выбежал, захлопнул дверь.
Внизу что-то происходило – возня, сдавленные хрипы! Влад помчался вниз, прыгал через ступени – весь в ожидании чего-то непоправимого. Выхватил пистолет, передернул затвор, прежде чем вписаться в последний поворот. В полумраке возились несколько человек. Лампочка могла бы светить и поярче! Ульяна упиралась, хваталась за перила. Кричать не могла, похоже, горло сдавили, но силы еще остались, дралась локтями. Двое пытались вытащить ее на улицу, видимо, не ожидали такого сопротивления от хрупкой девушки.
– Прекратить! – гаркнул Пургин.
– Влад, помоги… – просипела Ульяна.
Двое в замешательстве резко повернулись. Одеты в серое, короткие куртки. Лица ничем не примечательные, но мерзкие. Мало ли отребья, согласного работать за деньги? Эта «армия» не кончалась, пополнялась новыми бойцами.
Ульяна подозрительно захрипела, задергалась, прижалась к стеночке и стала сползать, держась за живот…
Один из присутствующих вдруг бросился на Влада, но он быстро среагировал: вскинул ПМ, надавил на спусковой крючок. Выстрел врезал по ушам, загудел в замкнутом пространстве. Сам не понял, куда стрелял, но, видимо, промахнулся. Атака захлебнулась, один из злоумышленников помчался обратно. Влад произвел второй выстрел – этот точно для острастки, возись еще с этими трупами! Живьем надо брать! Распахнулась дверь, и оба преступника бросились наружу…
Влад загремел по ступеням, споткнулся о вытянутую ногу Ульяны и опустился на корточки.
– Ты как?
Она не отвечала, как-то сипло дышала, держалась за живот. Матово поблескивали глаза – как лунные огоньки семафора. Черт! Ее ударили ножом!
– Держись, девочка, я сейчас! – выкрикнул он и выбежал из подъезда. Дождь не стихал, лил как из ведра. За потерянные секунды злоумышленники добежали до микроавтобуса. Завелся мотор. Влад бросился бежать за ними, но поскользнулся на мокром асфальте, исполнил какое-то танцевальное па, но устоял. Машина сорвалась с места – ушли! Вне себя от ярости, он начал стрелять по мельтешащим красным огонькам, совершенно не заботясь о том, что подумают граждане. Бешенство бурлило в голове. Выпустил еще две пули – они выли, рикошетя от бампера. Машина виляла из стороны в сторону, криво вписалась в поворот, зацепив какой-то куст, и помчалась к выезду на улицу Крылатскую.
Влад какое-то время смотрел ей вслед, проваливаясь в какое-то оцепенение и не замечая, как дождь молотит по голове. Ульяна дала маху, понадеялась на свою наблюдательность. А может, за ним пришли, вычислив точку пребывания, решили для начала убрать ее…
Он опомнился, побежал обратно в дом и рухнул на колени перед девушкой. Подъезд помалкивал, граждане, впечатленные стрельбой, обрывали телефон милиции. Случай экстраординарный. Приедут быстро… Ульяна пыталась приподняться, но тут же падала обратно. Дышала тяжело, с хрипом.
– Люди, вызывайте скорую! – проорал Влад на весь подъезд. – Срочно! Человек ранен!
– Влад, не надо скорую… – пробормотала Ульяна.
– Что значит не надо? Почему не надо? Тебя ударили ножом, я сам видел…
– Да, ударили… – Ее голос на удивление как-то окреп, глаза открылись. – Джинсы новые, я их в нагрузку к кроссовкам у фарцовщика купила… Оказались велики, нашла его, паршивца, срок пообещала с отбытием в солнечном Магадане, так он со страха мне ремень презентовал – ну, в смысле, даром дал, – чтобы джинсы не сваливались. А на ремне огромная железная пряжка, вот в нее, кажется, и попали… Я просто головой ударилась, вот и не соображаю ни хрена… Не надо скорую, Влад…
Он выл от счастья, но продолжал ощупывать ее живот. Нашел ту самую пряжку – действительно, приличная. Еще раз для проверки провел рукой по животу – она в крови не запачкалась, и слава богу, что все так обошлось! Влад помог девушке подняться. Ее тянуло в сторону – вроде того кота, что по дурости свалился с балкона. Приходилось придерживать. Пургин поднял зонт, сумочку Ульяны – все лежало рядом.
Подъезд продолжал помалкивать, отчаянные головы в нем не проживали. Влад вышел на улицу первым, держа пистолет в руке. Дождь не унимался, создавая в воздухе плотный экран. Во дворе было чисто. Он схватил Ульяну за руку, повлек за собой. От зонта большого смысл не было, и все равно раскрыли. Ульяна вцепилась ему в локоть, и они в спешке уходили вдоль дома.
И правильно сделали, потому что тут же во двор, воя сиреной, лихо въехал милицейский «уазик», остановился у подъезда. Высадились трое и побежали в дом. Потрясающее реагирование – когда не надо! Парочку у соседнего подъезда милиционеры не заметили, да и какое им дело до этих парочек? Снова включилась сирена, и с обратной стороны во двор заехала карета скорой помощи. Пришлось посторониться, чтобы не окатило. «Рафик» промчался мимо, водитель затормозил, едва не протаранив милицейскую машину. Вышли двое, у одного был чемоданчик, и деловито зашагали в подъезд. «Все-таки в хорошей стране живем, – подумал Пургин, – безопасно у нас, и люди всегда готовы помочь…»
– Пойдем отсюда, – повлек он за собой Ульяну. – Пусть наши экстренные службы проводят свои учения – лишним все равно не будет.
Они уходили в глубину дворов, не рискуя появляться на большой дороге. Дождь играл на руку, а такие мелочи, как простуда, в голову не приходили. Он потащил Ульяну в подъезд жилого дома. Она удивилась, но промолчала. В подъезде было тихо, приглушенный свет озарял ступени, неприличные надписи на стенах.
– Расстегивай куртку и задирай кофту, – приказал Влад. – И без вопросов!
– Слушаюсь, товарищ майор! – улыбнулась Ульяна. – Вопросов нет. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, верно? Только я к стеночке прислонюсь, можно? А то голова, сволочь, кружится…
Он осматривал ее, ощупывал, гадая, почему это произошло. Такого не бывает НИКОГДА. Бог появился на белом свете? На пряжке с рифленым изображением орла осталась царапина. Еще одна – чуть выше, на животе, но пустяк, уже зарубцевалась, и кровь почти не шла. Он стал ощупывать затылок, чем окончательно рассмешил Ульяну. Смех был нервный, нездоровый. На затылке прощупывалась шишка, но ничего страшного, дело житейское.
– Жить буду, товарищ майор? – сдавленно прошептала Ульяна.
– Будешь, – ворчливо отозвался он, – если прекратишь зевать во все стороны и начнешь серьезно относиться к своей безопасности.
– Ума не приложу, почему так вышло, – сокрушалась она. – Я была уверена, что никого не подцепила… Знаешь, как испугалась, когда эти черти повалили навстречу и давай руки выкручивать… Слушай, а ты правда за меня испугался? Ты был таким взволнованным, что мне даже приятно стало…