— А с чердака могли на балкон залезть?
— В принципе чердак заперт. Но замок там навесной, хлипкий. Богачев его без проблем открыл и со Снежковым они там сейчас ищут. Да, кстати, я Билибина отправил снова порыскать в кустах под балконом. Он все равно уже свои брюки испакостил. — Марат усмехнулся — его усмешка всегда напоминает гримасу человека, у которого сильно стрельнуло в ухе. — Если на балконе действительно кто-то курил, то не исключено, что окурок вниз бросил. Не в карман же засунул. Хотя черт его знает. В общем, пусть Билибин постарается. Он у нас везучий.
— Это точно, — подтвердил Иван и сунул руку под стол, откуда извлек тот самый тряпичный сверток, упакованный на сей раз в полиэтиленовый пакет.
Земцов осторожно развернул тряпку, и я увидел то, что скрыл от меня Марат, — старый, с облезлой ручкой молоток. На заостренном конце хоть и слабо, но виднелись следы крови. Зато эти следы были очень хорошо различимы на светлой тряпке.
— Маловато крови на молотке, — недовольно сказал Иван. Можно подумать, что он снимал крутой боевик. — Но все за то, что Потоцкого именно им и ударили, а потом выбросили в окно. — И без перехода продолжил, обращаясь к нам с Варварой: — Погуляйте пока, мне еще надо с Витимовой пообщаться.
В гостиной, где еще недавно было, как на похоронах в момент опускания гроба, теперь, похоже, наступил момент поминок после пятой рюмки. Лица у всех были по-прежнему скорбные, однако уже более оживленные, а угрюмое молчание сменилось шелестом голосов. За столом о чем-то тихо переговаривались Сергей Павлович с Костей Поспеловым, на диване — Марина Ивановна с Верой Аркадьевной, в чью беседу периодически вклинивалась Валерия. Молчали лишь Виктор Хан и Евгений Борисович. Струев попивал холодный чай, отламывая ложечкой кусочки торта, а Виктор с непроницаемым лицом сосредоточенно смотрел куда-то в угол. Нас встретили, как разведчиков, вернувшихся с боевого задания. Все разом встрепенулись, даже Виктор головой повел, при этом их вопрошающие взоры были очень даже красноречивы.
— Ну как? — с надеждой спросил Сергей Павлович.
Я пожал плечами.
— Что это значит? — потребовала разъяснений Марина Ивановна.
Она определенно не вызывала у меня симпатий и я с удовольствием позволил себе ехидство:
— Поскольку ни на кого еще не надели наручники, значит, убийца пока не найден.
Марина Ивановна вспыхнула, явно намереваясь дать достойный ответ, но передумала и лишь высокомерно вздернула острый подбородок. Вместо нее ответила Валерия:
— Это жестокая шутка. Мы ее не заслужили.
Конечно же, такой шутки они не заслужили, но непосредственно Валерия заслужила узнать, что ее версия по поводу соседского балкона сомнительна.
— Думаю, Вера Аркадьевна и Сергей Павлович вам уже рассказали: в квартиру наверху никто не заходил. Но сейчас обследуют чердак. И это все сведения. По крайней мере, на данный момент.
Варвара утвердительно кивнула.
— То есть у нас есть основания полагать, что пока существует полная неясность, — подал свой тихий голос Евгений Борисович. Он осторожно поправил очки, неспешно вытер платком широкий, с залысинами лоб и задумчиво добавил: — Или от нас все скрывают. Впрочем, в этом есть свой смысл. Вполне возможно… По крайней мере, нас всех подозревают, и это хоть и нелепо, но весьма логично. Н-да… И только этот молодой человек может чувствовать себя совершенно уверенно, что он и делает на полном основании.
И Евгений Борисович вновь принялся за торт, а все остальные — за свои прежние разговоры. Утратив ценность как источник информации, я несколько секунд потоптался на месте, а затем плюхнулся в кресло, еще хранившее тепло Елены Витальевны. Варвара пристроилась рядом на подлокотнике и сердито прошипела:
— Если тебе не понравилась Марина Ивановна, то не будь свиньей, не изводи других.
Земцов с Груминым заявились в комнату, как судьи, готовые к чтению приговора. Все тут же замерли с тревожно-выжидательными лицами, а проскользнувшая вслед за ними Елена Витальевна немедленно принялась терзать свой носовой платок.
— Значит так, — сказал Земцов. — Сейчас вы все отправитесь по домам. Но прежде посмотрите: знаком вам этот предмет? — И он выложил на стол пакет с молотком.
По комнате пронесся вздох.
— Это же наш молоток! — изумленно воскликнула Вера Аркадьевна. — Это наш старый молоток!
Глава 2
Я вернулась домой уже в полдень. Благо еще, что Люся у бабушки на даче, а Димка в командировке. Хоть волноваться некому. Я посмотрела на себя в зеркало. Страшнее атомной войны и пистолета с глушителем! Хорошо, конечно, иметь большие глаза, но, когда они увеличиваются за счет темных кругов, это уже ничего хорошего. Это как подгорелые блины. Прическа тоже — кошмар! И так мои кудри послушанием не отличаются, а тут и вовсе распоясались. Можно подумать, что у меня на голове дрались кошки. А платье!.. Кто догадается, что это мое парадно-выходное платье? Березовый лист, который долго жулькали в руках. В общем, вся я в целом и по частям — жалкое зрелище.
Я разделась, залезла под холодный душ, облачилась в любимый ситцевый халат, улеглась на тахту и закрыла глаза. Сон — лучший способ убежать от неприятностей. Но если уж человеку не везет, то не везет даже в мелочах. Только я начала дремать, как зажужжал телефон. Это, наверное, была мне месть за то, что я не дала спать Погребецкому. Я взяла трубку и услышала голос Гены Кирпичникова. Его было так хорошо слышно, будто он звонил из соседней комнаты или из-за границы.
Неделю назад мы Гену буквально выпихнули в отпуск. Причем не в деревню, куда он, всячески упираясь, все же согласился поехать, а за тысячи километров в Сочи. Принесли путевку и сунули в руки. У жены Гены, тишайшей Ани, чуть нервный припадок не случился. Она никак не могла поверить, что кто-то способен сдвинуть ее носорогоподобного муженька с его руководящего кресла и столкнуть прямехонько в Черное море. Сама она была готова ехать хоть на дачу, хоть в деревню, но в Сочи, конечно, — лучше.
— Ну как дела? — прогудел Кирпичников.
По его тону я сразу поняла, что он только и ждет, чтобы ему поведали о каком-нибудь катаклизме, и он тут же сможет с чистой совестью смотать свой пляжный коврик и помчаться в аэропорт. Но я решила не проявлять гуманизма, равно как и эгоизма, а потому бодренько отрапортовала:
— Все в порядке, дел мало, летний застой. Так что ты здесь совершенно не нужен.
— Ну, ну, — раздосадовано пробурчал Гена. — Летний застой, я не нужен и ничего не нужно. А откуда деньги возьмутся?
— Охранники принесут. Знаешь, как у Жванецкого? Что охраняю, то и имею.
— Вот именно, — опять пробурчал Гена, — Хорошо, что Кузьмича с его охранниками держим. Кормят вас, сезонных работничков. — И уточнил со слабой надеждой, что его все-таки опровергнут: — Значит, говоришь, все в порядке?
— Абсолютно! — заверила я с лживым энтузиазмом.
— Ну тогда ладно. Всем привет. — В отличие от меня в голосе шефа никакого энтузиазма не было и в помине.
Я улеглась на тахту, но спать уже не хотелось. События последних часов никак не укладывались в понятие "все в порядке".
Земцов, отведав каждого из гостей Кавешниковых, включая самих хозяев, явно остался голодным и уж за меня принялся со всей основательностью заядлого гурмана. Если на остальных он тратил минут по двадцать — как на бутерброды, то мне уготовил стать бифштексом с яйцом, жареной картошкой и ломтиками овощей. Такую пищу он никак не мог принимать на бегу, а потому разложил ее на блюде в своем кабинете и пережевывал часа три. Это гастрономическое сравнение возникло у меня не с бухты-барахты. Иван сам подсказал, заявив:
— Пока у всех твоих приятелей ни вкуса, ни калорий. Посмотрим, какой с тебя навар.
— С нее можно получить только костный бульон, — съехидничал Погребецкий, намекая на мою комплекцию.
Надо, однако, отдать должное Игорю. Он решил скрасить мои последние минуты, увязавшись за нами и отправившись в управление. Земцов не возражал. Но предупредил:
— Ты здесь — не частный детектив, а частное лицо. Так что особо не выступай. А то я тебя знаю. А ты, — он ткнул в мою сторону пальцем, словно вилкой, — подозреваемая. Правда, я тебя не подозреваю. Но все равно ты влипла, так что напрягись и вспомни все, что можешь вспомнить.
А что вспоминать-то? Сама я у Кавешниковых бывала нечасто, но все остальные собирались довольно часто — на праздники, после премьер, просто так и уж непременно на дни рождения Веры Аркадьевны, Сергея Павловича и Ольги. На сей раз гуляли Ольгу. С той лишь оригинальностью, что сама она в это время была в Америке по линии обмена преподавателями и студентами. Когда-то она училась у Струевых, а теперь работала с ними доцентом. В Америку она уехала на полгода, четыре месяца назад, а месяц назад к ней приехала Тамара, двадцатилетняя дочка Струевых и нынешняя ученица Ольги. Вот такой круговорот в природе и учебе. Возвращаться они собирались вместе.
Вчера все ждали звонка Ольги и Тамары. Они звонили и прежде, но тут выпала оказия поболтать с нами бесплатно, а значит по-человечески — не глотая слова и не подсчитывая, в какую денежку обойдется каждая минута. Вот с этого звонка все и началось. Потому что в эти примерно полчаса, когда мы гуртом общались с Америкой, и был убит Глеб Потоцкий.
Иван меня, ей Богу, иногда удивляет. Он почему-то решил, что я должна помнить все по секундам: где кто стоял, что сказал, куда и зачем пошел. Можно подумать, меня поставили часовым у важного объекта. В какой-то момент я даже взорвалась. Ну да, я вспыльчивая, но надо же понятие иметь! Явился человек на день рождение, надел свое лучшее платье, решил расслабиться, с приятельницей по телефону поболтать… Кто же мог предположить, что мне надо хвостом за Глебом ходить да еще железную каску над его головой держать? А Земцов ко всему цеплялся. В общем-то правильно, но некоторые его зацепки были абсолютно дурацкими.
Например, почему у Кавешниковых все собрались в 9 часов вечера? Дескать, обычно гостей собирают раньше. Ну так это обычно. А здесь — богемные манеры. Театральные люди — пташки поздние, у них вся жизнь начинается после вечернего спектакля. Земцов меня тут же уесть попытался: дескать, театральный сезон-то закончился, все в отпуске. И что? Сезоны начинаются и заканчиваются, а привычки остаются. И вообще, все приятели Кавешниковых живут друг от друга относительно близко. Дальше всех — Валерия, но и до нее нормальным шагом полчаса. Опять же Виктор Хан всегда на машине. Он спиртное в рот не берет, только пиво, и потому кого надо до дома довозит. Так что не проблема.