Эй, скорее высылайте ко мне Ин-ин!
Настоятель(говорит). Не гневайтесь, полководец! Старая госпожа послала меня к вам на переговоры. (Повторяет сказанное Чжаном.)
Сунь Фэй-ху(говорит). Хорошо, пусть будет по-вашему. Но если через три дня вы не вышлете ее мне, то я всех вас перебью, никого в живых не оставлю. Ты передай старой госпоже мои слова: «Ваш добрый зятек зовет свою женушку!» (Уходит вместе с солдатами.)
Настоятель(говорит). Разбойники отступили, но если через три дня барышня не будет послана к ним, мы все умрем.
Чжан(говорит). У меня, недостойного, есть друг по имени Ду Цзюэ, прозвище его – Полководец на Белом коне. Он во главе стотысячного войска охраняет заставу Пугуань. Как только я пошлю ему письмо, он тотчас явится мне на выручку. Наша обитель удалена от заставы Пугуань на сорок ли. Письмо я уже написал, нужно только найти человека, который доставит его.
Настоятель(говорит). Если Полководец на Белом коне согласится прийти сюда, то нам нечего бояться Сунь Фэй-ху. Здесь у нас есть один послушник по имени Хуэй-мин, который только и знает, что пить вино да драться. Если принуждать его отправиться туда, то он ни за что не согласится, но стоит только его раздразнить – и он пойдет куда угодно.
Чжан(кричит). Нужно передать письмо генералу Ду! Кто решится это сделать? Кто решится это сделать?
Хуэй-мин(входит, поет).
На мотив «Привожу себя в порядок».
Не читаю я сутру
о лотосе вероученья
И правителя Лян
никогда наставлений не чтил.
С головы своей шапку монаха теряю,
Свою рясу с плеча я небрежно спустил.
Только мысли о битвах владеют
моим сердцем, утратившим страх,
И железный костыль с головою дракона
я сжимаю в обеих руках.
На мотив «Катится узорный мяч».
Ревностным в вере вовек не бываю
И про усердье в молитвах не знаю.
Если меня созерцанью предаться зовут,
Кажется мне безопасней
логово тигра, с драконами пруд.
Я монастырский устав не блюду,
Постную прочь унесите еду:
Есть овощные пампушки
я не давал, как монахи, обет —
Пусть мне пять тысяч злодеев
сварят, изжарят, спекут на обед.
В брюхо польется горячая кровь —
жажду мою утолит.
Сердцем живым из трепещущей груди
только и буду я сыт:
Пища нечистая мне не претит!
На мотив «Песня о болтуне».
Без мяса отвар, из тыквы лапша
и жидкая каша к тому же,
Соленые овощи, соевый сыр —
что может на свете быть хуже!
Пусть черной муки на пампушки отвесят
мне сто тысяч цзиней скорее,
Начинкой мясною в пампушки мои
возьму я пять тысяч злодеев.
И тут уж ошибки
не будет никак – о-го-го!
Не будет никак – о-го-го!
Не хватит муки – оставшийся фарш
и с солью я слопать сумею!
Настоятель(говорит). Сюцай Чжан посылает тебя с письмом в Пугуань. Хватит ли у тебя для этого смелости?
Хуэй-мин(поет).
На мотив «Если бы стать сюцаем».
Ты спросил: я, негодный, найду ль
в себе смелость,
чтобы в этот отправиться путь?
Я прошу, о учитель, с посланием этим
ты отправить меня не забудь.
Ты мне скажешь: повсюду на юг от Ковша
полководец Фэй-ху знаменит —
Да ведь этого парня разврат,
Вожделенье, которым горит,
Не могу и сказать, до чего мне претят!
Чжан(говорит). Ведь ты ушел от мира, как же ты можешь не читать сутры, не чтить наставления? Почему все время лезешь в драку?
Хуэй-мин(поет).
На мотив «Катится узорный мяч».
Речи по сутрам вести не умею,
От поучений всегда в стороне я.
Заново в сталь
оковал свой монашеский нож,
Посох железный начистил —
даже пылинки на нем не найдешь.
Будь то мирянин, монах ли святой,
Женщина или мужчина какой —
Все они, постным набив животы,
в кельи укроются, как дураки,
Дела им нет, что обитель
скоро охватят огня языки.
Только один есть ученый и воин
где-то за тысячу ли.
Это письмо я ему передам, —
скажет о бедах бумага, —
Страха не зная, он вспыхнет отвагой!
Чжан(говорит). А если разбойник не даст тебе пройти, что ты будешь делать?
Хуэй-мин(говорит). Это меня-то он не пропустит? Будь спокоен! (Поет.)
На мотив «Белый аист».
Пошлите-ка шраманов, чтобы поднять
заслон бунчуков и знамен,
Пусть палками бьют молодцы по котлам,
поднимут воинственный звон,
Монахов рядами
постройте, как будто на бой,
А я, словно гвоздь,
пройду через стан воровской!
На тот же мотив.
От тех, кто подальше, расчищу я путь,
железным ударив жезлом;
От тех, кто поближе, избавлюсь, взмахнув
своим монастырским ножом;
Кто мал – подлетит,
когда его двину ногой;
Высокий согнется,
как врежусь в живот головой.
На тот же мотив.
Я только взгляну – и от их голосов
морские взметнутся валы;
Я только их трону – от гомона их
дрожать будут камни скалы;
Ступлю – и от криков
качнется земля под ногой;
Ударю – от воплей
нарушится неба покой.
На мотив «Резвится дитя».
Я всегда был свиреп, я не знаю преград,
Я не ведаю дрожи, неведом мне страх,
Мне отвага дана —
не устану вовеки от драк.
Как железному, мне нипочем тумаки,
я всегда несгибаем и прям,
И не буду качаться я взад и вперед,
подражая траве и цветам.
Среди этих воров
будет ужасом каждый объят, —
Если нож или меч занесен у меня,
Перед кем своего поверну я коня?
На тот же мотив.
Я лишь твердых ищу, мягкотелых бегу,
Ем лишь горькое, сладкого есть не могу.
Ты задумал жениться? —
я знать не желаю о том,
Но коль эту орду полководец твой Ду
не отгонит копьем и мечом,
Коли зря поручился почтеннейший Чжан
за свободу красотки сейчас,
Если речь моя – ложь,
если после надую я вас,
Если только все эти слова мои – вздор,
Пусть покроет меня небывалый позор!
(Говорит.)
Давайте же письмо и ждите вестей. (Поет.)
Заключительная ария
Пусть гром барабанов
мне бурей проложит дорогу,
Пусть клич ваш взовьется,
мощь Будды призвав на подмогу.
Поймете вы все, что такое герой,
туда посмотрев из-под шитого флага, —
Злодеев пять тысяч, но я и один
сумею сейчас сокрушить их отвагу.
(Уходит.)
Чжан(говорит). Теперь вы, сударыня, и вы, настоятель, можете быть спокойны. В день получения этого письма до нас обязательно дойдут добрые вести. Как говорится,
Очи увидят:
реют знамена вдали,
Уши услышат:
добрые вести пришли.
И, уж конечно, будет так:
Едва лишь успеет до места дойти
одно только это письмо,
Как тотчас на помощь сюда поспешат
пять тысяч героев-солдат.
Все уходят.
Генерал Ду(входит в сопровождении солдат, представляется зрителям).
Около рощи мы сушим одежду,
жаль только – тусклое солнце;
В водах пруда обмываем мы ноги, —
скверно, что рыбою пахнет.
Я – благородного корня цветок,
важных сановников сын;
Весь полосатый с рождения тигр,
военачальников внук.
Я родом из семьи Ду, зовут меня Цзюэ, второе имя – Цзюнь-ши, родина моя – Сило. В детстве мы с Чжан Чзюнь-жуем вместе изучали заветы Конфуция, но потом я оставил чиновничье поприще и стал военным. В тот год, когда я добился ученой степени на экзаменах для военных, мне пожаловали титул Полководца, Покоряющего Запад, и назначили на должность главнокомандующего. Под моим начальством стотысячное войско охраняет заставу Пугуань. От человека, приехавшего из Хэчжуна, я слышал, что брат мой Чжан Цзюнь-жуй живет сейчас в монастыре Пуцзюсы. Но меня повидать он не приехал. Тогда я послал к нему гонца с приглашением, но он и тут не явился – не знаю, что и подумать. Сегодня же я узнал, что Дин Вэнь-я забыл свои обязанности, не блюдет законов страны и грабит простой народ. Не зная еще, ложь это или правда, я пока не смею спешить с войском. Сунь-цзы говорит: «Обычный закон войны таков: полководец, получив приказ от государя, собирает войско, скликает народ; он не останавливается лагерем там, где все разорено; он соединяет войска там, где скрещиваются дороги, и не остается там, где нет ничего живого. Где его окружили, он замышляет хитрость; где приходит смерть, он сражается. Бывает, что дорога непроходима; бывает, что на войско нельзя нападать; бывает, что город нельзя штурмовать; бывает, что в местности нельзя сражаться; бывает, что приказ государя не получен. Поэтому только тот полководец, который проходит через эти девять превра