— Застегни, пожалуйста.
Когда платье было приведено в надлежащий вид, я продолжила экспериментировать, но теперь уже с участием Рена.
— Будь добр, встань на то место, где ты стоял, когда я появилась, — попросила я.
Рен не стал возражать, хотя в глазах промелькнуло чувство, похожее на жалость к смертельно больному, никак не желающему признавать свой печальный диагноз.
— Так…так, — я даже подпрыгнула на месте. — Ничего не получается…А если позвать всех, кто присутствовал вчера ночью, то есть днём? Воспроизвести ситуацию, так сказать, в первозданном виде?
— Татьяна, ничего не выйдет, — покачал головой селестин.
— Не выйдет, если не пытаться искать выход, — упрямо возразила я.
— Тебе лучше сейчас отдохнуть, — гнул своё Рен. — Сегодня вечером торжества по случаю нашей свадьбы.
Я фыркнула:
— Какие ещё торжества? Ты чуть не расплакался, когда пришлось жениться на мне. И что за дурацкий закон, заставляющий вас это делать?
— Всему своё время, — в голосе моего нового мужа прорезались металлические нотки, видимо, я всё-таки задела его мужское самолюбие, хотя говорила сущую правду. — Я не собираюсь объяснять тебе это здесь и сейчас. Мы идём спать.
С этими словами он подхватил меня под локоток, намереваясь тащить обратно в подземелье. Ссориться с мужем не хотелось, да и не было смысла.
— Подожди, дай хоть туфли надену, — проворчала я, надевая последние на босу ногу и подбирая с земли затерявшиеся в траве чулки.
Я шла за селестином и ощущала, как сердце наливается смертельной тоской. А если он прав? Если на самом деле ничего не выйдет? Нет! Он же обещал, что поговорит с их учёными. Они найдут способ вернуть меня домой.
Сквозь пелену слёз я увидела, что солнце клонится к горизонту. Скоро вечер…фу ты!..утро. Тут Рен обернулся, заметил мой состояние, покачал головой и приказал встречающей нас Клоу напоить меня чем-нибудь успокоительным. Я была не против. Не понаслышке знаю, в какую жёсткую депрессию можно впасть, если вовремя не подкрепить нервную систему нужными медикаментами и травками. Развод переносился мною тяжело. Годовалый ребёнок на руках, муж, с которым прожили счастливо три года, и, вдруг, заявивший, что любит другую, раздел имущества. Держалась я в тот период только благодаря сынишке и успокоительному сбору. Было ради кого жить дальше, и не просто жить, а быть счастливой. Смогла тогда, смогу и сейчас. Не собираюсь возвращаться домой конченой психопаткой…
Глава 3
Я с удовольствием разглядывала себя в зеркале. Клоу постаралась на славу. Я выглядела настоящей великосветской дамой прошлого или позапрошлого века. На этот раз на меня надели целых два платья: нижнее из белого полупрозрачного батиста, украшенное кружевами и вышивкой с рукавами-фонариками и глубоким декольте, и верхнее тёмно-красное из более плотного шелковистого материала, без рукавов, с ещё более нескромным вырезом на груди, в котором виднелся белоснежный батист.
— Беспредел, — проворчала я, пытаясь натянуть лиф повыше.
Но в целом неплохо. Верхнее платье было расшито тонкими золотыми нитями. Того же цвета широкая лента красовалась под грудью. Дополняли наряд драгоценности из золота и брильянтов. Были здесь и серьги, и колье, и браслеты, и кольца. Никогда не носила так много украшений. Что ж, всё бывает в первый раз. Волосы я заплела сама, но на этот раз воспользовалась помощью Клоу, так как при такой длине и объёме, создать аккуратную причёску самостоятельно весьма затруднительно. Селестина в очередной раз восхищённо поохала над неведомым ей доселе плетением волос.
— Хочешь, и тебя так заплету? — щедро предложила я. С Клоу было легко и приятно общаться. Пока мне очень везло с тем окружением, в котором я здесь очутилась. Рен — душка, Клоу — лапочка. Знала бы я в тот момент, что совсем скоро среди моих новых знакомых появятся весьма неприятные личности.
Пока же всё было просто замечательно. Успокоительный отвар действовал, притупив тоску и позволив взглянуть на жизнь веселее. Клоу старалась всячески поддерживать мой позитивный настрой.
— Очень хочу, — искренне ответила на мой вопрос селестина. — Но у вас нет времени. Сейчас за вами придут…
Пояснять кто, не пришлось. В дверь деликатно постучали, и на пороге появился Рен. На нём был великолепный наряд ослепительно белого цвета, оттенявший тёмную кожу и сливавшийся с волосами. Длинный шикарный камзол с таким же, как у моего платья, золотым шитьём имел рукава с широкими отворотами, из-под которых выглядывали кружевные манжеты рубашки, и высокий стоячий воротник. Камзол застёгивался на пуговицы только посередине, таким образом, он был распахнут и сверху и снизу, предоставляя возможность полюбоваться пышным передом рубашки с множеством рюш и оборок и стройными ногами селестина в довольно облегающих штанах, заправленных в белые парадные сапоги.
— Готова? — Рен с заметным удовольствием скользнул по мне взглядом.
Я согласно кивнула и подошла к мужу. Похоже, потихоньку начинаю свыкаться с его экзотической внешностью, больше обращая внимание на то, как он прекрасно смотрится в новом для меня наряде, как непринуждённо держится, как грациозно двигается.
— Это обязательно? — на всякий случай поинтересовалась я. Чем чёрт не шутит? Вдруг скажет, что в принципе могу и здесь остаться, а он справится и без меня. Я бы сейчас лучше чаю выпила и поболтала с Клоу, узнала бы от неё чего-нибудь полезного об их мире. Кое-что селестина мне рассказала, но всё это касалась сегодняшнего мероприятия. У меня же в голове крутились совсем другие вопросы, на которые местные аборигены почему-то не спешили отвечать.
— Обязательно, — ободряюще улыбнулся Рен, беря меня под руку.
Я вздохнула:
— Тогда пошли.
Коридоры на этот раз были хорошо освещены. При чём для этого добавили всего лишь несколько факелов. Грибариусы (так назывались те интересные растения, что светились в темноте), то ли от осознания торжественности момента, то ли от наличия тех самых факелов, сияли в несколько раз ярче, чем когда я их увидела впервые. Мягкий фосфоресцирующий свет заменился у них на подобный пламени золотистый, и они стали ещё больше походить на одуванчики.
Мимо нас то и дело сновали селестины, по всей видимости, слуги, с подносами, бутылками, одним словом, с тем, с чем обычно снуют официанты на банкетах. Со стороны, куда мы двигались, слышался гул голосов и звуки музыки.
Резко распахнулись высокие двустворчатые двери, и передо мной предстал большой хорошо освещённый зал с белоснежным мраморным полом (может, это был другой камень, но уж очень похож на мрамор), и с двумя рядами высоких изящных колонн. Середина зала была пустой, по сторонам же были расставлены небольшие диванчики и кресла, обтянутые золотисто-бежевой тканью. В глубине зала напротив дверей на невысоком помосте расположился оркестр. Я бы с удовольствием рассмотрела его поближе, но меня смущало огромное количество народа, собравшегося здесь.
Стоило нам появиться, как музыка зазвучала громче и торжественнее, но быстро смолкла, после чего звучный голос важно объявил:
— Лорд Морривер со своей супругой.
Ага! Теперь я знаю свою новую фамилию. Интересно, а почему не «Лорд и леди Морривер»? По мне так звучит гораздо лучше. А то, «Лорд Морривер со своей супругой». С тем же успехом можно было представить: «Лорд Морривер со своим конём», или мечом, или котом…Дальше рассуждать с самой собой под любопытными взглядами, устремлёнными на нас со всех сторон, было не очень удобно. Мы с Реном прошествовали вглубь зала и остановились рядом с селестином, у которого была одна отличительная от остальных присутствующих особенность — чёрные волосы. Неужели крашеные? Тогда и ресница, и брови он тоже подкрашивает. Одет брюнет был во всё чёрное, словно справлял по кому-то траур. Однако вид имел отнюдь не заплаканный, а властный и надменный. Явно какая-то местная шишка и вряд ли на пустом месте. Подойдя к этому типу, мой муж отвесил ему почтительный поклон.
— Ваша светлость, позвольте представить вам мою супругу — леди Татьяну.
— Прекрасно держится, — после небольшой паузы, в течение которой крашеный селестин пытался взглядом прожечь во мне дырку, прозвучал высокомерный ответ.
— Познакомься, Татьяна. Кейсер Элларион — правая рука правителя Рантмара, — представил незнакомца Рен.
И что делать? Подать руку для поцелуя? Поклониться? Присесть в реверансе? Мужинёк мог бы заранее подучить меня их светским приличиям. Знал же, что будет знакомить с этим Элларионом!
Я подала руку. В глазах кейсера промелькнула усмешка. Значит, делаю что-то не так. Брюнет всё-таки взял мою руку с намерением поцеловать, но тут я крепко пожала его ладонь. Элларион не ожидал подобного, его пальцы разжались и выпустили мои.
— Забавная, — прокомментировал кейсер, скорее всего, успевший заметить удовлетворение от содеянного, скользнувшее в моих глазах. — Миледи, подарите мне следующий танец. Первый вы обязаны танцевать с мужем, но второй запишите на мой счёт.
Тут я вспомнила про малюсенькую книжечку и не менее миниатюрный карандашик, припрятанные в кармане платья. Клоу объяснила их назначение, хотя я и без того знала. Ведь в нашем мире на балах прошлого каждая дама имела такую же вещицу для записи имён пригласивших её на танцы кавалеров.
— Ваша светлость, я не сильна в ваших танцах, — предупредила я. — Может, не стоит рисковать? Я с удовольствием и у стеночки постою.
— Где же ещё учиться, как не на балу? — коварно улыбнулся навязчивый селестин, явно желая моего позора.
— Вот именно, что учиться-то надо в другом месте, — не сдавалась я. — А на балу лишь оттачивать полученные в танцклассе навыки.
Я взглянула на Рена. Интересно, он сам-то что думает по этому поводу? Почему молчит? Оказалось, причина была весьма банальной. Мой муж любовался незнакомой мне селестиной, крутившейся неподалёку от нас и бросавшей на лорда Ренальда пламенные взгляды. Впрочем, у них у всех тут по причине красного цвета глаз взгляды — пламенные, огненные, жгучие…Чего он в ней нашёл? Плоская, мелкая, вертлявая…