Это будет происходить посреди поля в шесть утра. Лучи солнца еще только начнут пробиваться сквозь сырое туманное весеннее утро. Мой зеленый Land Rover Defender припаркован с открытой задней дверью. Две собаки носятся по полю. Я помогаю отелиться корове, лежащей в траве. А стоящий надо мной фермер говорит слова поддержки. Картина детской мечты сбывается.
Десять лет спустя, в возрасте двадцати восьми лет, я стал ветеринаром. Хотя вместо Land Rover Defender у меня Isuzu Trooper, а вместо двух собак одна – Макс. Мне предложили работу в сельской местности Северного Девона сразу по окончании ветеринарной школы. Но если промотать пленку еще на семь лет вперед, то можно похвастаться и другими успехами. Мне удалось поработать на четырех континентах и иметь дело с более чем сотней различных видов животных, начиная от обычных собаки, кошки, коровы, лошади, свиньи, овцы и заканчивая такими экзотическими животными, как снежный барс, слон, носорог и большая панда (и это лишь немногие из моих пациентов). А теперь я консультирую на съемочных площадках, в том числе по поводу вымерших динозавров. Да, мой путь в профессии оказался неожиданным и незапланированным. Но это жизнь: что-то происходит, возникают новые возможности, и делается выбор.
И мудрый старый Билл был прав: действительно существует миллион разных способов прожить эту жизнь, и не только в качестве одного из 7,2 миллиарда людей на планете, но и в качестве 20 000 ветеринарных хирургов в Соединенном Королевстве. Теперь, имея десятилетний стаж работы, могу сказать, что давно лишился розовых очков. Пройдя строгий процесс отбора при конкурсном поступлении на углубленный и длительный курс обучения, я в конечном итоге получил разрешение практиковать, поселившись вдали от ближайшего круга поддержки. Первые мои рабочие дни были долгими, одинокими, изнурительными и напряженными. Работа выматывала меня как физически, так и эмоционально. И хотя я всегда с гордостью воспринимаю принадлежность к привилегированному сообществу MRCVS (член Королевского общества ветеринарной хирургии), на меня отрезвляюще действует осознание того, что выбранная мной профессия, наряду с некоторыми другими, постоянно лидирует в списке профессий с самым высоким уровнем самоубийств. И ветеринары, вопреки сложившемуся общественному мнению, как правило, получают меньше минимальной оплаты труда, если считать по отработанным часам.
В результате работы я получил много травм, о чем говорят многочисленные шрамы на моем теле. Меня кусали, пинали, царапали, кололи, резали, зашивали, топтали, давили и атаковали. В какой только телесной жидкости я не был вымазан! Кровь, гной, моча, понос, околоплодные воды, содержимое желудка животных и выделения анальной железы – всем этим обдавало меня с ног до головы. Однажды я случайно прыгнул в силосную яму, два раза заезжал в канаву, падал в пруд и даже был госпитализирован с плевральным выпотом[3] объемом в два литра после того, как подхватил бычий туберкулез. На лечение ушел целый год.
Но если бы мне пришлось повторить свою жизнь, изменил бы я что-нибудь? Вернулся бы в прошлое, чтобы сказать себе, шестилетнему, что игра не стоит свеч, и что лучше направить свои амбиции на что-то другое? Выглядывая из окна в то ноябрьское утро и вспоминая, что сделал за десять долгих лет, вспоминая людей, коллег и клиентов, животных, которыми занимался и лечил, приобретенный опыт и места, которые посетил, я знал без малейшего сомнения, что ответ будет однозначным: «Нет».
На самом деле, сейчас только мне пришло в голову, что я всего лишь в начале пути.
Броненосец
Броненосцы могут быть ласковыми домашними питомцами, если вы в этом сильно нуждаетесь.
Животное царство обширно и невероятно многообразно. Невозможно смотреть документальные фильмы о природе, не испытывая трепета и изумления от такого разнообразия видов животных, с которыми нам повезло делить планету.
Бытует распространенное убеждение, что если я ветеринарный хирург, то должен непременно знать все болезни и уметь лечить любое животное, которое окажется на смотровом столе в моем кабинете или в боксе. А потому зачастую люди испытывают шок и разочарование, когда слышат признание в том, что я не могу сразу определить, скажем, причины общего недомогания гребенчатого тритона (Triturus cristatus). Подобное предположение, безусловно, ценно, и чтобы подтвердить его, я пытаюсь сделать все возможное. Но, как ни печально признать это, существует несколько видов животных, которые не соответствуют стандартам: гривистый волк, большая панда, снежный барс и рыба-собака… И это лишь малая часть. Все знания о животных планеты невозможно уложить в пятилетний курс обучения.
Так какова же программа обучения ветеринаров? Итак, в специальной школе мы подробнейшим образом изучаем шесть главных видов, и все они млекопитающие: лошадь, корова, свинья, овца, собака и кошка. Несколько недель учебы выделяется на «мелкую живность» (кроликов, хомяков, морских свинок и прочих), пара дней посвящается рептилиям и птицам и где-то час – земноводным и рыбам. Это может показаться несправедливым, особенно если вы любитель одного из многочисленных видов, недостаточно полно представленных в учебной программе. Но давайте задумаемся на минутку и проведем некоторые математические расчеты. По информации экологов, на планете обитает 8,7 миллиона различных видов, а значит, в стандартном учебном курсе нам было бы отведено ровно 18 секунд на каждый вид, чтобы узнать его анатомию, физиологию, поведение, терапевтическую фармакологию, медицину, хирургию, стоматологию, эндокринологию, онкологию и размножение. Студенту пришлось бы заниматься двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю на протяжении пяти лет, не имея времени на подготовку к самой масштабной части работы, – к трем фундаментальным основам человеческих взаимоотношений: умению заботиться, сострадать и помогать. Я надеюсь, причины понятны, к сожалению, приходится что-то упускать.
Для кого-то получение степени MRCVS (Member of the Royal College of Veterinary Surgeons – член Королевского колледжа ветеринарных врачей) – всего лишь первый шаг в бесконечном процессе изучения более экзотических животных. А для всех остальных такие специалисты становятся настоящими гуру. Те, кто занимается общеврачебной практикой, приобретают определенные навыки, позволяющие уменьшить этот дефицит знаний. Во-первых, существует принцип сравнения животных. Так, к примеру, в большинстве случаев вы можете лечить кролика, как если бы он был миниатюрной лошадью: у обоих есть толстый кишечник и основная часть процесса пищеварения происходит у них в слепой кишке. А еще у них имеются гипсодонтные зубы (не имеющие корней и с высоким коронками, растущими в течение всей жизни). Альпаки и ламы – это жвачные животные, такие же, как крупный рогатый скот и овцы. А хорьки обладают многими свойствами собак. Существует также идея нестандартного подхода.
При лечении у собаки диареи возникает целый ряд вопросов, в частности: кто ненамеренно изменил интерьер гостиной ее хозяина? что вызвало такую реакцию? какие системы организма оказались вовлечены? каковы непосредственные и долгосрочные потребности животного? обезвожен ли его организм, требуется ли инфузионная терапия[4]? есть ли у него бактериальная инфекция, предполагающая обязательное лечение антибиотиками? а может быть, у него паразиты, и прежде всего нужно вылечить его от глистов? или он просто переел во время воскресного семейного обеда?
Если я могу решить проблему с собакой, то почему нельзя разобраться с сурикатом[5], оленем или кенгуру? И, конечно, если все это мне не поможет, то у меня всегда есть под рукой «Гугл»…
Да, должен признаться, что за всю мою десятилетнюю карьеру я, быть может, обращался к «Гугл» один или два… или несколько сотен раз. Помню первый такой случай. Через пару месяцев после получения разрешения на практику мой шеф Саймон попросил меня нанести визит одному из наших клиентов, чтобы сделать укол живущим у него нескольким древесным питонам. Часть из них подхватили респираторную инфекцию, вызванную микоплазмой[6], и учитывая ценность такой коллекции животных, Саймон предложил полечить их всех. Меня охватила жажда деятельности. К тому же это была просьба моего начальника, и отказать ему было нельзя. Единственная проблема заключалась в том, что мне никогда прежде не доводилось слышать о древесных питонах, не говоря уже о том, чтобы что-то о них знать. И так как я был еще новичок, мне требовалось заслужить доверие своего клиента, а еще отразить шквал вопросов за тот час, что потребуется на лечение каждой из десяти змей. Перспектива показаться полным профаном меня не привлекала. И помня о том, что лучший способ защиты – это нападение, я решил заранее узнать несколько полезных фактов. Это, возможно, вызовет у клиента достаточно доверия и уважения и превратит пугающий визит в более контролируемый и интересный опыт. И я обратился к «Гугл». Я узнал, что Morelia viridis обитает в тропических лесах Новой Гвинеи, Индонезийских островов и на полуострове Кейп-Йорк в Австралии, то есть древесный питон живет в жарком и влажном климате.
Как предполагает его название, древесный питон живет преимущественно на деревьях и питается мелкими грызунами и рептилиями. Чтобы содержать этих животных в неволе, требуется определенная доля профессиональных знаний. Но если обеспечить им правильные условия, они будут прекрасно себя чувствовать. Вооружившись этими знаниями и почувствовав себя увереннее, я отправился на прием.
Хозяин встретил меня недоверчиво, явно оценивая мои способности как ветеринарного хирурга. По выражению его лица было понятно, что он сомневается в том, что я могу лечить пресмыкающихся. Пытаясь скрыть свою тревогу, я с улыбкой представился. Было ясно, что придется потрудиться, чтобы завоевать его доверие, ведь такая богатая частная коллекция змей могла стоить несколько тысяч фунтов, а