14:45. Мое дневное дежурство подходило к логическому завершению, звонок телефона:
— Да, реанимационное отделение, — сонно докладываю я.
— Скорая, мы везем молодую женщину, пострадавшую в результате взрыва, кома, примите в приемном отделении.
— Хорошо, — сон как рукой сняло.
Командую в отделении готовность номер один, нашим сестрам лишних слов говорить не надо, тут же началась слаженная подготовка рабочего места в палате: собирают аппарат ИВЛ, готовят наборы для интубации трахеи (наборы для перевода больного на искусственную вентиляцию), катетеризации центральной вены, электроотсосы, в/в системы, медикаменты. Я же взяв экстренный чемоданчик, с сестрой-анестезистом топаю в приемный покой, там уже балагурят хирург, травматолог с сестрами.
Послышался знакомый всем вой сирены скорой. В приемник с грохотом заезжает каталка, сопровождаемая линейной бригадой СМП. Доктор кратко докладывает мне обстановку, девушка вся в крови, без сознания, в руку капает физиологический раствор. Быстро меряют АД — 30/0 мм рт. ст., пульса на периферии нет, на сонных 134 ударов в минуту, зрачки уже стали расширяться (признак недостатка кислорода головного мозга), дыхание — единичные вздохи. Тут уже время идет на секунды, минута-другая и сердце окончательно остановится. Командую своей помощнице:
— Стабизол в вену струйно, адреналин куб в/в., готовь на интубацию!
Быстро запихал трубку в дыхательное горло. Начали вентилировать легкое мешком.
АД 40/0 мм рт. ст., РБ 138 в минуту.
— Готовь катетеризировать подключичную вену.
Не обращая внимание на особую стерильность, не обезболивая, махом влетел в никогда не спадающуюся подключичную вену. Рекой потекли коллоидные растворы в две вены.
— Преднизолон 120 миллиграмм быстро в вену.
АД 70/20 мм рт. ст., РБ 128 в минуту, зрачки сузились.
— Быстро везем в реанимацию! — не теряя время на раздевание и обследования, спешим в палату реанимации.
Привезли, подключили больную к аппарату ИВЛ, в легкие пошел живительный чистый кислород. Установили второй подключичный катетер, в вены потекли реки плазмы, крови, гемостатиков, препаратов, защищающих головной мозг и другие органы от гипоксии (сниженного содержания кислорода).
Тем временем хирурги, травматологи обследуют больную. Обширность травм впечатляет: тяжелая черепно-мозговая травма, ушиб головного мозга (без кровоизлияния), ушиб левого легкого, левосторонний гемо- и пневмоторакс (кровь и воздух в плевральной полости), множественные открытые фрагментированные переломы костей левой руки, закрытый перелом правого бедра, открытый фрагментированный перелом левого бедра, множественные переломы костей левой голени. Травматологи ставили вытяжения на нижние конечности, фиксировали левую руку лонгетой.
Хирурги поставили трубки в грудную полость, по ним побежала темно-красная жидкость. Мы же продолжали бороться за жизнь больной, после восполнения кровопотери и нормализации артериального давления. Погрузили ее в медикаментозную кому, чтобы дать головному мозгу отдохнуть, нервным клеткам необходимо время для восстановления, во сне они значительно меньше требуют кислорода и менее подвержены повреждению.
Далее мое дежурство закончилось, и я передал смену другому доктору — уважаемой Нине Павловне. На следующий день я прихожу на пятиминутку, больная жива, в медседации, на ИВЛ, Нина Павловна мне:
— Е-мое, ну и дежурство, ваша дама меня достала!!! За ночь она шесть раз пыталась уйти к праотцам, на фоне стабильности вдруг бац, и нет давления! Устала как собака, под утро уже сестрам говорю: «Дамы, делайте, что хотите, я уже не могу, голова чугунная, пошла спать».
Наталья как будто услышала и больше не роняла давление.
Следующие два дня продолжалась борьба за ее жизнь, перелили большое количество растворов, много крови и плазмы, на третий день по стабилизации состояния седативную терапию прекратили, дабы определить уровень сознания, к вечеру появились малые признаки умственной деятельности — Наташа стала приоткрывать глаза, что очень обнадежило нас, значит наши труды не должны пропасть даром (кора головного мозга не погибла). Однако для эффективного дыхания была еще очень слаба.
Две недели проводилась адаптация легких к самостоятельному дыханию, Наталья стала открывать глаза, понимать обращенную речь. Параллельно этому травматологи лечили кости, правая нога заживала без осложнений, кровоток в левой руке и ноге значительно пострадал. Левую ногу, к великому нашему сожалению, пришлось ампутировать, так как началась гангрена. Левая рука тоже долгое время оставалась синюшной, однако благодаря усилиям травматологов и наших препаратов конечность удалось спасти.
Долгих три недели Наталья пробыла в нашем отделении. Перенесла шесть операций. Очень мужественный человек! Далее ее мы перевели в травматологическое отделение.
Через десять дней я решил заглянуть, узнать, как дела. Честно говоря, было немножко неловко заходить, представляю ужас молодой, красивой девушки, когда она узнала, что у нее нет ноги! Когда вошел в палату, меня поразила лучезарная улыбка Наташи, на вопрос: «Привет, как дела?»
— Здравствуйте, доктор, у меня все отлично, договорились, в городе Хабаровске мне сделают протез, буду снова танцевать. По выписке с моим бойфрендом устроим свадьбу, — поболтали о том, о сем, вышел из палаты с чувством радости на душе. Все текущие проблемы стали какими-то мелкими и незначительными.
Спустя год я с женой сидел в ресторанчике и увидел смеющуюся красивую девушку, в ней я узнал Наташку, она общалась со своим парнем, а на руке блеснуло обручальное кольцо. Я понял, что в жизни у нее полный порядок.
Сложный сестринский клинический случай
Несколько лет назад поступил молодой парень в классической алкогольной коме. Случай стандартный, можно было бы дать выспаться и не трогать его, но его привезли. Иногда и правильно, мало ли — вдруг захлебнулся бы рвотными массами, да всякое случается. Парня привезли из ресторана, перепил, бывает…
Назначил обычную дезинтоксикационную терапию, ничего необычного, все банально — побольше жидкости, стимуляция диуреза и вуаля — облом кайфа. Но в этом случае произошла некая заминка, такая, кхм, наверное, об этом бы не стоило писать, но думаю, что время уже прошло много, пусть это останется в истории моих дневниковых записей.
Сестры поставили катетер в вену, в кровь полился соленый ручеек. Автоматически, дабы учитывать диурез, да и не обмочить все вокруг, юная сестра взявшись за мочевой катетер одной рукой, приподняла половой член другой, обнажила головку, предварительно смазав вход и резину, готова уже было вставить катетер в отверстие и с удивлением обнаружила, что член стал твердеть и значительно увеличиваться в размерах. Ойкнула, бросила шланчик в лоток и побежала за помощью. Параллельно вызвав меня.
Захожу, вокруг койки собрался женский консилиум.
— Владимир Владимирович, что делать? — я бы мог махнуть рукой, но над лоном уже вздулся мочевой пузырь, а оживший член не давал опорожниться. Все смотрели на качающийся в такт пульсу громадный орган.
— Ну-у-у, может быстро-быстро потереть, говорят помогает, — сестры покатились со смеху.
Спасла ситуацию опытная сестра, что только вернулась из операционной. Она деловито взялась за катетер и орган и хладнокровно ввинтила трубочку, зажурчала весело жидкость в баночку. Мы в восхищении смотрели на победительницу членов. Не долго стояла антенна, по мере опорожнения сдулся и орган.
Замерзший
Соседка у него была хорошая женщина, добрая, готовила замечательно, ждала. А он пользовался этим, приходил к ней в любое время суток.
В ту злополучную зимнюю ночь было особенно холодно, воздух будто гудел, яркие звезды в этот раз были особенно близки, а громадная луна ехидно улыбалась. Он возвращался после гулянки, шуба распахнута, от разгоряченного тела парило, мужчина, шатаясь, прикладывался к полторашке крепленного пива.
До дома добрался вполне благополучно, если не считать, что еле попал ключом в замочную скважину. Открыл дверь в пустующую квартиру, хотел было добраться до кровати, но мысль о соседке, ее мягком теле, взбудоражила и заставила вялые мышцы напрячься.
Перед забором размахом руки кинул назад бутылку, идти до калитки показалось банальным, да и далеко. Полез через забор, ухватился, подтянулся, тело вяло переползло через край и бухнулось на той стороне.
В это время этиловые пары мягко заволокли мозг, тело обмякло, все попытки заставить мышцы двигаться вперед обрубались на уровне концевых нервных окончаний. Сон, глубокий сон Морфея окутал мозг любовника.
Женщина нашла мужчину скрюченным и бездыханным ранним утром, вызвала скорую.
По приемнику загрохотала каталка, грохот ее обеспечивался не только жесткой железной конструкцией, но и телом, превратившимся в ледышку. Его, скрюченного в позе эмбриона, немедленно повезли в реанимационное отделение.
Одежда прилипла, пришлось срезать, лицо и грудь заволокло инеем. Глаза превратились в рыбьи льдинки.
То, что организм жив, говорило лишь слабое сердцебиение. Доктора в замершем теле нашли подключичную вену, полился ручеек теплых растворов, когда руки отошли, давление в конечностях не определялось.
Больного перевели на искусственную вентиляцию легких.
Руки и ноги обмотали толстенными варежками.
Поставить катетер в мочевой пузырь сразу не удалось, поскольку моча в мочевом попросту замерзла.
Сердце билось как попало, то скакало галопом, то вдруг притормаживало свой ритм, желудочки и предсердия жили своим ритмом, кардиоверсия не спасала ситуацию, давление пришлось поддерживать конскими дозами адреноподобных препаратов.
Все были уверены, что он умрет.
Но он выжил, вопреки всему, это было невероятно. Смерть постоянно караулила мужчину, однако вредное пищание мониторов вовремя сигнализировали приближение, казалось, неминуемого.
Но конечности умерли. Родственники обвинили медиков в некомпетентности, что сделали не все для спасения рук и ног. Долго не давали согласие на ампутацию, но влажная гангрена стала убивать организм, и они сдались.