Однажды Коля нашёл на улице медаль «За спасение учителя». Он нацепил медаль на пиджак и пришёл в школу.
– Покажи медаль, покажи медаль, – стали просить ребята.
Но когда ребята рассмотрели, что на медали написано «За спасение учителя», они возмутились, отошли от Коли подальше и больше с ним не разговаривали.
– Ребята, – растерялся Коля. – Я не спасал. Я её на улице нашёл.
– А зачем тогда нацепил? – строго спросили ребята.
– Ну, думал, как у героя, – стал оправдываться Коля.
– Думал, думал, – вздохнули ребята. – Теперь вот надевай маску вампира и пугай Веру Петровну. Да так, чтобы она завизжала, иначе мы тебе не поверим.
– Я напугаю, – засуетился Коля, натягивая резиновую маску. – Она у меня – ха-ха – в обморок грохнется. Можете быть уверены.
– Ну-ну, – сказали ребята, – хвастаться все умеют, посмотрим.
История
Коля сидел на уроке истории и царапал на парте «Коля».
Когда-нибудь мой внук сядет за эту парту и прочитает имя дедушки. «Дедушка, – спросит внук, – неужели ты тоже был такой же маленький и сидел за этой партой? У тебя что, не было бороды?» – «Да, Коля-второй, – отвечу я. (Мой внук тоже будет Коля.) Да, это – история. А то, что рассказывает Ольга Игоревна, – ерунда какая-то. Вот, например. – Коля нацарапал: “дворянство из доминирующего сословия превращалось в средний класс”. – Тебе интересно?» – «Ерунда какая-то», – скажет внук.
Коля подумал и нацарапал рядом «Трутовский», потому что в классе было ещё восемь Коль – Трирогов, Тихомиров, Троицкий, Третьяков, Томилин, Трубников, Тройницкий и Тульцев.
НИЧЕГО ИНТЕРЕСНОГО НЕ ПРОИЗОШЛО.
Что хуже?
Коля сидел на физике и смотрел в окно. С крыши соседнего дома сбивали сосульки.
«Что хуже: химия или физика? – спрашивал себя Коля. – На химии – Елена Николаевна, на физике – Игорь Семёнович. – Он посмотрел на Игоря Семёновича. – Физика хуже. Правда, может быть, мне так кажется, потому что Игоря Семёновича я сейчас вижу. – Коля достал из кармана фотографию Елены Николаевны. Закружилась голова, запахло азотной кислотой. – Химия хуже и вреднее». – Коле захотелось выйти, подышать свежим воздухом. Он посмотрел на Игоря Семёновича.
Игорь Семёнович задумчиво смотрел на Колю. «Кто хуже, Коля Трутовский или Серёжа Гаврилов?» – думал Игорь Семёнович.
Коля знал, что в задумчивом состоянии Игорь Семёнович очень опасен. «Если вызовет, физика хуже», – решил Коля.
«Пожалуй, Коля Трутовский хуже», – решил Игорь Семёнович и вызвал Колю к доске.
Коля медленно шёл и думал: «Физика хуже».
Муха
В стекле появилась трещина. До большой перемены её не было.
– Кто это сделал? – спросила Вера Петровна.
Все молча посмотрели на муху, которая настойчиво билась о стекло.
– Хорошо, – сказала Вера Петровна, – тогда откройте тетради и приготовьтесь писать сочинение. Тема сегодняшнего сочинения: «Как я провёл время, – Вера Петровна посмотрела на часы, – с 10.15 до 10.30».
Все открыли тетради и стали писать.
– Сдаём, – сказала Вера Петровна через десять минут.
Во всех сочинениях было написано одно и то же: «Первого апреля с 10.15 до 10.30 я на глазах у Чесноковой ела бутерброд с красной икрой». Было ясно, что весь класс, как всегда, списал у Сереберцевой.
Вера Петровна сглотнула слюну и спросила:
– Чеснокова, как это ты ела бутерброд на своих собственных глазах?
– А я в зеркало смотрела, – не растерялась Чеснокова.
– Понятно, – вздохнула Вера Петровна. – Кулаков, Гаврилов, Мячиков, Зубов, Данилин, разве вы женского рода?
– А мы пошутили, – не растерялись Кулаков, Гаврилов, Мячиков, Зубов, Данилин. – У нас юмористические сочинения.
– Понятно, – вздохнула Вера Петровна. – Но всё-таки кто же разбил окно?
Все молча посмотрели на муху, которая настойчиво билась о стекло.
Муха-2
Муха влетела в открытую форточку и оказалась на уроке зоологии.
– У мух тело длиной от 2 до 15 миллиметров – тёмное, покрыто волосками и щетинками.
«Это обо мне, – подумала муха. – Послушаем».
– На лапках у одной мухи – 344 миллиона микробов.
«Вот чёрт!» – муха с ужасом посмотрела на свои лапки.
– А в южной и средней Африке, – продолжала учительница, – живут мухи цеце, которые разносят смертельные заразные болезни.
– Я не цеце! Я не цеце! – закричала муха на весь класс.
Но голос у неё был тихий-тихий, и никто не услышал.
Тогда от отчаяния муха стала биться головой о стекло. Но на это тоже никто не обратил внимания.
Мухи – 3 и 4
Муха по прозвищу Сырная влетела в открытую форточку и оказалась между двумя рамами. С одной стороны – улица и помойный бак, с другой – кухня и мусорное ведро.
– Пустите! Пустите куда-нибудь! – закричала муха и стала биться о стёкла. – Я хочу в бак или в ведро!
– Ничего не получится, – послышался чей-то голос. – Я весь день пробовала.
В пыли, рядом с фантиком от жвачки «Орбит без сахара», лежало что-то зеленоглазое и бескрылое.
– Я тоже муха, – грустно усмехнулась Зеленоглазая. – Только вот крылья все поломала. И ты поломаешь, если не успокоишься.
– Не поломаю! Не поломаю! – чуть не плача, воскликнула Сырная.
– Когда я жила в школе, в кабинете астрономии, мне один пятиклассник, Мячиков, про щели между мирами рассказывал, – сказала Зеленоглазая. – Вот куда мы попали.
– Му-у-у-у-у-у-у-у-хи! Му-у-у-у-у-у-у-хи! – закричала Сырная.
– Чего там только не валялось под партами, – вздохнула Зеленоглазая. – И сладкие грушевые огрызки, и кисло-сладкие персиковые косточки, и хлебные крошки с отрубями, сырные кусочки с плесенью – «Рокфор»…
Услышав про кусочки любимого сыра, Сырная рванулась влево, как из-под мухобойки, и с новой силой стала биться о стёкла:
– Пустите! Пустите! Пустите!
Не выучил
Мячиков разбежался и прыгнул.
– Метр сорок, – сказала учительница по физкультуре. – Мячиков, тебе надо заниматься прыжками в высоту, из тебя может получиться чемпион.
Мячиков пожал плечами и поставил планку на два метра восемьдесят сантиметров.
– Не балуйся, – сказала Светлана Николаевна, – это выше рекорда мира.
Мячиков разбежался и прыгнул.
– А! – крикнула учительница по физкультуре и потеряла сознание.
– А что такое? – удивился Мячиков.
Он подпрыгнул и повис в воздухе.
– Земля должна тебя притягивать, – объяснила отличница Сереберцева.
– Зачем? – удивился Мячиков.
– Затем, что мы это проходили на позапрошлом уроке физики, – объяснила Сереберцева.
– Я болел, – сказал Мячиков. – У меня справка есть.
– Всё равно ты должен был выучить, – сказала Сереберцева.
– Ладно, притягивает так притягивает, – нехотя согласился Мячиков и шлёпнулся на маты.
ОПЯТЬ НИЧЕГО ИНТЕРЕСНОГО.
Коллекция Чесноковой
У Чесноковой был портфель с двойным дном: сверху лежали учебники, тетради, ручки и всякая другая ерунда, а в потайном отделении лежали любовные записки – Чеснокова их коллекционировала. Но для коллекции приходилось много работать: модно одеваться, часто мыть голову, хорошо учиться (некоторым это нравилось) и улыбаться. Трудно, но зато четыре записки в день лежали на парте: «Чеснокова, я тебя люблю. Зубов», «Чеснокова, я тебя люблю больше, чем Зубов. Кулаков», «Чеснокова, я тебя люблю больше, чем Зубов и Кулаков. Гаврилов», «Чеснокова, предупреждаю, смотри только на меня. Кулаков».
Когда записок накапливалось тридцать девять, Чеснокова перекладывала их в сейф – так она называла старый сломанный холодильник, который стоял на балконе. В холодильник уже давно никто не заглядывал, но на всякий случай Чеснокова врезала замок.
И вот в один прекрасный день холодильник заполнился до отказа, и в этот же самый день Чеснокова окончила школу. Она взяла записки и вместе с холодильником отнесла их в Исторический музей на Красной площади.
Шуба
На улице похолодало. И Сереберцева решила, что пора надевать новую шубу.
– Ма, – сказала она таким тоном, как будто ей всё равно, – я надену в школу новую шубу.
– Минус один, – сказала мама, посмотрев на градусник, – запаришься. Лучше в куртке.
– Уже двадцать шестое декабря! – не выдержала Сереберцева. – Скоро зима кончится, и мою шубу никто не увидит!
– Что я виновата, что ли! – сказала мама.
– Некоторые девочки уже с сентября ходят, – заныла Сереберцева.
– Ладно, – согласилась мама, – иди, если хочешь.
– Без шапки! – обрадовалась Сереберцева. – Как миллионерша! А можно я твои туфли надену?!
– Делай что хочешь, – сказала мама и махнула рукой.
Сереберцева пришла в школу в новой песцовой шубе, без шапки, в туфлях на высоких каблуках, в темных очках, с сотовым телефоном в правой руке и портфелем в левой.
Первый урок был химия. Дмитрий Анатольевич сразу же поставил Сереберцевой пятёрку и сказал, что мечтал быть лётчиком, а не учителем. Но Светлана Николаевна, Марина Сергеевна, Елена Викторовна и Элеонора Васильевна поставили двойки.
Нервный, как Кутузов
Женька Кутузов всегда спокойно относился к двойкам. И чем больше у него было двоек, тем спокойнее он к ним относился: двойкой больше, двойкой меньше – какая теперь разница. О его спо