Как будто ударом разбитый,
он, не в силах поднять свои очи.
Безвольно висят мои руки,
плечом шевельнуть не найду в себе мочи.
Болезнь его тяжкая вдруг поразила,
Мгновенно лишился он жизненной силы.
О, матушка, чем ты его одарила? —
Героя ты сразу отваги лишила!
Старая госпожа(говорит). Дай еще кубок!
Хун-нян подносит кубок.
Хун-нян(говорит тихо, обращаясь к Ин-ин). Сестрица, как стерпеть эту муку?
Ин-ин(поет).
На мотив «Яблоня на луне».
Это нетрудно – мученье стерпеть,
что нас терзает сейчас, —
Как одолею ту муку, что долго
после терзать будет нас!
Я ведь хотела
душу излить перед ним,
Что же мне делать, —
матушка строгих не сводит с нас глаз,
Ставит меж нами преграду.
Мы потеряли друг друга,
хоть и посажены рядом.
На тот же мотив.
Винная чаша стоит перед ним,
скорбным напитком полна.
Голову молча он долу склонил,
выпить не может вина.
Не опьянел ты,
не покраснел ты пока.
Ты недоволен,
что чарка стеклянная так велика, —
Следуй же лучше за мной:
Винною чаркою этой
сердце свое успокой!
Старая госпожа(говорит). Хун-нян! Проводи барышню в спальню!
Ин-ин(прощается с Чжаном, выходит, говорит). Как ласковые слова моей матушки не сходны с моими мыслями! (Поет.)
На мотив «Заносчивый вид».
Вдруг она обещанье
и данное слово забыла,
Я загадку ее
разгадать не найду в себе силы.
Сладки речи ее,
утешать бы должны, – но таят
На грядущие годы
радость прочь отгоняющий яд.
На мотив «Воды реки».
Каждой красавице
скорбь посылает судьба,
Сюцая каждого
воля бывает слаба.
В тяжкой печали
я потеряла свой разум,
Я как товар,
скверный, отброшенный сразу, —
Сцену оставить, уйти на покой
строгому внемлю приказу.
На мотив «Веселье перед дворцом».
Веселию смолкнуть пришлось.
Я плачу: правитель Цзянчжоу – и тот
не пролил так много слез.
Когда бы не это письмо,
что в миг разгромило пять тысяч злодеев,
Что сталось бы ныне
со всею семьею моею?
И если он думал тогда не о свадьбе,
о чем же он думал тогда,
Узнать не смогу никогда.
Обман моей матушки небо закрыл:
Она же сама
в тот день принесла мне удачу,
«Все тот же сегодня
меня Сяо Хэ разгромил».
На мотивы «Пир в беседке разлук» и «Окончилась музыка».
В слезах теперь будет лицо из нефрита,
как груши цветок одинокий,
От горя поблекнут теперь мои губы,
подобные вишенок соку.
С тоскою своею я справлюсь едва ли:
Она непроглядна, как моря глубины,
Безбрежна она, как степные просторы,
Не знает конца, как небесные дали.
Былые надежды,
высокие, словно вершины Тайхан,
Сменяются жаждой,
глубокой, как воды Восточного моря, —
Любого погубит подобное горе!
Ах, матушка!
Цветы, трепетавшие вместе,
ты смяла своею рукою,
Ты нить оборвала,
связавшую наши сердца,
Ты срезала ветви,
что тесно сплелись меж собою!
Но тяжесть не давит
на ту, что давно уж седа,
Несет это бремя
лишь та, что совсем молода.
Исчезла навеки
грядущей дороги златой колея:
Ты сладкою речью
его оставляешь ни с чем,
Твоими словами
пустыми обманута я.
(Уходит.)
Чжан(говорит). Я уже пьян, отпустите меня. Но не позволите ли вы мне высказать, сударыня, все, что я думаю? Прежде, когда разбойники прижали нас, вы сказали: «Кто сможет их отогнать, получит в жены Ин-ин». Я смело выступил вперед, написал письмо генералу Ду, и вскоре вы были избавлены от беды. Сегодня вы велели мне явиться на пир, и я предполагал, что при этой встрече меня поздравят как жениха. Не знаю, почему вы подумали, что я ожидаю церемонии провозглашения нас братом и сестрой. Направляясь сюда, я мечтал не о ваших яствах. Все, что здесь произошло, меня не устраивает, и я прошу уволить меня от этого.
Старая госпожа(говорит). Несомненно, что я вам, сударь, обязана жизнью, но только барышня в те дни, когда покойный первый министр был еще жив, уже была просватана за моего племянника Чжэн Хэна. Недавно я послала письмо в столицу, в котором зову его приехать, но его все нет. Если этот господин явится, то в каком положении окажется наше дело? Лучше я отблагодарю вас богатым подарком, золотом, шелками, и вы, сударь, сможете выбрать себе девушку из богатого дома, а от руки моей дочери прошу отказаться. Каково ваше мнение об этом?
Чжан(говорит). Если вы, сударыня, не отдадите мне вашу дочь, то неужели вы думаете, что я польщусь на блеск золота и шелка? Разве не сказано:
«Письмо сосватало мне деву
с лицом, подобным яшме?»
Так что сегодня мне остается только поскорее откланяться.
Старая госпожа(говорит). Нет, нет, постойте! Вы сегодня пили вино. Хун-нян, помоги старшему брату добраться до кабинета, пусть он там отдохнет. А завтра мы возобновим нашу беседу. (Уходит.)
Хун-нян помогает Чжану идти.
Чжан(декламирует).
Видно, судьба мне – без сна проводить
в тихой обители ночи;
Нет, не дано мне на долю встречать
в свадебной спальне весну.
Хун-нян(говорит). Неужели, господин Чжан, вам стало так плохо от одной маленькой чарки?
Чжан(говорит). Разве я пил что-нибудь! (Становится на колени перед Хун-нян.) Я из-за барышни все дни и все ночи забывал о еде и не знал покоя. Душа моя измучена, я лишился сна, все время хожу как потерянный. Со времени нашей встречи здесь, в обители, после того как я услышал ее ответ на мои стихи, я вытерпел бесконечные страдания. Только было сладилась наша свадьба, как вдруг матушка изменила свои намерения, совсем свела меня с ума. Когда еще бывало такое! О, пожалей меня, передай все это барышне, пусть узнает, что у меня на душе. Ведь я готов сейчас, при тебе, снять пояс и повеситься! (Декламирует.)
Ты о том, кто привязывал волосы к балке,
кто колено колол, – пожалей.
У того, кто покинул родные края,
кто скитается, сердце болит.
Хун-нян(говорит). Что ж, на улице много валяется негодного хвороста, сожжем твое тело, раз ты такой глупый. Но не беспокойся, я кое-что придумала для вас обоих.
Чжан(говорит). Каков же твой план? Я, как говорится, «построю помост и пожалую тебя в генералы».
Хун-нян(говорит). Я видела, что у вас, сударь, есть дорожный цинь, и вы, верно, искусно на нем играете. Моя барышня страсть как любит слушать игру на цине. Сегодня вечером мы с ней выйдем в сад зажигать курения. Как только я кашлем подам знак, вы начинайте играть. Когда же увидите, что барышня слушает вас, можете сказать все, – она поймет каждое ваше слово. А завтра я передам вам, скажет ли она что-нибудь в ответ. Теперь же боюсь, что хозяйка хватилась меня. Я пойду.
Уходят.
Действие четвертое
Чжан(входит, говорит). То, что сказала Хун-нян, очень заманчиво. Небо уже потемнело. О луна! Выходи поскорее! (Зажигает курения.) Вот и удар барабана! Вот и колокол зазвенел! (Настраивает цинь.) О мой цинь! Мы с тобою, мой дорогой, вместе скитались несколько лет. Успех того, что случится сегодня ночью, зависит только от твоих чудесных мелодий, золотых ладов, яшмовых колышков, потрескавшихся узоров на змеиной коже, печальных аккордов с южных склонов горы Ишань и холодных струн. О небо! Если бы ты послало мне попутный ветер, который донесет мелодию моего циня до постигших звуки музыки ушей моей любимой, ушей, сделанных из полированной яшмы, покрытой тонкой пыльцой!
Хун-нян входит вместе с Ин-ин.
Хун-нян(говорит). Пойдем зажигать курения, сестрица. Посмотри, какая сегодня луна!
Ин-ин(говорит). Все равно уже ничего нельзя сделать. Разве тут помогут курения? О луна, ты такая круглая, счастливая, а нам-то как быть? (Поет.)
На мотив «Сражающиеся перепела».
Плывет в небесах диск луны ледяной,
И тучка притихла в лазури ночной.
На этих ступенях свой запах оставив,
Под ветром кружатся цветов лепестки.
Не знает предела страданье разлуки,
Не видно конца одинокой тоски.
О матушка!
«Все то, что вначале нам было дано,
Лишь редкий из нас сохранит до кончины»,