– Это старинное зеркало украшало комнату самой Элизы Бонапарте, она правила нашим городом какое-то время, брат Наполеон подарил ей Лукку, – сказал продавец с идеальным британским акцентом.
– Красиво…
Полина перевела взгляд с зеркала на продавца. Очки в роговой оправе подходили к цвету ботинок. Глаза отливали золотом, точь-в-точь как пуговицы на пиджаке, а зелёный платочек в нагрудном кармане сочетался с цветом штанов.
– А я вас уже где-то видела… – Полина сосредоточенно смотрела на денди.
– Возможно, здесь же, это мой магазин.
– Точно, я видела вас на этой улице, помню ваш красивый шёлковый платок.
Довольный собой денди важно стряхнул с плеч невидимую пыль.
– Маурицио, – протянул он руку Полине.
Потом огляделся по сторонам и шепнул:
– Не покупайте это зеркало, я как-то повесил его в доме, и всё в моей жизни пошло кувырком. Болезни, финансовые проблемы, ссоры с семьёй. Как только зеркало убрал, всё наладилось.
– Хм, возможно, это был психологический аспект, – подёрнула плечами Полина, – а может, это Лилит в первом доме страхов навела…
Продавец удивлённо поднял брови.
– Лилит – это кто?
– Не кто, а что, – рассмеялась Полина, – так называемая Чёрная Луна, или фиктивная точка на небосводе. Она увеличивает масштабы всего, с чем соприкасается.
Маурицио выглядел растерянным.
– Просто я астролог, – усмехнулась Полина.
– Как интересно, – прищурился денди.
Судя по силе притяжения, он Водолей.
– А когда у вас день рождения? – внезапно спросила Полина.
– Я родился в день любви, 14 февраля.
Точно Водолей. Такой породистый. Надо брать.
– Ты свободен? – выпалила Полина.
У Маурицио округлились глаза.
– Сегодня?
– Нет, вообще.
Он усмехнулся.
– Для таких красивых и смелых женщин я всегда свободен. Поужинаем вместе, скажем, на следующей неделе?
Полина хотела сразу же выпалить «Да, да, тысячу раз да!», но сдержалась. Она открыла сумку, достала свой ежедневник в серебряной оправе и посмотрела календарь. Хм, на следующей неделе Венера становится ретроградной.
– Может, послезавтра? Прости, но потом все свидания точно пойдут насмарку. – Полина потёрла браслет.
Маурицио засмеялся.
– Ты всё начинаешь только в правильные именно для тебя даты?
– Да, и это работает, уж ты мне поверь. Кстати, не знаешь точное время своего рождения, часы и минуты?
– О мамма миа, ты будешь проверять меня на совместимость?! – Он подмигнул: – Мы проверим это послезавтра.
По дороге домой Полина заехала на виа Сан-Паолино, про которую говорил продавец антиквариата. На месте кафе находился маленький супермаркет. Кассир, он же владелец, элегантный мужчина в пиджаке и бабочке (это же надо так наряжаться на работу), не смог ответить на вопрос, переехало ли кафе в какое-то другое место, или закрылось навсегда.
– Всё прекрасно, – болтала она с Мариной, – познакомилась с невероятным типом. Стильный, харизматичный, как и положено Водолею. К тому же с Водолеями у меня идеальная совместимость!
– Думаешь, он будет срывать с тебя одежду? – засмеялась Марина.
– Я очень на это надеюсь! – Полина захохотала и чуть не наехала на лохматую собаку.
Она неслась по крепостным стенам, её сердце прыгало от радости.
Глава 7. Tartuffo
Около шести вечера Полина, нарядная и свежая, стояла, как договорились, на площади Сан-Франческо. Маурицио в ярких штанах с подтяжками и чёрной рубашке подъехал на своём винтажном золотистом велосипеде.
– Добрый вечер, аморе! – Он мимолетно поцеловал Полину в губы. – Сходим на аперитив? Правда, сначала я хочу кое-что тебе показать.
Они оставили велосипеды и подошли ближе к церкви посередине площади.
– Если бы меня попросили выбрать одно любимое место в Лукке, то я бы предпочел эту церковь Святого Франческо.
Они зашли во внутренний двор – кьостро. Перед ними открылся небольшой садик, вдоль тянулись коридоры с белыми сводами, стены занимали мраморные плиты с портретными барельефами и надписями на латыни. В центре садика возвышалась скульптура святого Франческо.
– Побуду твоим гидом, ладно? – одной рукой Маурицио взял Полину под локоть, второй указал на скульптуру. – После смерти святого Франческо монахи-францисканцы получили право на открытие прихода своего монастыря в Лукке. Им была отдана небольшая церковка Святой Магдалины, там они и открыли приход, который к XIV веку стал большим монастырским комплексом, вот этим, – Маурицио обвёл вокруг рукой. – Кстати, монахи ушли отсюда только в 2003 году.
Дальше коридор заворачивал и выходил к ещё одному небольшому садику, посередине находился старинный колодец, а вдоль коридора росли ароматные травы.
– Знаменитая семья Гуиниджи, те, что построили башню с деревьями наверху – символ Лукки, оборудовали здесь часовню для фамильного захоронения. Часовня сохранилась до сих пор, капелла Санта-Лучия называется. Когда-то здесь провели раскопки и распознали останки трёх жен Паоло Гуиниджи, в том числе Иларии дель Карретто. Её саркофаг работы Якопо делла Кверча стоит сейчас в соборе Сан-Мартино.
Полина огляделась – вся эта старина контрастировала со стеклянными дверями внутренней части здания.
– А что здесь теперь? – спросила Полина.
– Университет и высшая школа.
Маурицио оказался на редкость эрудированным, рассказывал, не переставая, городские истории. Они сели в кафе на площади. Им принесли рыжий спритц и кое-какие закуски. Маурицио достал из кармана маленькую бутылочку с чем-то прозрачным, капнул на ладони пару капель и растёр. Только после этого взял несколько орешков.
Полина взяла кусок сыра. Маурицио повёл левой бровью.
– Хочешь продезинфицировать руки?
– Нет, спасибо, – ответила Полина и взяла второй кусок сыра.
– Поаккуратнее с этим трюфельным сыром, – и Маурицио многозначительно поднял брови несколько раз.
– А что не так с трюфелем?
Маурицио хитро улыбнулся.
– Трюфель – сильнейший афродизиак, ты не знала?
Полина помотала головой и взяла ещё один кусочек. «Надо будет на сувениры домой взять. И побольше».
Покончив с аперитивом, они сели на велосипеды. Ехали рядом по улочкам-лабиринтам, мимо уютных площадей и потрескавшихся от старости фасадов. Из окон раздавались звуки фортепьяно.
Маурицио жил напротив своей лавки, во дворе под названием Корте дель Галло. Зайдя в арку, Полина увидела справа телегу, из неё торчала старая афиша оперы Пуччини. Маурицио встал посередине двора и закинул голову вверх.
– Знаешь, все внутренние дворы в Лукке когда-то были частными, они закрывались на ночь решётками. Нередко в арках проходов размещали табернакли с изображениями Девы Марии или святых как обереги от всего дурного. Этот двор принадлежал когда-то знатной семье дель Галло, отсюда и название.
Они поднялась в квартиру. Чистая светлая гостиная, ни одной лишней вещи. На стеллажах стояли книги и рамочки с фотографиями, камушки и изящные фигурки, подобранные по цвету и размеру. Возле красной книги – оранжевые рамочки, возле зелёных книг – салатовые.
– Я представляла квартиру антиквара совершенно по-другому. – Полина подошла к стеллажу, рассматривая фигурки.
Маурицио улыбнулся.
– Современное искусство я тоже люблю, – и он показал в сторону большого холста. На белом фоне алели острые линии.
Полина взяла со стеллажа одну из рамок: на фотографии юный Маурицио весело позировал рядом с мопедом.
– Это ты?
– Да, мне здесь четырнадцать лет, это мой первый мопед. Похож?
– Сейчас ты мне нравишься больше, – Полина поставила фотографию на место.
Маурицио принёс ей просекко, одной рукой протянул бокал, второй поправил рамку, сдвинул её на сантиметр левее.
– Сколько тебе лет? – спросила Полина, присев на диван.
– Сорок пять. Твой возраст спрашивать не стану, ты выглядишь на двадцать пять. – Он улыбнулся и показал в сторону балкона.
– Самая прекрасная часть моего дома – здесь.
Полина поднялась с дивана, а Маурицо поставил примятую рядом с ней подушку так, чтобы стрелка на рисунке смотрела вверх. Они вышли на террасу, над ней изгибалась арка, увитая пышной глицинией. Полина закрыла глаза, вдыхая сладкий аромат.
– Обожаю запах глицинии…
Маурицио подошёл ближе, обнял Полину сзади и прошептал:
– А я обожаю, как пахнешь ты.
Полина почувствовала его губы на мочке уха, она закрыла глаза. Маурицио продолжал покрывать поцелуями затылок и шею. Он запустил пальцы в копну её волос, затем взял Полину за плечи, нежно развернул и продолжил покрывать поцелуями лоб, щёки и, наконец, губы…
Не отрываясь друг от друга, они прошли в спальню…
Полина упорхнула в душ. Когда вернулась, Маурицио менял постельное бельё. Снял, вытряхнул в окно и понёс в ванную. Увидев в дверях Полину, смущёно улыбнулся.
– Сейчас начну готовить ужин, дорогая.
Он достал из холодильника рыбу сибас, бледно-зелёные рогатые головки фенхеля, апельсины. Очищенную рыбу щедро посыпал крупной солью и отправил в духовку.
– Давай я порежу фенхель, – предложила Полина.
– Хорошо, а я пока включу музыку.
Полина взяла первую попавшуюся дощечку и стала нарезать. Маурицио подошёл и выкрикнул:
– О, только не это! – Он выдернул из рук Полины дощечку, быстро промыл под краном и потрогал.
– Это редкий камень, она здесь для украшения, очень хрупкая вещь. Давай я сам, ты посиди пока.
Маурицио тщательно разрезал фенхель, а Полина вспоминала, как аккуратно он расстёгивал её платье и так же аккуратно складывал свою одежду, включая носки. Полина грустно вздохнула. Лучше бы он трюфелей за аперитивом побольше съел.
– Пробовала когда-нибудь такой салат? Очень вкусный, обожаю это сочетание, – Маурицио добавил к фенхелю кусочки апельсина и чёрные оливки, – фенхель подойдёт круглый, «мальчик», есть ещё фенхель «девочка», он длинный.
– Скажи, а почему ты до сих пор не женат? – спросила Полина, нанизывая оливку на вилку.