Дори сказал спокойно:
– Помоги, пожалуйста, сложить проектор. Вижу, что только зря теряю с тобой время.
Поднявшись, Гирланд произнес:
– Не будь таким обидчивым. Ты же знаешь, я возьмусь за работу. Ты знаешь, что за большие деньги я возьмусь за любую работу. Оставь мне этот фильм. Через день я тебе что-нибудь сообщу. – Он внезапно улыбнулся. – Десять тысяч я желаю получить в аккредитивах.
– Хорошо. – Дори надел плащ. – Мне не нужно предупреждать тебя: если случится хоть малейшая утечка информации…
– Прошу. – Гирланд указал на дверь. – Теперь это мое дело.
Макс Линц, недавно переведенный в Париж из Восточного Берлина, был высоким и очень худым лысоватым пятидесятилетним мужчиной, с глубоко посаженными глазами и тонкими губами, выражавшими озлобленность, в свои годы он оставался отличным стрелком из пистолета и умело следил за объектом.
Дрине он нравился. Они были одного возраста и хорошо ладили. В то время как Поль Лабре своей молодостью и манерами часто раздражал Дрину, Линц действовал на него успокаивающе.
Они ждали в кафе возле дома Гирланда.
– Предпочитаешь следить за Дори? – неожиданно предложил Линц. – Я позабочусь о Гирланде… если хочешь.
Дрина нахмурился. Эта реплика подразумевала, что он не в состоянии взять на себя Гирланда. Дрина искоса посмотрел на Линца:
– Наше дело – выполнять приказы. Я должен следовать за Гирландом, так велел товарищ Ковский.
Линц пожал плечами:
– Как знаешь. Но будь осторожен, Гирланд – профессионал.
Дрина заерзал на стуле.
– Я тоже. – Он подозрительно посмотрел на Линца. – Ты сомневаешься?
Хотя Дрина был по душе Линцу, втайне Макс думал, что Ковский совершил ошибку, поручив Дрине следить за Гирландом. Впрочем, это дело Ковского.
– Да что ты…
Наступило долгое молчание. Дрина потягивал остывший кофе и наблюдал за выходом из дома.
– Я слышал, Маликова перевели в Париж, – заметил Линц. – Он сейчас в немилости.
– Да. – Маленькие глазки Дрины внимательно обежали террасу кафе: никто не мог их услышать. – Прекрасный человек…
– Это может случиться с любым из нас.
– Гирланд переиграл его.
– Да, говорят. Как ты думаешь, долго Маликов будет оставаться в опале?
Дрина поколебался и, вновь убедившись, что никто их не слышит, ответил:
– Ковский его ненавидит.
– Из этих двоих, – тихо произнес Линц, – я предпочитаю Маликова.
«Это слишком опасно», – подумал Дрина. Он пожал плечами.
– Пожалуй, лучше нам оставить эту тему, Макс, – сказал он робко. – Ничего хорошего из обсуждения личностей не выходит.
– Это правда.
Двое мужчин молча сидели на террасе, пока на улице не появился Дори, направляясь к своему «ягуару».
– Вот и мой, – сказал Линц. – Ну счастливо… Будь осторожен.
Он встал, вышел на улицу, сел в старенький «Рено-4» и последовал за «ягуаром».
Дрина проводил его взглядом, положил на столик три франка, закурил «Голуаз» и стал ждать. Он нервничал. Линц прав: Гирланд настоящий профессионал. От одной мысли, что придется следить за этим человеком, Дрина вспотел. «А если я его потеряю? А если Гирланд меня засечет?»
Дрина так разнервничался, что не мог больше усидеть за столиком. Он поднялся, махнул официанту, показывая на деньги, пересек узкую улочку и сел в свою машину.
Через десять минут из дома вышел Гирланд в коротком кожаном плаще, надетом поверх свитера и джинсов, и сел в маленький дряхлый «Фиат-600». Дрина завел машину и последовал за «фиатом» по улице Раймон Лосран и проспекту Мэн. Здесь Гирланд повернул налево. Дрина пропустил вперед две машины. На улице Вожирар Гирланд повернул направо и вскоре въехал во двор.
Дрина, вынужденный проехать дальше, едва успел заметить, как Гирланд вылез из машины, и тут же потерял его из виду. Ругаясь сквозь зубы, он свернул на боковую улочку, остановил автомобиль и, не заперев его, помчался назад.
«Фиат» все еще стоял во дворе, но Гирланд исчез. Дрина огляделся. Во двор выходило несколько дверей. Латунная табличка на одной из них привлекла его внимание: «БЕННИ СЛЕЙД. Фотостудия».
«Гирланд зашел сюда», – вспомнив о кинопроекторе, решил Дрина. Теперь он сожалел, что не согласился на предложение Линца. Когда Гирланд выйдет из здания и уедет, придется бежать назад к машине, а за это время «фиат» неминуемо потеряется в оживленном потоке транспорта. Дрина остановился в нерешительности, потом собрался с духом и пошел звонить Ковскому: нужна помощь.
Не подозревая, что за ним следят, Гирланд поднялся в студию Бенни Слейда, нажал на кнопку звонка и стал ждать.
Он знал Бенни Слейда несколько лет. Этот веселый, чудовищно толстый гомосексуалист был прекрасным фотографом и держал весьма прибыльное дело, поставляя в роскошные гостиницы, где останавливались американцы, цветные диапозитивы и фильмы «Девушки Парижа». В его работах не было ничего порнографического, но каждая поза демонстрировала артистизм и чувственность. Диапозитивы и фильмы пользовались большим спросом: американские туристы с удовольствием покупали их, чтобы показать соседям, как много они потеряли, оставшись дома.
Дверь открыл хорошенький молодой парнишка в обтягивающем трико и белой рубашке навыпуск. Он застенчиво улыбнулся Гирланду и спросил:
– Да, месье?
– Бенни высиживает яйцо?
Брови юноши поползли вверх.
– Мистер Слейд фотографирует.
– А когда он этого не делает?.. Ладно, я подожду.
Гирланд пошел по коридору. Мягкий бледно-розовый свет исходил из бра в виде золоченых рук и действовал умиротворяюще.
– Как мне доложить, месье?
– Гирланд… Бенни меня знает.
Парнишка забежал вперед и отворил дверь:
– Сюда, пожалуйста. Мистер Слейд сейчас подойдет.
Гирланд вошел в большую светлую комнату, шикарно обставленную и украшенную фотографическими шедеврами Бенни. В дальнем конце комнаты на стуле сидела, листая журнал, девушка с сигаретой в тонких изящных пальцах. Она подняла голову и посмотрела на Гирланда. «Ах, какая куколка», – подумал он.
Девушке было двадцать три – двадцать четыре года. Длинные светлые волосы ниспадали ниже плеч и скрывали большую часть ее лица. Глаза у нее были величины и цвета первоклассных сапфиров, ноги длинные и стройные, а губы так и звали к поцелуям. Белая шелковая накидка не скрывала упругих выпуклостей груди. Девушка плотно запахнула накидку, заметив, как Гирланд на нее смотрит.
Он одарил ее самой чарующей улыбкой:
– Словно у зубного врача ждешь, не правда ли? Ты позируешь для Бенни?
– Да. – В ее глазах зажегся внезапный интерес. – А ты?
– Я?! – Гирланд засмеялся и сел поблизости. – Бенни не захочет снимать меня. Я по другому делу. Позволь представиться – Марк Гирланд.
– А я – Ви Мартен.
Они снова принялись изучать друг друга.
«Эта девушка, – сказал себе Гирланд, – будет дьявольски хороша в постели».
– Ты много работаешь у Бенни? – поинтересовался он.
Ви скривилась:
– Раз в месяц: конкуренция большая. Сюда норовит пролезть любая корова, которой есть что показать. Они снимаются почти задаром.
– Это ужасно. Чем же ты занимаешься в остальное время?
– О, я модельер. – (Гирланду не стоило труда догадаться, что это неправда.) – А что делаешь ты?
– Я не хожу на службу. Это против моих принципов, – легкомысленным тоном ответил Гирланд.
– Против моих тоже, но я должна что-то есть.
– Куколке с твоей внешностью не пристало беспокоиться о подобных пустяках.
Она улыбнулась:
– Я не слишком-то беспокоюсь… Как же ты обходишься без работы?
Ви позволила краям накидки слегка разойтись и запахнула их только после того, как Гирланд хорошенько разглядел ее крепкие и округлые бедра.
– Перебиваюсь! Вот встретимся вечерком за ужином, и я расскажу… Если тебе интересно.
Девушка кивнула:
– С удовольствием! Я никогда не хотела работать.
– Похоже, у нас много общего. Ты знаешь ресторан Гарина?
Сапфировые глаза широко раскрылись.
– Я слышала… Там ведь убийственные цены?
Гирланд пожал плечами:
– Зато изумительная кухня. Хочешь поужинать со мной сегодня вечером в девять?
Ее лицо сделалось серьезным.
– Я не люблю быть обманутой.
– Послушай, милая, я не обманываю прелестных куколок, – спокойно сказал Гирланд. – Раз я пригласил девушку в ресторан, значит пригласил.
– А что будет, – спросила Ви резко, – если ты не оплатишь счет?
– Фи. Подозрительность женщине не к лицу… Хорошо, я заеду за тобой. Где ты живешь, неверующая?
Она с облегчением рассмеялась:
– Верю, верю. Итак, в девять у Гарина. – Ее глаза заблестели. – У тебя ведь есть абстрактные картины, которые мы могли бы потом посмотреть?
– Никаких картин, – сказал Гирланд, перехватив ее взгляд. – Но у меня есть чудесный бухарский ковер. Музейная редкость.
Дверь с треском распахнулась, и Бенни Слейд вошел в комнату, словно настоящий слон. Но, несмотря на свои двести фунтов веса, он передвигался на удивление легко и быстро.
Не успел Гирланд опомниться, как его заключили в мощные объятия, прижали к гулкой, как барабан, груди, сильнейшими похлопываниями чуть не разбили спину, затем оттолкнули, и над Гирландом нависло жизнерадостное лицо Бенни.
– Марк, душка моя! Я так рад! Ты здесь! Только прошлой ночью я мечтал о тебе, а сейчас… ты здесь!
– Осади назад, Бенни, – проговорил Гирланд, вырываясь из объятий. – Ты портишь мне репутацию. Мы не одни. С нами дама.
Бенни хихикнул и повернулся к Ви:
– Привет, детка. Это мой очень хороший приятель, Марк Гирланд. Прекраснейший человек! Он…
– Бенни! Прекрати! – выкрикнул Гирланд. – Мы уже знакомы. Не будь таким болтливым.
Мясистое лицо Слейда выразило крайнее огорчение.
– Я что-то не то сказал?
– Пока нет… Мисс Мартен ожидает съемок.
Бенни сделал жест драматического отчаяния.
– Не сейчас, любовь моя, – сказал он, поворачиваясь к девушке. – Прости. Скажи Алеку, чтобы он все устроил. Понимаешь?.. И приходи завтра утром.