– Когда это было? – спросил он осипшим после рвотных спазмов голосом.
Сидевшая в углу напротив огромная лисица небрежно махнула хвостом – должно быть, это означало что-то вроде пожатия плечами.
– Так давно, что даже воспоминаний не осталось – только их осколки, запечатленные в сказках. Все как есть тебе только крухутак расскажет, а мы, демоны, сегодня помним, завтра нет. Мы страсть какие мстительные – это да, но если что-то нас не касается, память об этом постепенно тает, как снег по весне – если допустить, что весна может растянуться на целые тысячелетия. Я вот еще добро помню, согласись, для демона это оригинально и стильно? Броский штришок, который выгодно подчеркивает мою неповторимость. В Хиале уйма демонов, которые похожи друг на друга как две капли воды – это, как правило, мелочь, которая не может похвастать даже бледным подобием индивидуальности.
Лис зевнул, показав острые клыки, и с удовольствием потянулся.
Чердачная каморка, озаренная исходившим от него сиянием наподобие звездного света, выглядела таинственно, и при каждом движении Лиса по углам колыхались тени. Судя по книгам на столе, тут жил какой-то бедный студент, непонятно куда подевавшийся.
Дирвен надеялся, что Лис хозяина комнаты не убил, но, если честно, это его не сильно занимало. В голове крутились другие мысли: вдруг он дальний потомок тех арибанских королей? Или, может, он был одним из них в какой-то из своих прошлых инкарнаций? А что, вполне вероятно, не случайно ведь у него такие способности… Тогда он обладает законным правом на тройной амулет власти и тем более не расстанется с «Королевской броней»! Вот бы собрать все три арибанских артефакта, ему тогда никто не сможет противостоять, даже Самая Главная Сволочь… Уж тогда он покажет подлому пижону Эдмару, где крухутаки зимуют!
Спазмы вроде бы утихли, и Дирвен поудобнее пристроил под головой отсыревшую от испарины чужую подушку.
– Если когда-нибудь превратишься в демона, говори всем, что ты под моим покровительством, понял? В Хиале каждый за себя, и тех, кто помельче, всяк норовит обидеть – просто так, потехи ради, поэтому мелочь старается примазаться к демонам-князьям, чтобы те их защищали. А те, то есть мы, совсем не против: если у тебя свита прихвостней – это почетно. Кабы не вы с Эдмаром, я бы, может, еще тысячу лет в скале томился, а то и больше. Брр, омерзительная участь. Запомни, когда станешь демоном – ты из прихвостней Серебряного Лиса, и если кто тебя тронет, будет иметь дело со мной.
Лис приосанился, словно позировал скульптору.
– Разве человек может стать демоном? – хрипло спросил Дирвен.
Услышанное его неприятно зацепило.
– О, еще как может, ежели хорошенько постарается. Ты ведь уже на пути туда – вот и первый рог вырос, потом к нему еще что-нибудь добавится… Главное, когда превратишься, вспомни о том, что я тебе сейчас сказал, это спасет тебя от массы мучительных и унизительных ситуаций.
– С какой стати мне превращаться?!
Ему опять сделалось муторно. Желудок, уже успевший избавиться от министерского зелья, был тут ни при чем – затошнило его от зловещего прогноза.
– В тебе много нашенского. Демоны Хиалы берут, даже, можно сказать, хапают, но никому ничего не дают. Демоны развлекаются и пользуются, а чем их забавы обернутся для других, им наплевать. По крайней мере, так обстоят дела у нас в темных областях Хиалы, про другие миры не скажу, а Несотворенный Хаос с его обитателями – это и вовсе отдельная тема. Демоны не считаются с чужими интересами и не способны любить, для них первее всего собственная прихоть. Не узнаешь в этом зеркале кое-кого, хорошо тебе знакомого?
Да разве он такой?! Он же совсем не такой! Он же хороший! Лис, как истинный демон, шутки ради морочит ему голову.
– Твоего дружка Эдмара узнаю, – буркнул он угрюмо. – Недаром про него болтают, что в жилах у Тейзурга течет демоническая кровь. – После паузы Дирвен уже спокойнее добавил: – Хотя я вот не понимаю, как она у него там течет, если Тейзургом он был давным-давно, а потом родился в другом мире в нормальной человеческой семье.
Лис рассмеялся, снисходительно щуря мерцающие глаза.
– Люди, как за ними водится, напутали. Не в крови дело. У моего милого друга Тейзурга сущность на некоторую долю демоническая, потому что в незапамятные времена, задолго до истории с Марнейей, он и впрямь был демоном Хиалы, да притом одним из князей. До тех пор, пока не отколол номер, не совместимый для демона с дальнейшей жизнедеятельностью.
Дирвен испытал мимолетную вспышку злорадства: вот оно как, значит, эту сволочь даже из темных областей Хиалы в свое время выперли! За что? Наверняка за беспримерный сволочизм.
– Я почему-то не удивляюсь, – ухмыльнулся он со значением. – Интересно, почему?
По улице прогрохотал экипаж. Снизу на чердак проникали сквозь щели кухонные запахи. Ощутив отголосок тошноты, он потянулся было к стоявшему возле изголовья ведру, но позыв сам собой затих. Пока они беседовали, лечебные амулеты вовсю работали, и его самочувствие определенно улучшилось.
– Наверное, потому не удивляешься, что не знаешь подробностей, – невозмутимо, но с намеком на лукавую лисью улыбку отозвался словоохотливый демон.
– А какие подробности?
– Ладно, уговорил, – Лис откровенно наслаждался тем, что его просят о чем-то рассказать. – История в самый раз, чтобы скоротать время. Так давно это было, что никто из нас ничего об этом не помнит, единственное исключение – крухутаки. Прошлой осенью одному крухутаку, летевшему с севера в теплые края, не повезло – занесло его в Хиалу через Врата на гиблом острове Мэнай в Сиянском море. Про Мэнай, надеюсь, слыхал? Одинокая голая скала, извечно в туманном коконе, заслуженно пользуется дурной славой – вокруг рифы, и эти Врата опять же. Крухутак сам туда сунулся, спасаясь от разыгравшейся бури. Ну, и попал к нам, а уж как ему обрадовались… Сперва собирались беднягу ощипать, но он взмолился: пощадите, я вам на любой вопрос отвечу. Демоны – не смертные, их этим не очень-то купишь, ощипать налысо крухутака интересней. Но, к счастью для пернатого, кто-то крикнул, что хорошо бы выведать про Тейзурга – правда ли, что когда-то он тоже был демоном, а то с тех самых пор, как он вернулся в Сонхи, всю Хиалу разбирало любопытство. Крухутак взял с нас особую клятву, что отпустим его живым и ни одного пера не выдернем, а потом такое выложил, что держись! Сам Эдмар этого о себе не знал. Когда его прополоскало в Лилейном омуте, он вспомнил себя с тех времен, как был одним из сильнейших магов в Сонхи и воевал с неким Унбархом, а что было раньше, для него так и осталось в беспросветном тумане. От меня первого узнал, оцени!
Снова донесся стук копыт и скрип колес – приглушенно, с соседней улицы. В исходившем от Лиса зыбком свете можно было прочитать названия на корешках книг, лежавших кривой стопкой на столе: учебники по архитектуре, геометрии и землемерному делу. Полумрак располагал слушать сказки, мешала только вонь от ведерка с рвотой, а крышки нигде не видно. Поднявшись с лежанки, Дирвен доковылял до стола, взял верхнюю в стопке «Иллюстрированную историю украшательства надворных сооружений» с эмблемой университетской библиотеки и накрыл гадкое ведро.
– Тоже по-нашему, – невесть к чему пробормотал лис-демон.
Голова уже не кружилась, и сердце не сбивалось с ритма. Руки и колени перестали дрожать, но слабость пока еще давала о себе знать. Снова растянувшись на койке, он приготовился слушать.
– Эта драматическая и поучительная история случилась во время Вторжения, – начал рассказчик. – Очень-очень редко, но бывает, что магические существа из одного мира прорываются в другой с целью завоевать его, а то и просто все разнести и нахватать трофеев. Безобразие из ряда вон выходящее, можно сказать, легендарное и мифологическое. За тем, чтобы ничего такого не происходило, следят Стражи Миров, а если вторжение все-таки свершилось, Страж должен дать отпор и выдворить агрессоров из своего мира. Страж для того и существует, спасать мир – его работа и основное предназначение. К слову сказать, разбираться с нашей братией или с волшебным народцем, утихомиривать зарвавшихся магов, учинять революции, предотвращать государственные перевороты, бороться за отмену плохих законов, ловить разбойников, изобличать взяточников и утирать сопли обиженным – все это не входит в обязанности Стража. И когда кто-нибудь из людей с негодованием вопрошает: «У нас тут срач на улицах, коррумпированные министры и такие налоги, что хоть в петлю, а еще меня давеча в бакалейной лавке обсчитали – куда смотрит Страж Мира?» – это нонсенс, как выражается мой друг Эдмар. Иномирское словцо, звучит изящно, мне понравилось. В переводе означает, что люди, по своему обыкновению, несут ахинею и хотят, чтобы с неба вместе с дождем еще и пирожки падали.
При напоминании о пирожках Дирвен передернулся.
– Страж может, конечно, во что-нибудь такое ввязаться – но как простой смертный, как маг с неплохим потенциалом, всего-навсего. Его истинная сила раскрывается, когда стучится в дверь соответствующая проблема. В промежутках между жизнями Страж осознает себя могущественной сущностью, а когда рождается в очередном смертном воплощении – он такой же, как все, с учетом обычного разброса людских возможностей. Так заведено. Одно-единственное отличие: Стражи не умирают от старости, потому что не стареют. Но это всегда можно списать на особенности магического дара, к тому же чаще всего окружающие не успевают обратить на это внимание, если Страж погибает в бою, в какой-нибудь стычке либо по другой причине. Для оружия, ядов и болезней они уязвимы так же, как любой из смертных.
А не может ли Дирвен быть Стражем Сонхийским? Это ведь не менее почетно, чем оказаться потомком древних королей-амулетчиков… Вдруг и правда?..
– Не ты, – угадав, о чем он думает, развеял иллюзии Лис. – Во-первых, у тебя не тот, э-э, склад характера. Во-вторых, будь ты Стражем Мира, я бы это своим лисьим нюхом почуял. В-третьих, внешний облик Стража от рождения к рождению меняется, но глаза в разных человеческих воплощениях одни и те же. У нынешнего Стража Сонхийского они серо-голубые, а у тебя светло-зеленые.