— Дела, уважаемый, в следующем: ваш приятель пытался силой завладеть общественными продуктами, грубил, опять же, женщинам. Вот на этой почве и произошла ссора… Сами понимаете, нервы у всех ни к черту, ну и… — он извиняюще развел руками, — кончилось все печально.
— Где? — спросил Крюк.
Семенов вопросительно поднял бровь.
— Где тот глистопер рыжий, — пояснил Крюк свой вопрос, — который кореша завалил?
— Он изолирован, и когда мы вернемся к людям, будет отдан под суд.
— Чего-о? — спросил, поднимаясь, тот, который вошел первым. — Какой суд? Ты мне че тут бабушку-то лохматишь? Дай мне его сюда! Я его порву, как тузик грелку!
— Остынь Гриня! — осадил его главный.
— Это никак нельзя, — улыбаясь, пояснил Семенов, — мы же цивилизованные люди… Надеюсь, вы не собирались устроить над ним самосуд?
— Ты кто такой вообще? — спросил Крюк, безошибочно уловив в его тоне издевку. — Откуда тут нарисовался?
— Это вы нарисовались, — развел руками охотник, — а мы тут были. Мы представители общественности.
— Слушай ты, общественность… — начал истерично повышать голос Гриня, — ты че нам тут трешь, в натуре? Какой, на хер, суд? Ты че, нас провоцируешь? — он повернулся к своим, и делано-удивленно спросил. — Он че, нас провоцирует, или я что-то не догоняю?
Крюк, не отвечая на риторический вопрос своего нервного товарища, стоял, уперев немигающий взгляд стальных глаз в лицо Семенова. Тяжелый это был взгляд, даже Илье, хоть смотрели не на него, стало не по себе. Семенов, прищурившись, смотрел в ответ, не отводя глаз. Они напоминали двух боксеров-профессионалов на ринге перед боем, с их игрой в гляделки. Напряжение казалось, потрескивало в воздухе, словно рядом были высоковольтные провода. Внезапно Крюк отвел взгляд, лицо его расслабилось и стало почти миролюбивым.
— Слышь мужик, ты чо ситуацию создаешь? Хорош быковать, отдай нам фраерка. И мы уйдем. По-хорошему прошу.
Семенов усмехнулся.
— А если по-плохому?
Повисла пауза. «Нарывается Семенов!» — думал Илья, буквально физически ощущая оценивающий взгляд, которым обшаривал их, третий молчаливый спутник Крюка. Рука его была напряжена, готовая в любую секунду нырнуть за пазуху кожанки. «Действительно, чего им бояться, очевидно, что оружие из нас имеет только один прапорщик, да и у того оно в закрытой кобуре. Балбес Коля, хоть бы расстегнул раньше…»
— А если по-плохому… — медленно протянул Крюк, начиная вытаскивать правую руку из кармана.
«Ну, все, сейчас начнется!» — подумал Илья, чувствуя, как течет по спине струйка пота.
— Стоять, бояться! — рявкнули у него за спиной, заставив вздрогнуть от неожиданности. — Кто дернется, сделаю дуршлагом!
Лица «братвы» удивленно вытянулись. Крюк достал-таки руку из кармана. В ней была смятая пачка сигарет. Вытянул из пачки одну сигарету, причем получилось это у него не с первого раза. «Волнуется, — подумал Илья, — Волнуется, не смотря на непроницаемо кирпичную рожу». Он оглянулся. Слава стоял, положив ружья стволами на стойку, направив их на «братков». Подмигнул ему — не ссы, мол, прорвемся! Немую сцену завершило появление сержанта. Он, наконец, соизволил вылезти из-за стойки. Неуверенно передернул затвор, и, помедлив несколько секунд, тоже направил свой АКСу в сторону пришедших. Этот жест окончательно убедил «братков», что расклад оказался не в их пользу. Крюк вставил сигарету в зубы и полез в другой карман.
— Стоять, я сказал! — заорал ему Слава. — Руки, чтоб я видел!
— Что ты базлаешь? — удивился Крюк. — Зажигалка! — он показал на раскрытой ладони блестящий прямоугольничек. Щелкнул колесиком, прикуривая. — Кто у вас старший? Ты мусор? Или ты? — он посмотрел на Семенова.
— Ну, допустим, — усмехнулся тот и протянул руку в сторону стойки, Слава немедленно вложил в нее помповое ружье.
— Мне кажется, ты не прав, — щурясь от сигаретного дыма, сказал Крюк. — Тот придурок, косяк запорол — пацана нашего завалил по-беспределу! А вы на нас же наехали с волынами, качалово тут устроили. Словно это мы говнотерки затеяли. Не по понятиям! За косяк отвечать надо, — он затянулся, глубоко, на полсигареты. — Допустим, сейчас банкуешь ты … но в будущем все может измениться. Догоняешь, о чем я? Так что скажи своим отморозкам, чтоб быстренько спрятали пушки и извинились за то, что на людей стволы наставляли.
— Никак пугаешь? — разочарованно протянул Семенов. — Так вот, чтоб в будущем ничего не изменилось, вы сейчас быстренько сдадите стволы, которые прячете под одежкой. Только тихо, спокойно! А то присоединитесь к своему приятелю!
— Так значит? — Крюк докурил сигарету и бросил бычок на пол.
— Именно! — подтвердил Семенов. — Сам пушку вытащишь или помочь? Только осторожно, двумя пальчиками! Давай Коля, — повернулся он к прапорщику, — собери у них железки.
Николай заморгал, выходя из оцепенения, в котором он пребывал с самого начала разговора, вспомнил, что и у него есть пистолет, и, наконец-то, извлек его из кобуры. Но к «браткам» подходить не стал, а выдал вместо этого инструкцию:
— Так, приседаем, кладем оружие на пол и аккуратно толкаем его в мою сторону. Начинаем с тебя!
— С меня?.. — Гриня, на которого указал милиционер, ошалело посмотрел на Крюка, затем опять на Николая.
— Ты че ментяра, сериалов насмотрелся? Нет у меня ничего!
Николай осторожно приблизился к нему: правой рукой направляя пистолет, левой похлопал его по бокам. Покосился на Семенова:
— Чистый вроде! Теперь ты, — обратился он к Крюку. Тот усмехнулся и распахнул рубашку:
— Найдешь, твое будет!
Николай обошел его по широкой дуге, пристально разглядывая, украшенный татуировкой, мускулистый торс.
— Ты? — протянул он руку к третьему. Тот шарахнулся в сторону. На него тут же направились три ствола.
— Руки! Только дернись!
— Отдай им Кот! — процедил сквозь зубы Крюк. — Сейчас не наша маза.
Кот, после секундной заминки, подчинился — поднял руки и дал себя обыскать. Стало понятно, для чего он, не смотря на жару, вырядился в теплую кожаную куртку. Из кобуры у него под мышкой, Николай извлек здоровенный черный пистолет. Уважительно крякнув, отдал пистолет Семенову.
— Гляди-ка… — удивился тот, — «Стечкин»! Во, дает! На войну что ли собрался, паря?
— Незаконное ношение оружия… — добавил Николай, — статья двести двадцать вторая…
— Ты, че мне тут прогоняешь, рожа ментовская? — вскинулся «браток». — Какая, на хер, статья?
— Молчать! — рявкнул прапорщик, ухватил его за шиворот, развернул и пихнул к стене. — Лицом к стенке! И вас тоже касается! — крикнул он остальным. — Харями в стену! Уперлись руками! Ноги раздвинули! — он заметно осмелел и, по-видимому, стал ощущать себя в привычной стихии. «Братки» нехотя подчинились, бормоча себе под нос проклятия в адрес оборзевших фраеров и ментовских сук.
Прапорщик быстро и ловко обыскал их и не найдя ничего больше, вопросительно посмотрел на Семенова:
— Ну и чего теперь с ними делать?
— Как чего? — удивился Семенов, — Вывести на задний двор и шлепнуть! Шучу! — хохотнул он, увидев, как перекосились физиономии «пацанов». — Запереть их пока где-нибудь… Есть где? — глянул он на Илью.
Тот пожал плечами.
— С решетками помещений, наверно, больше нет. Может в конференц-зале? С третьего этажа, поди, никуда не денутся.
— А что там есть, в этом конференц-зале? — подозрительно спросил прапорщик.
— Да ничего вроде… одни стулья, и те к полу прикручены.
— Ну, о-кей! — согласился Семенов. — Значитца, конвоируйте их пока туда. Ну что друг ситный, — обратился он к Крюку, — связать вас, или так посидите спокойно? Нет… на благоразумие ваше надеяться глупо. Славик, скотч у тебя? Скрути-ка им руки. А когда приведете в конференц-зал, еще и ноги, на всякий случай, для их же спокойствия.
Слава ловко, словно всю жизнь только и делал, что вязал «братков», скрутил им за спиной руки скотчем. Начавшему, было ерепениться, Грине досталось по шее прикладом. Остальные вели себя спокойно, только Крюк, когда их уже выводили из буфета, повернулся к Семенову и процедил:
— Смотри начальник — беспредел это! Как бы ответить не пришлось!
— Бог за все в ответе, — миролюбиво сообщил ему охотник.
— Ну и что ты собрался с ними делать? — ехидно осведомился прапорщик, когда сержант со Славой увели новоявленных арестантов. — Каторжные работы организуешь? Или посадишь их коробочки клеить?
— Будем решать задачи поэтапно, — сказал Семенов. — Вот какая наша следующая задача? Правильно, нейтрализовать оставшихся двух приятелей. Давайте, выдвигайте соображения на этот счет.
— А у вас что, — удивился Илья, — плана разве не было?
— Я ж тебе не ясновидящий, — развел тот руками. — Откуда мне, к примеру, было знать, сколько их явится в буфет. Вот пришли бы они все — мы бы всех их зараз и повязали… ну или хотя бы вчетвером заявились. С одним оставшимся справиться — не проблема. Собственно, и с двумя не проблема… но пока обходились без крови. Хотелось бы и дальше так. Пойдем, посмотрим, что ли на них.
Они вышли в вестибюль и, встав так, чтоб не было заметно с улицы, принялись разглядывать позицию неприятеля. Один из «братков» слонялся между джипом и фурой, то и дело, бросая взгляды в сторону Института, другой сидел в джипе на водительском месте, развалившись на откинутой спинке кресла. В бинокль Семенов разглядел у него на коленях помповое ружье. Рядом с джипом стоял и водитель автобуса, решивший, по-видимому, что надежней будет прибиться к «братве». Он заискивающе улыбался, что-то говорил, показывая рукой на Институт. Бандит в джипе лениво ему отвечал.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Николай. — Надо что-то делать, пока их опять кто-нибудь не предупредил! Так и будем стоять тут?
Семенов повернул свою лобастую голову.
— Вариантов два: либо они идут сюда; либо мы идем к ним. Похоже, сюда они идти не собираются, пока во всяком случае. Идти к ним? Но опять же неизвестно какие у них инструкции… может сразу стрелять на поражение. Короче, ждем. Нам спешить особо некуда. Уже темнеет. Если они так и не соберутся, то после наступления темноты, мы со Славиком наведаемся к ним в гости. Сейчас стоим здесь, караулим по очереди, чтоб никто из института не вышел.