– Очень на это надеюсь, магистр, – неохотно отозвался Майнстрем. – А ещё надеюсь, что она не узнает этого от вас!
Сертус в упор посмотрел на Майнстрема своими колкими, но уже немного помутневшими глазами, и зло ответил:
– А если бы узнала, рассмеялась бы вам в лицо! А вы, мой друг, наверняка, страдали по ней, как говорят «с ума сходили»! Может, ещё и стишки пописывали, а?
Майнстрем вздрогнул, словно его окатили холодной водой, и это не ускользнуло от магистра Праера.
– Не может быть! – наигранно всплеснул руками Сертус. – Вы и теперь ещё влюблены в неё!
– Вы забываетесь, магистр! – Майнстрем вскочил. – Не смейте даже…
– Ну, ну! Друг мой, не станем портить этот вечер глупой ссорой! Давайте лучше поглядим, чем нас сегодня будут развлекать! – Примирительно отозвался Сертус, поворачиваясь к периллам.
Майнстрем тоже взглянул вниз. Возле очага уже появились менестрели и под улюлюканье и свист начали вечернее представление песенкой весьма вольного содержания, что, впрочем, пришлось публике по вкусу, чего нельзя было сказать о магистре изящной словесности. Он испытывал буквально физические страдания от бедных рифм, пошлых сравнений и примитивной лексики. Масла в огонь подливал и Сертус Праер. Сначала он пустился в долгие и довольно утомительные рассуждения относительно общего уровня развития присутствующих (с чем, признаться, Майнстрем отчасти был согласен), а продолжил свои умозаключения пространной мыслью о том, что, возможно, через несколько десятков поколений природа, быть может, сжалится над этими убогими и они разовьются в высокоинтеллектуальных и духовно богатых людей. Что, однако, по его, Праера, мнению, было весьма маловероятно. Майнстрем порядком утомился присутствием Сертуса и уже собирался уходить, как вдруг музыка остановилась, а на импровизированную сцену возле очага вышел… Боламбри!
Он заметно нервничал и переминался с ноги на ногу.
– Приветствую вас, досточтимые граждане! – начал Бола.
Зал безмолвствовал. По всей видимости, не только Майнстрему вид темнокожего человека пришёлся в новинку.
– Вижу, вы все заметили, что я не совсем такой, как вы, – тишина словно стала плотнее. – Да. Я не такой, как вы. Я – студент! – отдельный сдавленный смешок и несмелые хлопки с последних рядов.
«Всё-таки есть у студенчества чувство локтя», – с благодарностью подумал Майнстрем.
– За время в университете я уже поменял несколько факультетов. Сначала я решил заняться арифметикой, но выяснилось, что я в этом вопросе человек тёмный, – Боламбри выдержал паузу, явно рассчитывая на реакцию слушателей.
Ответом была тишина, неловко прерванная только одиноким смешком Майнстрема.
– Ну, понимаете, в смысле тёмный человек. Не темнокожий, а тёмный… – было заметно, что Бола нервничал всё сильнее. – Ну а куда пойти такому тёмному человеку? Конечно, на кафедру алхимии и ведьмовства, – снова пауза, предполагавшая смех, заполнилась оглушительным безмолвием. – Я думал, что там самое место такому тёмному человеку…
Майнстрем готов был поклясться, что в глазах Боламбри сверкнули слёзы.
– А деньги, ты где взял? – Майнстрем не видел точно, но по грубоватой хрипотце решил, что голос доносится откуда-то из средних рядов, гда по обыкновению теснился рабочий люд всех мастей.
– В смысле? – встрепенулся Бола.
– Где деньги на учёбу взял? – повторил грубый голос.
– Отец… Моё обучение оплатил отец… – Боламбри совершенно смешался.
Майнстрем же, до сего момента абсолютно уверенный в том, что тёмная кожа скроет краску стыда на лице Бола, с жалостью и сожалением убедился в обратном.
– Да твой отец богатый человек, раз готов оплачивать разные курсы университета. И кто же он? – на сей раз говорил господин в шёлковом жилете, вальяжно развалившийся у самого очага.
– Мой отец – придворный шут… – голос Боламбри заметно дрожащий буквально утонул во взрыве всеобщего хохота.
– Э, парень! Да ты не в отца пошёл! Не иначе, твоя мамаша нагуляла тебя от звездочёта! Поэтому-то ты чёрный как ночь! – выкрикнул кто-то.
– Нет, братцы! Этот чумазый – сын трубочиста! – донеслосьиз другого угла.
Толпа бесновалась. В сторону Бола летели шутки одна другой острее, а он, опустив плечи и ссутулившись, поспешил скрыться.
– Весьма любопытный юноша, а, магистр? – Сертус легонько толкнул Майнстрема плечом. – Забавно было понаблюдать его на моей кафедре.
– В каком качестве, Сертус?
– А без разницы, Майнстрем. Совершенно без разницы! Хоть студентом, хоть объектом исследований! – Праер пьяно рассмеялся.
– Извините меня, магистр, я должен найти Боламбри. Немедленно! – и Майнстрем бросился вниз, в самую гущу толпы.
А пока магистр изящной словесности метался среди столов и лавок в поисках своего помощника, портьера в комнатушке на втором этаже распахнулась, и перед магистром Праером предстал невысокого роста сухощавый человек средних лет, облачённый во всё чёрное.
– Какого чёрта? Кто пустил тебя сюда? – начал Сертус, поднимаясь со стула, но одного взгляда прозрачно-жёлтых глаз незнакомца хватило, чтобы магистр замолчал и медленно опустился обратно.
– Где человек и огонь?
– Не понял… О чём это ты?
– Ты глуп и невежлив. – отозвался незнакомец. – Сейчас здесь был человек. Где он и где Склнужгл?
– Да что ты себе позволяешь, наглец? Я не знаю никакого Скунгужла. В конце концов, какого дьявола вы тут делаете?! – магистр Праер оправился от оцепенения и перешёл к атаке. – Сейчас я позову сюда Арне и тебя немедленно вышвыр…
– Даже не думай, что ты что-то можешь! Сгинь, жалкий червь! – человек в чёрном щёлкнул пальцами, и Сертус Праер исчез, как если бы его никогда и не существовало.
Тем временем Майнстрем, отчаявшись найти Боламбри, поднялся наверх с твёрдым желанием сию секунду распрощаться с Сертусом Праером. Отдернув завесь, магистр сначала решил, что ошибся комнатой, но человек в чёрном уверенным жестом пригласил его внутрь.
– Приветствую тебя, смертный.
– Добрый вечер… – оглядевшись, Майнстрем всё-таки понял, что комната была той же, и опустился на свободный стул. – Простите, но где магистр Праер?
– Исчез.
Прозрачно-жёлтые глаза буквально впились в магистра Щековских, от этого взгляда ему вдруг стало не по себе. Однако он быстро совладал с оцепенением и спросил:
– В каком смысле? Сертус ушёл?
– Если хочешь, можно назвать это и так, – незнакомец широко улыбнулся, и Майнстрем не мог не обратить внимания на идеально ровные крохотные зубы и два острых довольно длинных клыка, хищно выступающих над изящной тонкой нижней губой.
– Простите, но тогда и я вынужден… – начал былоМайнстрем, но незнакомец прервал его:
– Скажи мне, где Склнужгл и огонь?
– Вероятно, вы с кем-то меня перепутали, потому что я понятия не имею, о чём вы.
– Ты глу… глу… – незнакомец по всей видимости испытывал какие-то проблемы с речью, поскольку слово, вертевшееся на его языке, категорически отказывалось вылетать.
– Вам нехорошо, да? – Майнстрем участливо поднялся, освобождая свой стул. Человек в чёрном сел и внимательно посмотрел на магистра. От блеска прозрачных глаз незнакомца Майнстрем вновь ощутил прилив неприятного холодка.
– Ты глу… – сделал ещё одну попытку незнакомец, но внезапно в носу магистра изящной словесности засвербело, и он громко чихнул, не успев даже прикрыть рот ладонью.
– Ты! – незнакомец утирал забрызганное лицо. – Да как ты смеешь?
– Простите, любезнейший! – Майнстрем покраснел. – Это, верно, от вина… Покорнейше простите!
Человек в чёрном устало закатил глаза.
– Скажи мне, смертный, где Склнужгл, – наконец выдавил он.
Майнстрем потёр глаза.
– А здешнее вино коварней, чем я полагал… – пробубнил он и продолжил, обращаясь к незнакомцу. – Не знаю, кто вы и что вам угодно, но я ухожу, поскольку господина Склнужгла не знаю и, по всей видимости, помочь вам ничем не могу.
В это мгновение неизвестно откуда появилась Беатрикс.
– Магистр, вы покидаете нас? Так скоро? – защебетала девушка.
– Да, госпожа, – Майнстрем подчёркнуто вежливо поклонился, попутно поражаясь изумительному слуху здешней обслуги.
– Тогда извольте оплатить стол и комнату, – улыбнулась прекрасная разносчица.
– Конечно, конечно! – затараторил смущённый Майнстрем. – Сколько я вам должен, любезная Беатрикс?
– Три золотых, господин Щековских.
Три золотых?! Три??? Это же почти всё, что у него есть! Но это личико… Эти золотые завитки у висков…
Майнстрем отдал бы целое состояние, лишь бы понравиться ей. Беда была в том, что ни состояния, ни даже трёх золотых у магистра при себе не было… Он вытащил заветный мешочек и вытряхнул в ладонь, судорожно пересчитывая содержимое. В глубине души он, несомненно, надеялся, что два золотых серебром волшебным образом превратятся в три. Однако чуда не случилось.
– Великодушно прошу простить меня, любезная Беатрикс, но нельзя ли будет принести вам недостающую сумму завтра? – едва смог выдавить смущённый Майнстрем.
– Вам затруднительно оплатить ужин, магистр? – голос девушки звучал так нежно, так участливо…
– Простите, милейшая Беатрикс… К сожалению, да…
Майнстрем мечтал провалиться сквозь землю немедленно!
– О, не волнуйтесь, магистр Майнстрем, я мигом всё улажу! – и Беатрикс выпорхнула, а через мгновение на её месте появился Арне, плечистый детина, служивший в «Голодном селезне» мясником. Призвание же своё он явно видел в том, чтобы разнимать драки, возникавшие, как правило, в рядах у выхода да выбивать плату с прижимистых господ.
Майнстрем был готов был отдать всё что угодно, лишь бы не этот позор! Да ещё незнакомец буравил его своим тяжёлым пронизывающим взглядом.
– Арне, добрый вечер! – голос магистра заметно дрожал и даже, казалось, стал немного выше.
– Проблемы? – пробасил детина.
– О, нет! Ни в коем случае! Просто сегодня я по рассеянности не захватил с собой достаточную сумму, поэтому хотел бы…