В связи с общим экономическим подъемом, раздачей земли в единоличное пользование и сельскохозяйственным кредитом началась тяга к земле. Сапожники, плотники, разные мастера, кустари, батраки и другой «иногородний» элемент, местный и приезжий из городов, потянулись к благодатной кубанской земле. В судебно-земельных комиссиях начался ряд дел с требованием земли от местного земельного общества. Обычно дела эти люди выигрывали. В степи наскоро вырастали хутора, обсаженные быстро растущей вербой. Таких хозяев называли «новые казаки». Но вот спустя четыре-пять лет люди эти проклинали эту национализированную землю и не знали, как ее сбросить с себя, когда их загнали вместе с этой землей на принудительные работы в колхозы, поломали их хаты на хуторах, разрезали сады при размежевании. Многие заплатили за эту бесплатную землю своею жизнью или ссылкой в Сибирь. И разницы между старыми и новыми казаками тут не было.
В общем НЭП походил на историю, как на войне драгун, присев на корточки, одной рукой сыпал зерно, а другой держал наготове шашку, и когда курица подходила клюнуть зерно, рубил ей голову.
Я слышал, как нарком внутренней торговли Микоян говорил на одном митинге с сильным армянским акцентом: «Вы знаете, это мы будем кормить барана, а потом, знаете, будем ножом сало резить, резить сало».
Но никто не думал, что так быстро настанет страшный конец.
Появились кодексы: Уголовный, Гражданский, Земельный, Трудовой, Кодекс о браке, семье и опеке, Положение о трудоустройстве, процессуальные кодексы. Я не знаю, кто составлял их, но видна была опытная рука, ясность мысли в каждой статье, отчетливое расположение материала, общая стройность. В Гражданском кодексе видны следы нашего дореволюционного десятого тома и сенатских разъяснений по принципиальным вопросам. Над Земельным кодексом, несомненно, работали столыпинские сотрудники. В общем, это была кодификация наших старых законов с некоторыми надстройками и перестройками, а некоторые старые статьи вошли в советские кодексы даже и без переделки, например, ст. 5 российского Устава уголовного судопроизводства гласила, что никто не может быть взят под стражу иначе, как в случаях, законом определенных. В точно таких же тонах и даже под тем же номером 5 изложена эта мысль в УПК РСФСР: «Никто не может быть лишен свободы и заключен под стражу иначе, как в случаях, указанных в законе, и в порядке, законом определенном». (Хотя в советском законе и написано, что ссылка на законы свергнутых «народом» правительств запрещается.)
Появились кое-какие исследования по вопросам права, например, очень интересная объемистая книга А. Г. Гойхбарга «Сравнительное семейное право» (Москва, 1927), а также хорошо комментированные кодексы, журнал «Еженедельник советской юстиции» под редакцией Я. Н. Бранденбургского. Это был руководящий для судебных работников орган. Впрочем, Бранденбургский вскоре был объявлен врагом народа и бесследно исчез. Стал выходить сборник «Бюллетени финансового и хозяйственного законодательства». Это было прекрасное пособие, так как бюллетени давали исчерпывающий систематический материал по всем вопросам права для юристов и были снабжены указателями. Вышел сборник под редакцией бывшего профессора церковного права Московского университета П. В. Гидулянова под названием «Отделение церкви от государства в СССР» (Москва, 1926). В нем были собраны декреты, циркуляры, директивные письма и решения Верховного суда по этому вопросу. Эта последняя книга была интересна не только для лиц, изучающих теорию и философию советского права, или для пропагандистского экспорта. Она нашла и своего внутреннего потребителя. Многие священники, отправлявшиеся в Сибирь или в ссылку, везли с собой эту книгу в надежде на то, что культурные и гуманные циркуляры советского правительства о веротерпимости, опубликованные в этой книге, защитят их от произвола и помогут им при написании жалоб.
Глава 6. Уголовный кодекс 1926 года. Общая часть
Советский Уголовный кодекс, принятый в 1926 г. и введенный с 1 января 1927 г., распадается на две части: Общая часть, где трактуются разные принципиальные положения, и Особенная часть, т. е. прейскурант преступлений с указанием цен за каждое из них. Статья 6 Общей части гласит: «Общественно опасным признается всякое действие или бездействие, направленное против советского строя или нарушающее правопорядок, установленный рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени». Отсюда вытекает и преступность, которой при коммунистическом строе, согласно большевистской теории, не будет. Далее в Уголовном кодексе идут статьи о целях наказания и видах его, причем понятия «наказания» нет, а есть – «меры социальной защиты». Общество вовсе не наказывает, а только защищается от неустойчивого и преступного элемента, причем целью мер социальной защиты является «перевоспитание человека».
Из года в год вводятся все более и более суровые меры «социальной защиты», а обычные преступления переводятся соответствующими декретами в квалификационные деяния, караемые смертью. Вводятся специальные суды с жестокими расправами вроде транспортных судов, военных трибуналов (коим подсудны не только дела военнослужащих, но и гражданских лиц), спецколлегий и особых сессий разных наименований. Расширяют, вплоть до расстрелов, права народных судей. Параллельно с этим сужаются процессуальные права и судебные гарантии лиц, имеющих несчастье попасть под эту колесницу: в специальных судах отменяется право обвиняемого ознакомиться с материалами предварительного следствия; судам разрешается не вызывать свидетелей, даже допрошенных на предварительном следствии, не говоря уже о вызове новых свидетелей по просьбе обвиняемого; отменяется закон о вручении обвиняемому копии обвинительного заключения за три дня до слушания дела; вместо этого может быть вручена за день «выписка» из обвинительного заключения, любого объема, по усмотрению суда. Широко практикуется обычай слушания дела «при закрытых дверях», не потому, что дело связано с чем-нибудь безнравственным или с государственными тайнами, но для того, чтобы не стеснять судей общественным контролем присутствующих в зале. Вводится порядок слушания дела «без сторон», т. е. без прокурора и без защитника. Правильнее, конечно же, считать, что без одного лишь защитника, поскольку прокурор принимает активное участие в деле во время предварительного следствия и ведет не только надзорное производство за ним, но и в любой момент может по закону затребовать еще не оконченное дело и дать соответствующие указания. Кроме того, прокурор утверждает обвинительное заключение. Наконец, вводится закон по политическим преступлениям, лишающий обвиняемого права подать кассацию или даже ходатайствовать о помиловании.
Политические преступления изложены в первой главе Особенной части УК РСФСР. Начинается эта глава 58-й статьей, в которой дается общее определение контрреволюционных деяний. Затем идут статьи 58–1, 58–2, 58–3, 58–4 и т. д. Смертью по кодексу караются не только контрреволюционные преступления, такие как служба на ответственных и секретных должностях при старом режиме, служба в Белой армии, шпионаж, бандитизм, но также вредительство (58-7), экономическая контрреволюция (5814) и т. д. Применение 58-й статьи все время расширяется, и любое бытовое преступление так или иначе может быть подведено под смертную казнь. Для этого судебная власть придает этим преступлениям вид политических или пользуется статьей 16 Уголовного кодекса, которая позволяет судам квалифицировать преступление и применять наказание по аналогии. Например, изнасилование, предусмотренное ст. 153 Уголовного кодекса влечет максимальное наказание в пять лет лишения свободы. Однако случай в Чубаровском переулке в Ленинграде, где пять человек изнасиловали какую-то партийку, послужил сигналом к проведению целой кампании и привел к ряду процессов под названием «чубаровщина» или «половой бандитизм», каравшихся смертью по 59-й статье УК РСФСР. Несчастный случай при автомобильном движении советским законом считается убийством по неосторожности и карается легко. Но то же самое преступление может быть названо «автомобильным бандитизмом», и шофер, наскочивший на скользком петербургском шоссе на группу красноармейцев, шедших в строю, платит за это своею жизнью. По этому поводу и в других городах также проводят в судах кампании борьбы с «автомобильным бандитизмом». Смертную казнь, как за «политический бандитизм», дают даже за убийство сторожевой собаки, немецкой овчарки (об этом могут рассказать бывшие политзаключенные). Убийство истощенной, полу дохлой, уже неработоспособной колхозной лошади и дележ костей и кожи между умирающими от голода колхозниками есть «колхозный бандитизм», также наказываемый смертной казнью.
«Вредительство» получило такое широкое применение и толкование, что за крушение товарного поезда без умысла и контрреволюционных целей виновный получает расстрел. Так было, например, на станции Пропасти к западу от Ростова-на-Дону, когда дежурный по станции пустил по ошибке поезд на тот путь, где для ремонта была снята часть рельс. Карают начальников станций, дежурных по станции, стрелочников, машинистов, а те бегут сейчас же после крушения, не попрощавшись с семьей, скрываются и переходят на нелегальное положение.
Три весовщика – приемщика зерна в государственных амбарах в гор. Майкопе, Армавире и Кропоткине – были расстреляны, так как в зерне, принятом ими, был обнаружен «клещ». Судебная власть нашла, что это с их стороны было вредительство. Это было в то время, когда коллективизация была уже закончена и на страницах «Известий» и «Правды» велась очередная скучнейшая и нудная кампания по подъему сельского хозяйства, в частности, о борьбе с «вредителями сельского хозяйства» в виде клеща, долгоносика, черепашки, пьявицы, красноголовки и тому подобных врагов советской власти. Эти же нудные темы «проворачивались» и на колхозных собраниях. Очевидно – по директиве из Москвы, процессы в трех городах вспыхнули неожиданно и одновременно, а следственной власти, прокуратуре и судам на местах было предложено «включиться» в эту кампанию. Клеща можно увидеть только через увеличительное стекло, вывести же его в советских условиях невозможно, так как он гнездится в трещинах земляного пола и в щелях деревянных стен. Нужна предварительная, а затем и постоянная дезинфекция амбаров, в то время как необходимых средств нет. И за это весовщики заплатили жизнью. Верховным судом приговор был утвержден: проводилась кампания по борьбе с вредителями сельского хозяйства.