Подарок дулся в углу. Я ещё пару раз жадно посмотрела в сторону графина с запотевшими стенками и прозрачными кубиками льда на дне, а потом заставила себя отвернуться. Так и не притронулась к жидкости, хотя одуряющий аромат лимона с терпкой горчинкой просто сводил с ума.
А ещё не покидало ощущение, что я упустила какую-то деталь. Несостыковку, очень важную. Понять бы, что… но головная боль мешала сосредоточиться.
Глава 6. Безрассудство масок
А впрочем, решила я, что толку голову ломать? Как показывает практика моей многолетней зубрёжки, если какое-то воспоминание ускользает рыбкой из ладоней, как его ни лови, то лучше всего перестать об этом думать - и тогда со временем картинка сложится сама собой. Найду я эту несостыковку когда-нибудь... хотелось верить.
Не всё равно неприятно было. Спецагент из меня посредственный, как выяснилось, детектив – тоже… неужели я только и гожусь, что платья выгуливать?
- Эй, ты со мной или остаёшься?
Тут буду! – буркнул несносный ушастик, недовольный тем, что его лишили законной добычи. – Вдруг опять тот, первый притащится. А ты иди, иди, работай! Ещё даже полуночи нет .
Удивительно. Если в первое время после появления у меня Подарок с трудом выжимал из себя парочку скупых фраз, то теперь он не просто болтал, не затыкаясь, так ещё и принимался время от времени демонстрировать свой несносный характер!
Я демонстративно осталась на месте.
Пожа-а-алуйста!
- Ну, хорошо! Но это будет последний круг. Сил моих больше нет, да и время позднее. Пройдусь разочек - и спать. Ты же покараулишь меня?
Конечно, - вздохнул ушастый.
Я бросила задумчивый взгляд на пол, поколебалась немного, и всё же попросила.
- А ты мог бы… ну… остатки скорпионов этих убрать из-под ног? Там вон, под трюмо корзинка для бумаг стоит как раз. Не могу на них смотреть без содрогания. Всё кажется, что оживут и побегут.
Ничего, я их в такую кашку измельчу щас, что точно не побегут!
Уже у самого выхода я притормозила.
- И кстати… скажи-ка, а сумел бы ты определить яд? В пище там… или питье?
Нет. В человеческой еде не разбираюсь, - пробубнил Подарок откуда-то со дна мусорной корзины.
Эх, прощайте – мои мечты о лимонаде! Зато я знаю, что сделаю первым делом, как только вернусь к себе в Университет.
Я покорно спустилась в опостылевший зал. Стала ещё одной куклой на механическом заводе в этом игрушечном театре.
Если и теперь будет пусто, придётся признать, что наш с Подарком план провалился, и Капкан на Маску был глупой идеей.
Яркие краски совершенно меня не радовали, музыка всё сильнее ввинчивалась в висок, а мир постепенно стал напоминать колесо, что всё раскручивается, раскручивается, раскручивается вокруг меня… и есть шанс выжить в нём, только если крутишься вместе со всеми. Но если остановишься хоть на миг, осмелишься осмотреться и прислушаться, замрёшь и завибрируешь в диссонанс с теми, кто продолжает крутиться… размелет в порошок. Наверное, единственный выход – стать осью, на котором оно вертится, и самостоятельно задавать тон движению других.
Стрелки ползли к одиннадцати. Мне показалось, стражи как будто стало больше. Теперь и у выходов она есть, и даже за окнами временами прохаживаются тени с лимонно-жёлтыми отбликами.
Их вид невольно вновь навёл меня на мысли об Ужасном Принце. Кажется, я переоценила его безрассудство. А впрочем, это к лучшему.
Крылья моего носа дрогнули, когда их коснулся знакомый аромат. Я думала, никогда уже его больше не почувствую – ведь он развеялся без следа в день, когда бурливое море приняло своё подношение. И вот теперь… я резко развернулась и принялась искать источник запаха. Безумие толкало меня вперёд, непрошенная отчаянная надежда – и я, кажется, даже наступила кому-то на ногу и совсем не извинилась, бросилась…
…чтобы увидеть на очередном блюде салат, посыпанный тонкой плёнкой розового порошка, частично впитавшегося в дольки авокадо и кубики индейки. Невесомую пыльцу, распорошенную по листкам свежей зелени.
Устало потёрла лоб. Ну да… как я могла забыть, что джименея – это всего лишь пряность. Пусть и дорогая. Мне просто в очередной раз почудилось.
С каждым движением огромных стрелок золочёных часов, что висели под потолком в другом конце зала, на меня наваливались глухое отчаяние и равнодушие – словно каменная плита на грудь. Не радовали ни платье, ни блеск и красота этого бала. Хотелось скорее в темноту и тишину. Краски ослепляли. Звуки оглушали и сливались в один какофонический гул…
Кажется, я зря сюда приехала…
Где-то на дальнем краю зала я увидела человека в маскарадном костюме, которого совершенно точно здесь раньше не было.
Смело и не таясь идёт прямо через весь бальный зал небрежной походкой. Этот гость ещё слишком далеко, его то и дело заслоняют от меня танцующие пары. Но кое-что я уже вижу.
Костюм пирата. Треуголка, ярко-алый распахнутый китель, под которым виднеется белая рубашка. Пышная чёрная борода, очевидно накладная, потому что из-под треуголки виднеются светлые волосы. Один глаз закрыт чёрной повязкой – всё, как полагается пиратам…
Мои панические мысли. Что ему здесь надо? Он что, самоубийца, в таком кричащем наряде сюда являться, будто говоря всем окружающим – вот он я, берите меня?! Даже его безрассудной отваге должны же быть какие-то пределы?!
- Принц-Изгнанник осмелился явиться на бал! Немедленно взять его!!
Резкий крик Жабы ломает ход бала. Музыка вздрагивает и останавливается. Оглушительная тишина на мгновение опускается пеленой на людей, спутывает, заставляет остолбенеть. Поражённые и испуганные возгласы гостей. Все бросаются прочь от человека в костюме пирата, вокруг него образуется пустое пространство.
Стража с алебардами наперевес кидается к нему. Отовсюду! От выходов, из каких-то потайных уголков, скрытых драпировками, и такое чувство, что даже из-под земли.
Спокойно стоящую с руками за спиной фигуру в алом кителе и пиратской треуголке окружает кольцо стали – человек десять одновременно на одного-единственного.
Смертоносные лезвия приставлены к обнажённому горлу.
Кажется, моё колесо только что упало со своей оси. Оно ещё крутится по инерции, но вот-вот остановится – как и моё сердце.
Глава 7. Маски сорваны... но не все
Теряю дар речи, прикипаю к полу. Что-то нужно сказать, сделать… но мысли рассыпались на куски, словно ледяная статуя, которую уронили.
Заставляю себя выйти из оцепенения, иду вперёд, расталкивая отпрянувшую толпу – иду туда, где должна быть сейчас.
Но чем ближе подхожу… тем отчётливее понимаю – что-то не так. Слишком спокойный. Слишком…
- Принц, снимите вашу маску немедленно! – самодовольно квакает Жаба.
…слишком не он.
- Нету на мне никакой маски! И с чего вы взяли, что я принц?
Голос этого человека, смутно знакомый, может поспорить по самодовольству с жабьим. Протискиваюсь всё дальше в первые ряды и замечаю детали. Волосы светлее. Чуть ниже ростом, чуть уже в плечах. Нет серьги в левом ухе.
Человек медленно поднимает руку к треуголке. Этой драматической паузе и вниманию аудитории, которая, кажется, даже забыла дышать, могут позавидовать лучшие столичные театры! Он стаскивает шляпу вместе с повязкой и бородой, которые, очевидно, скреплены как-то вместе.
И я вспоминаю его – человека из моего прошлого. Мы были едва знакомы, но тем не менее он тоже – его часть.
Эдвард Винтерстоун.
Младший брат Рона. Мы учились вместе в Королевской школе Эбердин, у нас была разница на курс. Краем уха я слышала, что Эд рассорился с братом насмерть и они больше не общаются – не знаю причин. Вот только в битве под стенами Замка ледяной розы он был против Рона. И заодно с людьми Ужасного Принца. Правда, до самой битвы, по счастью, дело тогда не дошло – всё закончилось на проигрыше Генриха в поединке и Эд просто постоял в толпе вооружённых зрителей… но одно то, что брат был готов пойти против брата с оружием в руках говорит о многом.
Возможно, я предвзята, но при взгляде на смазливое, криво улыбающееся лицо этого человека я ощущаю отчётливую неприязнь. И одновременно невыносимое облегчение – оно обрушивается на меня с такой силой, что едва не подгибаются колени.
Тем временем Эдвард отвешивает Жабе издевательский поклон. Алебарды опускаются, лезвия убраны от его горла, но стража не торопится расходиться без приказа и замерла в настороженном круге.
- Вы… как… да как вы посмели?! – задыхается хозяйка вечера. Раскрывает веер и начинает остервенело им обмахиваться.
- Как я посмел – что? Явиться в пиратском костюме на бал-маскарад? Простите, но не знал, что это запрещено правилами, - язвит Эдвард.
- Вы… как вы посмели подделать приглашение, в таком случае?!
- Мадам, я вас умоляю – какие подделки! Самое настоящее, лакей при входе подтвердит.
- Но откуда у вас настоящее приглашение?!
Эд отвешивает ещё один, чуть менее издевательский поклон в сторону младшей дочери маркизы, которая стоит тут же в толпе и стремительно пунцовеет, когда все взоры обращаются теперь уже на неё.
Жаба поворачивается к ней с таким видом, словно веер вот-вот превратится в воспитательное орудие.
- Бетти, немедленно объяснись!!
Та неожиданно строптиво вздёргивает подбородок. Золотая полумаска едва не слетает – так пышны её кукольно-льняные локоны.
- А что? Я тоже хочу стать графиней, как Лили! И вообще…
Жаба с треском захлопывает веер и утаскивает дочь за плечо подальше от скандала, эпицентром которого она уже стала. Слышу, как по дороге злобно шипит:
- Дура! Младший сын не наследует ни замок, ни титул…
Эдвард тоже слышит всё это. Его лицо на мгновение перекосило злобой… хотя, возможно, мне показалось, потому что стоило моргнуть – и передо мной снова лицо белокурого ангела из детства. Правда, слегка потрёпанного жизнью.
Он поворачивается к маркизу де Роше и вопрошает его невинным тоном: