Вот шляпа-голова! – выругался вслух. – Доработался! – и медленно побрёлся назад к приёмному отделению.
Первым вопросом, как только переступил порог двери квартиры, был:
– Жива девчушка? Прости, пожалуйста, что задала этот вопрос, хотя ты уже сообщил мне по телефону. Из головы она не выходит. Все думаю и думаю о ней. Ничего с собой поделать не могу. Бедняжка! Что с ней теперь будет? Станет ли она нормальной? Каково будет родителям? Это только представить надо! Такое горе навалилось вдруг!
– Евгений Иванович сказал, что жить будет, и надеется, что с ней все будет нормально, – чтобы успокоить жену, сказал я. – Что сейчас больше всего беспокоит – когда она придёт в себя. Вопрос этот пока остаётся открытым. Ещё не сделали рентген. Врачи сказали, что виной всему черепная рана головы.
– Ты завтракать будешь?
– Конечно, буду. А ты завтракала?
– Так, слегка.
– Тогда готовь завтрак, будем вместе завтракать. Ты знаешь, сегодня в больнице меня за алкаша и бомжа приняли. Что, действительно у меня вид похож?
– Это кто же такой умник нашёлся?
– Нашлись. Ладно, я сначала приму ванну. Надо же принять облик нормального человека.
Я почистил зубы и начал бриться и тут вспомнил, что не позвонил дежурному по отделу о случившемся. Закончив бриться, я вышел из ванной и набрал номер дежурного:
– Борис Алексеевич? Добрый день!
– Рудольф Васильевич, ты?
– Да. Как дежурство?
– Нормально.
– Вот и ладненько! Борис Алексеевич, посмотри-ка в журнале о происшествиях, нет ли за последние три-четыре дня сообщения о пропаже девушки возраста примерно пятнадцать-шестнадцать лет?
– Хорошо! Подожди, Рудольф Васильевич.
– Жду!
Через некоторое время дежурный ответил, что такого сообщения нет.
– Тогда записывай. Подробности, Борис Алексеевич, я сам не знаю. Что знаю, расскажу завтра. Завтра мой первый рабочий день после отпуска. Где начальство?
– Его сейчас нет в городе. Будет только вечером.
– Не забудь, доложи начальству! До завтра, Борис Алексеевич!
После ванны я лёг на диван и не заметил, как заснул. Проснувшись, я услышал разговор в кухне. Я посмотрел на часы. Часы показывали пять вечера. Проспал весь день. Я поднялся и пошёл в кухню. За столом сидели моя жена и её брат Виктор. Увидев меня, Виктор спросил:
– Ну как, выспался? Мы с сестрой сидим в кухне и ждём, когда же ты проснёшься. Будить не стали. Ты так крепко спал. Давай сполосни своё заспавшееся лицо и быстро в мою машину! Поедем к нам. Шура небось заждалась. Чего доброго, скоро она сама заявится сюда. Уже не вас искать, а меня. Она ужин готовит. Вчерашний шулюн нас ждёт. Мы его не стали выливать, когда уезжали с места отдыха. Уж очень он вкусным стал. Ты готов?
– Ужин – это хорошо! У меня с утра во рту не было ни маковой росинки. Да здравствует ужин! Да будет на ужин шулюн, который так стал вкусным! – радостно воскликнул я, садясь вместе с женой в машину Виктора. – Жаль, конечно, что ужин будет не на природе. Виктор, Шура стол накроет в доме, да?
– Нет, конечно. Все, как положено, в саду. Будет не хуже, только речки не будет, – восхвалял свой сад Виктор.
За день я так проголодался, что не заметил, как съел две порции шулюна. Шулюн действительно оказался вкусным, сделался наваристым. Когда мы хорошо подкрепились, Шура, ожидавшая нашего рассказа, не выдержала:
– Я сгораю от нетерпения, когда же вы начнёте рассказывать? Не томите! У меня еда в горло не лезет. Вы так аппетитно кушаете, просто завидую. А у меня уже нет ни сил и ни терпения. Скажите, наконец, что с вами произошло? Весь день я не нахожу себе места. Голова кругом идёт. Весь мозг кипит от всяких дум и переживаний. Что? Как? Почему? Что случилось с вами? Хожу по дому, по двору, а в голове одни и те же вопросы. Не выдержала, послала Виктора к вам. Уехал и тоже пропал. Час жду, два, а его все нет и нет. Теперь стала переживать и за Виктора, и за вас. Ещё немного, сама пошла бы к вам. Слава богу, что хоть к вечеру появились. Тяжкий груз упал с моей души, когда вас всех увидела. Вы даже не представляете, какой ужас испытали мы! Представить не можете! Просыпаемся утром, пусть даже не совсем утром, где-то часов десять. Такой хороший день! Воздух свежий. Солнце. Птицы поют. Река шумит. Глянули: ни вас, ни вашей машины нет. Вначале мы подумали, что вы, может, ещё не вернулись. Мало ли какая задержка случилась. Ждём. Не стали даже завтракать, хотя все уже к завтраку приготовили. Ждём, а вас все нет и нет. Страх и ужас начал охватывать нас. В голову полезли разные мысли. Одни страшнее других. Стало страшно. Сидим, обезумевшие, потерянные, охваченные страхом. Виктор смотрит на меня, а я на него. Молчим. Боимся разговаривать. Страх и тревога сковали нас.
Первым пришёл в себя Виктор. Он обошёл поляну, подошёл к реке. Осмотрел. Никаких следов, никаких признаков. Вернулся ко мне. Постояв несколько минут возле меня, не произнося ни одного слова, направился к нашей машине. Открыл дверцу и вдруг как закричит: записка! Прочитав записку, мы немного успокоились, но настроение в нормальное состояние не вернулось. В записке вы ничего не сообщили, почему уехали. Это нас поставило в тупик. Тревога и беспокойство снова усилились. Продолжать отдых не было настроения, расхотелось. Какой же отдых, когда в воздухе висела неизвестность. Мы позавтракали без всякого интереса и удовольствия. Искупались, а потом стали собираться домой. По приезде домой я Виктора попросила съездить к вам. Ну а теперь рассказывайте!
После сытного, вкусного ужина с употреблением бальзамного напитка я расслабился. Почувствовал вялость, и как-то пропало желание рассказывать. Я попросил жену удовлетворить любопытство Шуры.
По вялому виду Виктора я понял, что он тоже не очень настроен слушать. По-видимому, пока я спал, жена успела рассказать о наших приключениях. Мы сидели, курили и вели разговор на другие темы. Виктор больше расспрашивал, как мы отдыхали в Риге. Какое там море, какой там климат. Я изредка встревал в рассказ жены, когда она просила уточнять некоторые моменты. Незаметно наступила ночь.
Шура, воспитанная в духе коммунистической морали, и тем более, учительствовала в школе, и в рассказе жены не поверила о привидении. Чтобы удостовериться, не придумывает ли моя жена, нет-нет, да обращалась ко мне, надеясь, я так предполагал, что мой авторитет больше внушал ей доверия.
– Васильевич, подтверди, что твоя жена для прикраски придумала сказку о привидении. Она правда шутит? Скажи мне только честно, ты как коммунист должен правду сказать, действительно так было, как рассказала твоя жена, тут нет никакой шутки, выдумки? Я что-то не верю. Это все ваши выдумки и вы сочинили, чтобы одурачить людей. Не бывают разные там ведьмы, привидения. Не верю!
– Шура, я сейчас перед тобой не как коммунист, а как истинный раб божий говорю: вот тебе истинный крест! – и, воздав к небу свой взор, трижды перекрестился. – Бог свидетель, что я говорю правду и жена тоже.
Или моё обращение к богу, или все же мы с женой говорим одно и то же, явно подействовали на Шуру. В тоне её разговора послышались совсем другие нотки.
– Какая же эта женщина: красивая, похожа на земных женщин?
Сделав вполне серьёзный, внушающий, решительный взгляд, я вдохновенно-радужным тоном воскликнул:
– Эта женщина, уважаемая Шура, – это воистину настоящая земная, неописуемой красоты! Что тело, что ноги, хотя я их не видел, что груди, что лицо – чисто ангельские!
– А волосы?
– Они черные как смола!
– А длина?
– Длинные, ниже пояса, почти все тело закрывали!
– Это правда, что она была совершенно голая? – уже заинтересованно спросила Шура.
– Как мать родила. Совершенно голая. Клянусь!
– И эта женщина указала вам путь к пострадавшей девчонке?
– Поверь, Шура, если бы не она, как мы узнали бы об этой девчонке? Именно она привела нас к ней.
– Куда же она потом делась?
– Мы сами в недоумении. Туман рассеялся, и она исчезла.
Шура замолчала. Она глубоко задумалась. Пауза затянулась. Какое-то время мы все молча сидели. Меня уже стало тянуть ко сну. Я хотел предложить всем идти спать. Внезапно Шура встрепенулась, повернулась ко мне лицом и, устремив на меня свой сосредоточенный, испытующий взгляд, проговорила:
– Знаете, мой разум раздвоился. Одна половина принимает и понимает ваш рассказ, а вторая – огрызается, сопротивляется, категорически отказывается принимать. Не знаю. И сомнение гложет, и верить хочется. Ничего с собой поделать не могу. Я по натуре не верю ни в призраки, ни в сверхъестественные явления, ни в привидения. Но как они могут быть? Вы хоть меня убейте, но не представляю, как они могут быть! Нет, не понимаю. Но раз вы оба серьёзно, авторитетно утверждаете…
– Это вполне естественно и понятно. Я с тобой, Шура, полностью согласен. Представляешь, я сам вначале, когда она так неожиданно, внезапно появилась перед нашей машиной, опешил, растерялся. Мой разум помутнел, потерял всякую способность соображать. Даже, кажется, на какое-то время потерял дар речи. Как же такое может быть? Может быть, мне все это снится? Привидение – разве может быть живым человеком? Хотя себя я считаю не из пугливых, но вот увидел её – и со мной такое случилось.
Когда она появилась второй раз, то я её уже принял всерьёз, без всяких там колебаний и сомнений. Поэтому я стал следовать за ней, по её указаниям. В конечном итоге мы обнаружили девчонку. Представь себе, Шура, если бы она не указала нам путь или место нахождения девчонки, как же мы нашли бы её. Девчонка ведь находилась не на нашем пути следования. Она находилась за рекой, в ущелье, под камнем, возле куста шиповника. Это уже установленный факт. На это место мы на днях поедем официально для осмотра с сотрудниками и экспертом. Скажу больше, даже, когда туман рассеялся, при солнечном свете, я не сразу обнаружил её. Тут снова какая-то небесная сила подтолкнула меня заглянуть под камень. Это о чем-то говорит тебе, Шура?