Пусть я и оказался в плену. Но даже так… я уверен, что можно найти пользу и от этого.
От своих непостижимых мыслей, которые граничили с безумием, мне стало не по себе. Однако, сам для себя, я решил пойти по другому пути. Вместо того, чтобы вечно искать выход, я решил найти силу.
— Да. Я обязан быть сильным! Ведь я обещал! Даже в такой ситуации, я не собираюсь сдаваться просто так!
Проговорил вслух сам для себя, после чего поднял голову наверх, пытаясь разглядеть звезды.
Хм. Какая глупость… Ночь сегодня беспощадно темная. Теперь точно.
Куда бы я не смотрел, везде одно и тоже. Тьма.
— Я должен выбраться наружу — прошаркав рядом со мной, произнес кто-то высохшим, хриплым голосом.
— Выход…
— Я должен выбраться… — Повторил кто-то другой.
— А я… — слова сами собой вырвались из моей глотки. — Я должен стать сильнее.
— Глупец! — Неожиданно раздался всё тот же жуткий голос.
Этот голос… он словно бы жил внутри меня и имел своё сознание.
— Тебе никогда не выбраться отсюда! Отсюда нет выхода! Здесь нет света. Нет надежды! Нет даже боли и страданий. Только отчаяние… Отсюда нет выхода! — повторил голос в моей голове. — Здесь нет течения времени. Ты навечно останешься скитальцем во тьме! Будешь заточен здесь! Отсюда нет выхода…
— Нет выхода.
— Нет! ВЫХОДА!!!
Словно эхом разнеслись эти слова, но уже десятками разных отголосков.
— Нет выхода…
— Выход… я не ищу выхода. — Произнес я, выставив левую ногу чуть вперед, как я всегда это делал, когда тренировался у себя во дворе на высохшем пне.
— Выход для слабаков. А я должен стать сильнее. — Проговорил я, еле шевеля губами.
Встал в стойку. Поднял обе руки, представляя в них свою привычную палку. И сделал первый взмах.
Я не видел себя, по очевидным причинам. Не видел своей стойки. И не понимал, как на самом деле держусь. Видимо это было максимально неуклюже. Но меня нисколько не беспокоили подобные глупости.
Я сделал глубокий вдох и повторил свой удар. А потом ещё раз. И ещё.
— Глу-у-у-пе-е-е-ец… — Прохрипел голос так, словно бы он был удовлетворен. — Отсюда нет выхода!
— Это я уже слышал. — Произнес я, повторив свой импровизированный удар по воздуху. — И время здесь не течет… правильно?
Я не видел себя. По очевидным причинам…
Не видел импровизированного оружия в руках.
Не видел своей стойки.
Но я точно знал, что на моем лице появилась странная улыбка. Улыбка, которая могла бы напугать любого нормального человека. Только вот её никто не увидит.
Я не могу умереть?
Замечательно!
Отсюда нет выхода?
Плевать!
Зато… я могу стать сильнее! И это главное!
— Ты позна-а-аешь отча-а-аяние! — Прошипел какой-то новый голос.
— Отчаяние? — На моем лице вновь появилась странная улыбка. Или же она никуда и не уходила? — Я прекрасно знаю, что это такое. И…
Удар!
— Я…
Ещё один удар.
— Больше…
Снова удар.
— Никогда…
Замах… и удар!
— Не впаду… В ОТЧАЯНИЕ!
Удар.
— Я буду сильным.
Глава 4
Миллионы.
Десятки миллионов повторяющихся ударов.
Точнее… один и тот же удар. Раз за разом.
Сколько уже прошло времени?
Я не знал. Мог лишь примерно предполагать. Ведь я вел счет своим ударам, а не часам или дням, проведенным за тренировкой.
Конечно, я бы мог высчитывать, при желании. Но я не хотел этого делать по нескольким причинам.
Во-первых, в таком случае я мог бы сбиться со счета. Если бы начал задумываться и про себя считать.
А во-вторых, я не хотел пугаться этим устрашающим цифрам. Когда ты не до конца осознаешь происходящее, оно как-то легче. Но какой-либо счет надо вести обязательно. Иначе я мог бы просто потерять рассудок. Потерять сам себя. А для меня это было практически самое страшное. Страшнее только разве что остаться слабым.
— Двенадцать миллионов сто сорок пять тысяч восемьсот двадцать девять.
— Двенадцать миллионов… стоп или уже было тринадцать? Плевать!
Я продолжил счет, а потом неожиданно почувствовал, как какая-то мимо проходящая душа задела моё плечо. Подобное происходило крайне редко. И поэтому сейчас стало своеобразной неожиданностью.
Я скривился и на мгновение замер. А потом… попытался продолжить счет, после очередного имитационного удара, но не смог вспомнить точную цифру.
— Да ну гребаный стыд! — Неожиданно громко выругался я.
Сбился со счета из-за какого-то доходяги. Я мимолетно почувствовал злость и раздражение, отчего захотелось дать по башке этому бедолаге. Но злость быстро сменилась самым обычным негодованием. А потом я просто начал свой счет заново.
В конце концов, я же никуда не спешу.
От подобных мыслей я чуть было не рассмеялся.
Но было кое-что необычное во всем этом.
Возможно, мне просто показалось. Может быть, таким образом, разыгралось моё воображение, и я сам начал что-то выдумывать. Но в последние несколько сотен тысяч ударов, я словно бы почувствовал некие изменения.
А если быть точнее, мне начало казаться, будто после каждого удара я начал ощущать, как вокруг моих рук движутся потоки воздуха. Казалось бы — мелочь. Ведь это ничего не меняет. Но я ощутил некое воодушевление.
Ведь до этого множество… бесконечное число ударов… все были как один. А теперь я начал чувствовать что-то другое.
В реальном бою, подобное, скорее всего, не имело бы никакого значения. Какие-то там непонятные потоки воздуха. Но сейчас для меня было важно другое.
Я старался не сойти с ума.
Не потерять себя в этой темноте.
И я надеялся на то, что если я буду мыслить, размышлять, считать, пусть даже разговаривать сам с собой. Мне это поможет.
Для чего? Не знаю.
Рассчитываю, ли я выбраться отсюда?
Не уверен.
Но в любом случае, я не намерен умирать слабым! Поэтому я буду продолжать свои тренировки!
Пока в Застывшей Бездне проходили столетия.
В деревне Келдор продолжались всё те же сутки.
Алина стояла, словно вкопанная, её тело онемело от ужаса. Девушка смотрела в глаза Гарта и видела в них безумие. В них не было ни капли раскаяния, ни тени сомнения. Только холодная, безудержная ярость.
В таком состоянии он был готов на что угодно. И девушка не знала чего можно ожидать от сына кузнеца. Он и так уже переступил ту самую грань.
Однако просто промолчать… сделать вид, словно ничего не произошло, она не могла. Ведь только что он взял и убил человека. Настоящего, живого человека.
Гарт шагнул ближе. Его дыхание было тяжёлым, неровным. Он смотрел на неё, и в его взгляде читалась угроза. Алина почувствовала, как её страх усиливается.
— Ты же не расскажешь? Ведь так? — его голос был низким, хриплым, словно рычание зверя. Он схватил её за плечи и начал яростно трясти. Его пальцы впивались в её кожу, причиняя боль. — Ты ведь не предашь меня, Алина? Ты же понимаешь, что это было необходимо?
Алина чувствовала, как её страх перерастает в панику. Её мысли метались, пытаясь найти выход. Она не могла просто согласиться, не могла промолчать. Но и противостоять ему прямо сейчас она тоже не могла.
Сперва ей хотелось побежать домой, к маме. Рассказать ей всё, попросить помощи. Но она знала, что это ничего не даст. Они здесь чужие. Даже если мама поверит, что она сможет сделать против Гарта? Нет, в такой ситуации только один человек мог решить проблему — старейшина деревни. Его слово здесь значило больше, чем слово любого другого.
Алина мельком бросила взгляд на Гарта. Его лицо было искажено яростью, глаза горели, как у безумца. Она поняла, что у неё есть только один шанс. Один момент, чтобы действовать.
И она сделал свой шаг.
Девушка резко, изо всех сил, ударила его между ног.
Гарт застонал, его хватка ослабла, и он согнулся пополам.
Алина не стала ждать. Она развернулась и бросилась бежать. Её ноги, казалось, сами несли её вперёд, подальше от этого места, подальше от этих убийц. Она бежала, не оглядываясь, чувствуя, как ветер бьёт ей в лицо, как сердце готово вырваться из груди.
И пока она бежала, в её голове звучал только один вопрос: как всё это могло произойти?
Алина ворвалась в дом старейшины, едва переводя дыхание. Её волосы были растрёпаны, лицо бледное, а глаза широко раскрыты от ужаса. Она захлопнула за собой дверь, прислонилась к ней спиной, словно пытаясь защититься от всего мира, и начала говорить, сбивчиво, быстро, почти тараторя:
— Он убил! Он убил человека! Гарт… он… он… он столкнул Арнея в Застывшую Бездну. — После того, как она произнесла последнюю фразу, она замерла, словно до неё самой только что до конца дошло что случилось.
Гарт не просто убил человека. Он сделал это так, как в старину раньше наказывали самых провинившихся людей. Ходили легенды о том, что много лет назад данный вид наказания считался самым страшным.
— Что? — Удивленно уставился на неё старейшина деревни Келдор. — О чем ты говоришь, девочка?
— Я видела это своими глазами! Он… он был как зверь. Он не в себе! Его глаза горели! Я не знаю, что делать, он может прийти сюда, он может… — её голос дрожал, слова путались, но она не могла остановиться.
Старейшина, сидевший в кресле у печи, поднялся, его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась тревога. Он подошёл к Алине, осторожно взял её за руки и мягко, но твёрдо сказал:
— Дыши, Алина. Дыши. Всё будет хорошо. Ты в безопасности здесь. Расскажи мне всё с самого начала, но сначала успокойся.
Алина попыталась сделать глубокий вдох, но её дыхание всё ещё было прерывистым. Она кивнула, чувствуя, как его спокойный голос немного успокаивает её. Она начала рассказывать, уже более связно, но всё ещё с дрожью в голосе:
— Гарт и Арней. Они повздорили. Гарт всегда относился к нему с презрением. Но сегодня… он выплеснул всю злость. Они с ребятами побили Арнея. А потом… — тут она замолчала. На её глаза начали накатывать слезы. Только сейчас она до конца осознала. — Прямо в Бездну…