— Ты никогда не говорила о своей семье.
— А вы никогда и не спрашивали.
Бен задумчиво кивнул и снова посмотрел на фотографию семейства Клейборн, сделанную много лет назад.
— А где ты? — спросил Бен.
— В заднем ряду. Вот.
— А что это за красивая пара на переднем плане?
— Мои родители.
— А кто остальные? — спросил он.
Эмили стала называть братьев и сестер, одновременно указывая на них:
— Моя сестра Робин, моя сестра Хелен, мой брат Пол, еще один брат Джаред.
— Они все такие высокие, такие привлекательные…
— …кроме меня, — бесстрастным голосом закончила его мысль Эмили. — Я в семье самая старшая, самая невысокая и самая некрасивая. Смешно, правда? — Эмили легко улыбнулась, старательно демонстрируя, что ее совсем это не задевает.
А Бен, как назло, оторвал взгляд от фотографии и стал пристально изучать ее лицо. Эмили внутренне съежилась, хотя внешне ничем не выдала себя. Она давно свыклась с мыслью, что является гадким утенком в семье прекрасных лебедей. Кроме того, она единственная из всех не обладала никаким талантом. Когда-то давно она тоже мечтала превратиться в прекрасного лебедя, запеть, затанцевать, получить «Оскара», оказаться в центре внимания… Чтобы все ахнули! Но этому не суждено было случиться.
— А чем они занимаются? — спросил Бен.
— Кто актер, кто певец, но каждый старается прославиться. В ожидании славы они подрабатывают кто официантом, кто коммивояжером, продавая энциклопедии.
— А ты?
— Что я? Я самая некрасивая и бесталанная в семье. И самая серьезная. Я была их менеджером, бухгалтером, секретарем, костюмером…
— Им наверняка очень не хватает тебя.
— Нет. Не думаю. Может, они тоже так считали поначалу, но быстро научились обходиться без меня. Незаменимых нет.
Бен удивленно поднял брови.
— Я с этим не согласен.
— Но это правда.
— А ты бы хотела стоять на сцене в свете софитов, чтобы весь зал аплодировал тебе стоя?
— Нет. Конечно, нет, — ответила Эмили поспешно. — Кроме того, этому никогда не бывать. Я же сказала, у меня нет никаких талантов.
— Как это нет? Ты умеешь читать по диагонали огромные отчеты, у тебя феноменальная память на цифры. Ты прекрасный стратег и спичрайтер…
Эмили пожала плечами, как бы отметая его комплименты.
— Это совсем другое. Но, по правде говоря, я даже счастлива, что все так сложилось. Я знаю, что у меня нет таланта, и не питаю иллюзий. Они же живут в мире иллюзий и ожиданий. Представляете, какой скучной они меня считают? — Эмили усмехнулась, на этот раз искренне. Она не сомневалась, что родные любят ее и даже гордятся ею. Но ее замужества, такого замужества, они не поймут никогда. Они не представляют, как можно вступить в брак по расчету, выйти замуж за человека, который тебя не любит.
Бен снова повернулся к фотографии.
— Надеюсь познакомиться со всеми ними на свадьбе, — сказал он.
— Они не смогут приехать, — поспешно ответила Эмили. — У них плотные графики занятий, выступлений… плюс работа.
— Неужели они заняты до такой степени, что не смогут приехать на свадьбу дочери и сестры?
— Но ведь это не настоящая свадьба. Я не хочу, чтобы они думали… Я не хочу, чтобы они разочаровались и расстроились, узнав об обмане. — Эмили не стала объяснять Бену, что ее родственники — большие романтики и верят в вечную любовь. — Бен, какая вам разница, будут мои родственники на нашей свадьбе или нет?
— Большая. Мои родственники тоже будут огорчены, когда через год мы поставим их перед фактом нашего развода. Может, даже больше, чем твои. Кроме того, ты еще молода, у тебя есть все шансы повторно выйти замуж, а мне уже тридцать пять. В моей стране развод — большая редкость, а здесь, в США, — вполне обычное дело и не является трагедией, особенно при отсутствии детей. Но ведь до развода еще целый год, зачем же волноваться сегодня?
Эмили кивнула, но ей было о чем волноваться. Она не могла не думать с тревогой о свадьбе, о годе совместной жизни, о разводе и о том, как будет жить после. А самое главное — удастся ли ей скрыть свою любовь?
Эмили вздохнула и выразительно посмотрела на дверь, но Бен, похоже, не собирался уходить. Он склонился над вазой с розами и вдохнул их аромат.
— Ты сама их выращиваешь?
— Да, это мое хобби.
— Красиво. Сложно их выращивать?
— Ну… — Эмили нахмурилась. К чему этот разговор? Его действительно интересует разведение роз или он просто ищет повод, чтобы задержаться? — В принципе не очень. Надо следовать определенным правилам и посвящать им по нескольку часов в день. Сажать весной, выбрав безветренное и солнечное место. Почва должна быть глинистой, но некоторые сорта предпочитают песчаную. У меня как раз песчаная… — Оборвав себя, Эмили посмотрела в лицо Бену. — Боюсь, что вам это не слишком интересно. Но это ваша вина — вы спросили, а я, как всегда, когда дело касается роз, увлеклась.
— Мне очень интересно. На самом деле. Продолжай.
Эмили кивнула и продолжила, хотя понимала, что лучше было бы деликатно выпроводить гостя:
— Когда у меня будет теплица, я смогу сама выращивать рассаду и экспериментировать с сортами. Вот эта роза называется «Хорошая новость». — Эмили вытащила из вазы бледно-розовую розу на длинном стебле. — Если хотите, можете взять несколько штук домой.
— Нет, спасибо. Розы принадлежат тебе и этому дому. Они даже пахнут, как ты. Или это ты пахнешь, как они. — Бен замолчал на секунду. — Впрочем, я возьму одну с твоего позволения. Вот эту. — Он указал на восхитительную полураскрывшуюся желтую розу с розоватыми разводами на лепестках.
Эмили стала вынимать розу из вазы и укололась шипом.
— Ой!
— Что с тобой? Тебе больно? — обеспокоенно спросил Бен.
Эмили положила розу на стол и протянула руку, чтобы продемонстрировать, что ничего страшного не произошло. Как назло, на пальце выступила алая капелька крови. Бен выглядел встревоженным, как будто ее жизнь находилась в опасности. Взяв Эмили за руку, он приник к ранке губами. Его глаза светились добротой и сочувствием, и они были так близко… Эмили почувствовала возбуждение, никогда до этого ею не испытанное. Она с трудом сглотнула и попыталась отнять руку, но, по правде говоря, не слишком настойчиво. Все, о чем она могла думать в настоящий момент, так это о том, каково это, когда губы Бена прижимаются не к пальцу, а к губам. От этой мысли у Эмили закружилась голова и подогнулись колени.
Бен подхватил ее, когда она начала падать. Он крепко обнял ее за талию и прижал к своей широкой груди.
— Эмили, что с тобой? Ты так реагируешь на вид крови?
Она медлила с ответом, чтобы иметь возможность еще хоть чуть-чуть постоять так, уткнувшись лицом ему в плечо и чувствуя каждый мускул его тела. Наконец, глубоко вздохнув, она отстранилась.
— Со мной все в порядке, Бен. Спасибо. — Комната перестала вращаться перед ее глазами, и все встало на свои места. — Давайте я помогу перенести коробки с печеньем в вашу машину.
Но он не позволил ей этого, бережно усадив ее на диван. Какая нелепость — она всего-навсего уколола палец, а он обращается с ней как с инвалидом. Впрочем, инвалид лучше, чем потерявшая голову от любви дуреха. Пусть Бен считает, что она так отреагировала на вид крови, а не на прикосновение его губ. Если бы он мог читать мысли, то-то бы удивился!
Бен оставил коробки с печеньем в багажнике машины, чтобы завтра отвезти их в офис и раздать сотрудникам. Он поднимался в свой пентхаус на двадцать втором этаже в персональном лифте, держа в руке розу. Войдя в квартиру, поставил ее в вазу на своем рабочем столе в кабинете. Но восхитительный аромат преследовал его, неизменно напоминая об Эмили, ее нежной коже…
Бен решительно открыл портфель и выложил бумаги на обеденный стол, решив не возвращаться в кабинет, где стояла роза. Тщетно пытался он сосредоточиться на важных документах, но так и не прочел ни строчки. Да, он хотел узнать, как живет его будущая жена, но узнал слишком много и оказался не готов к этому. Он понял, что Эмили привыкла всегда быть на заднем плане. Так было и в ее семье, и на работе. Еще он понял, что она даже не представляет, какими обладает талантами, какой красивой и сексуальной может быть, надев маленькое черное платье для коктейля. Настолько сексуальной, что он испытал облегчение, когда она его сняла. Она прекрасно готовит и выращивает замечательные розы. Бен не нуждался ни в поваре, ни в садовнике, но, раз уж все это появится у него в одном лице — лице его жены, возражать не станет.
Итак, Эмили станет его женой и пробудет ею год. Всего один год. Затем они оба вернутся к привычному образу жизни. Он снова станет плейбоем, будет устраивать многолюдные приемы и менять женщин как перчатки. Это будут женщины, знающие правила игры, осознающие свою красоту и умеющие ею пользоваться. Ему не придется убеждать их, что они красивы и талантливы. Они будут дарить ему, а он им сиюминутное удовольствие без каких-либо обязательств. И уже не в первый раз у Бена мелькнула мысль, что он поступил опрометчиво, втянув в эту авантюру Эмили. Подспудно он чувствовал, что с ней все окажется намного сложнее, чем он себе представлял.
Эмили разительно отличалась от всех тех женщин, с которыми он привык проводить время. Ей никогда не сравниться с ними в искушенности и самоуверенности. Да и не надо. Бену очень бы этого не хотелось. Единственное, о чем он мечтал, так это о том, чтобы переход от помощницы к жене и обратно прошел гладко и безболезненно.
Уже лежа в своей огромной кровати, Бен снова почувствовал аромат розы. Этого не могло быть, потому что спальня находилась в противоположном конце квартиры, но запах явно присутствовал, напоминая об Эмили, о ее застенчивой улыбке, ласковых серых глазах и длинных ногах. Бен подумал о том, как бы повела себя его помощница, если бы он поддался искушению и поцеловал ее в шею, когда расстегивал это чертово жемчужное ожерелье.
Отскочила, вскрикнула и дала бы ему пощечину? А может, медленно повернулась бы к нему, обвила его шею руками и прижалась губами к его губам? Нет, вряд ли. И все же, когда в гостиной он обнял ее за талию и прижал к груди, по ее телу прошла волна дрожи. Бен был уверен, что дрожь эта была вызвана соприкосновением их тел, а не видом маленькой капельки крови на пальце. Он вспомнил, как в тот момент ему захотелось обнять ее еще крепче и пообещать, что все будет хорошо.