Пургин закрыл глаза. Аэропорт на западе, в 45 километрах от города. Видимо, поедут по 14-й улице, затем по бульвару Макартура. Местные достопримечательности он так и не увидел. Пробежал мимо Белого дома, Капитолий со зданием Конгресса остался в стороне. Чем там еще славен город? Национальная галерея, мемориалы Линкольна и Джефферсона, монумент Вашингтону, Библиотека Конгресса… Говорят, в Вашингтоне запрещено строить здания выше Капитолия – чтобы снайперы не могли с удобством отстреливать конгрессменов. Но, возможно, просто красивая легенда…
Водитель неоднократно сворачивал. Влад открыл глаза, с удивлением осмотрелся, невольно подтянул к себе сумку для путешествий, снабженную широкой лямкой. Странно, казалось, до выезда из города оставалось немного и антураж должен быть другим. А машина шла по какому-то старому кварталу, застроенному невысокими серыми зданиями. За перекрестком еще хуже – заброшенное угловое строение из красного кирпича, выставленные оконные рамы, остов автомобиля без колес. На тротуарах какая-то странная публика – словно на другую планету попал! Автомобильного транспорта здесь почти не было. Парочка коренастых негров неспешно переходила дорогу, по сторонам они даже не смотрели. Таксист затормозил – взвыла подтертая резина. Абориген с торчащей из зубов сигаретой небрежно покосился через плечо.
– Мы где, приятель? – спросил Пургин, недоуменно вращая головой.
– Ближе здесь, – буркнул водитель, не поднимая глаз. – Парад был на 14-й улице, сейчас объедем – и на шоссе.
Он снова закурил – в третий раз за короткий промежуток времени, выжал газ, и «Шевроле», дребезжа рессорами, рванулся вперед. Вроде не было никакого парада, о чем он? Такси углублялось в полузаброшенный окраинный район, в котором преобладало негритянское население. Чернокожие подростки грудились у легковой машины, подхалимски смеялись. На передних сиденьях восседали господа характерной наружности и того же цвета кожи – учили жить подрастающее поколение. Проводили глазами пронесшееся мимо такси, стали переглядываться. Видимо, необычный вид транспорта для этих мест. Промелькнула затертая табличка на одном из зданий: «Блэк-Бэй-стрит, 19». В разрыве между постройками заблестела речка. Выплывали названия из памяти – не зря же во время полета изучал карту американской столицы. Один из беднейших районов города – 8-й район. Река называется Анакостия – далеко не Днепр и даже не Москва-река! Какого черта? Это совсем другое направление! У водителя взмокла шея, парень молча давил на газ. Дошло – но с таким, мать его, опозданием! И ведь не спросишь с государственных органов. Ну, не повезло, в Америке такая разнузданная уличная преступность…
– Эй, дружище, останови машину!
Водитель и не думал повиноваться, втянул голову в плечи, пальцы дрожали на баранке. Он резко повернул направо, едва сбавив скорость. Машина вписалась в поворот, но наехала на бордюр. Проезд был пуст, проезжая часть и разбитые тротуары завалены мусором. Возвышались серые строения – едва ли заселенные людьми. Влад снова кричал, требовал остановить машину. Но латинос словно оглох. Давил на газ и бормотал, пряча глаза: «Мы уже почти приехали, сэр, осталось совсем немного, мне очень жаль…»
Люди покинули этот забытый богом квартал. Промелькнул бездомный, ковыряющийся в мешке. Боже, благослови Америку! Или как там они кричат? Впереди мерцал тупик, до него оставалось метров двести. Из разбитого здания в конце улицы вышли несколько человек – очевидно встречающие. Сами, интересно, будут допрашивать? Вряд ли, обязательно появится некая личность – специалист по задаванию вопросов… Пургин выхватил шариковую ручку из кармашка сумки и упер ее тупым концом во взмокшую шею таксиста.
– Останови машину, буду стрелять!
Этого парня просто заставили. Такая же беспомощная жертва. Он позеленел от страха, упитанное лицо пропиталось потом. Нога машинально вдавила тормоз, и разогнавшаяся машина пошла юзом, подпрыгнула на бордюре, остановилась, едва не протаранив здание. Молодым людям, вразвалку выходящим на улицу, это не понравилось – по сценарию такси должно было доехать до них. Они закричали и ускорили движение. Воя от страха, таксист вывалился из машины и побежал, косолапя, назад. Влада тоже охватил предательский страх. К машине неслись несколько человек не самого презентабельного вида: черные, коричневые, парочка белых, но явно не представители местной интеллигенции… Фора, вызванная преждевременной остановкой, превращалась в мгновение. Спокойствие, граждане утопающие, только спокойствие!..
Машина заглохла, он мог бы перелезть, попробовать завести… Не успеет, налетят, вырвут дверцы с мясом. Влад подхватил сумку, вывалился в левую дверь, на бегу забросил лямку через голову. Сумка колотила по пояснице.
Рядом когда-то были решетчатые ворота, от которых осталась лишь болтающаяся калитка. Он ринулся в проем, когда местным бандитам осталось пробежать метров двадцать, перескочил через болтающуюся приступку. Молодые люди загомонили, стали менять направление.
Пургин бежал по разбитой в хлам подворотне, по грудам мусора, по выщербленному асфальту, мимо каких-то уродливых изображений и надписей.
Первый, кто полез за ним, споткнулся о приступку, на него навалился второй, и образовалась куча-мала. Очень хорошо, еще одна маленькая фора…
Влад вырвался из подворотни, заметался. Не может быть, чтобы в этой части света Господь хранил только Америку… Бросился куда-то вправо – там строения стояли гуще. Страшные, грязные, с обвалившейся кирпичной кладкой – но, как ни странно, обитаемые! У подъезда стояла детская коляска, сохли на веревке какие-то портки. Вокруг – полнейшая антисанитария. И советские граждане еще жалуются, что вынуждены жить в бараках? Он пролетел заваленный хламом двор, перехватил сочувствующий взгляд некрасивой негритянской девушки. Обернулся – банда топала в полном составе. Эти парни носили мешковатые штаны и кроссовки – очень удобно при занятии легкими видами спорта… Они сокращали дистанцию, что было не очень здорово. Недобрые предчувствия заскребли по темечку… Влад миновал пустырь, бросился к кучке жилых строений. Бог давно покинул эти края – видимо, перебрался на Пенсильвания-авеню. Мусорка находилась рядом с домами – даже не огороженная. Тяжелая вонь висела над кварталом. Он свернул за угол когда-то добротного четырехэтажного здания, пробежал вдоль тыльной стороны. Полная глухомань, далее – сплошной забор, никуда не деться. В стене здания – глубокие ниши, причудливая пожарная лестница – громоздкая, зигзагами, с площадками на каждом этаже. Да и не одна, несколько штук по длине здания… Бежать дальше было некуда, все на виду, а эти сзади вот-вот появятся… Он нырнул в ближайшую нишу, больно ударился плечом о кладку. Спасла сумка на спине – иначе не поздоровилось бы и позвоночнику… Он вжался в стену и затаил дыхание. Мимо пробежали двое или трое, хрипло «факая».
Топот затих. Влад выбрался из ниши, глянул за угол – влево, вправо…
И тут до него донеслись голоса – те, что пробежали, снова возвращались. Видно, поняли, что за пределы района он выбраться не мог. Уже не бежали, шли спокойно, по пути заглядывая в ниши. Сердце ушло в пятки. Он не был трусом, но какого черта? Попасться американской уличной банде… это, конечно, экзотика. А ведь предлагал товарищ Границкий сопровождение. И такси бы тогда не подменили… Машинально сжались кулаки. Напасть первым? Прорваться не сможет, но кому-нибудь точно накидает. Ножом пырять пока не будут, он нужен живым, но ключевое слово – «пока»…
Парни задержались у соседней ниши, отбрасывали какие-то жестяные листы. Доносились каркающие голоса. Взгляд уперся в пожарную лестницу, до которой было три метра. Несуразная конструкция, возможно, частично поворотная – но это только внизу. Площадки на этажах, крытые рифленым железом. Нечто подобное он видел в старых американских фильмах, разрешенных Госкино. Помимо рукопашной выбора не оставалось; и он побежал к лестнице, придерживая съехавшую на бок сумку. Забирался аккуратно, чтобы ничего не скрежетало, перешагивал через ступени. Они скрипели, но не критично. Один пролет, другой, он оказался на площадке метра два на полтора, устланной проржавевшим листом. Лезть дальше было опасно. Влад распластался, чтобы не заметили внизу, и повернул голову. Из окна, выходящего на нишу, смотрела старая негритянка – сморщенная, как слива, с выпуклыми глазами, напоминающая жутковатую куклу.
Пургин улыбнулся ей деревянной улыбочкой: хай, мамаша, в полицию будем звонить? В принципе, возможно. Не каждый день хорошо одетые европеоиды грабят обездоленных негров… Но старушка словно окаменела.
Снизу доносились голоса. Общались на жаргоне, через слово вставляли бранные выражения, – подобного языка майор не понимал. Двое наперебой оправдывались, третий делал строгое внушение визгливым голосом. В листе зияла трещина – ржавчина проела железо, и Влад припал к ней. Внизу находились как минимум четверо. Жестикулировал кудрявый негроид в клетчатой шерстяной рубахе навыпуск. Исподлобья таращились еще двое – бритый наголо, похожий на грушу мексиканец с глазами-щелками и жилистый белый парень со шрамом на глазу. Публика колоритная. Коренастый субъект-волосатик со злой мордой, похожий на индейца Джо из «Приключений Тома Сойера», тыкал стволом в пространство и шипел, как гадюка, инструктируя подчиненных. Возможно, пистолет был настоящий – именно то, что повышает статус и способствует росту уважения. Типичная уличная шайка, плюющая с колокольни на полицию. Понятно, кого подряжают для темных делишек уважаемые спецслужбы… Он с трудом разбирал: «Что вы возитесь, тупоголовые? Он где-то здесь, уйти не мог. Джошуа на углу, если что, не пропустит. Так, ты на дальний угол – стой там и не отсвечивай. Лукас, Йенс, за мной, нужно здесь все осмотреть…»
Влад облегченно выдохнул, когда бандиты разбежались. Что делать? Спускаться вниз? И куда? Двоих, может быть, вырубит, а остальные вырубят его. И к вечеру агенты ФБР будут удивляться, узнав, кто прячется под псевдонимом «Люси». Пробраться в какую-нибудь квартиру, их много в этом доме, все не обшарят? Заодно познакомиться с загадочным бытом аборигенов Северной Америки…