— Я Эндрю, отшельник, — сказал он. — Я не собираюсь мешать вам и поэтому, увидев вас, спрятался. Я искал зелень для супа. Может, у вас найдется немного сыра?
— Есть, — проворчал Конрад.
— Я просто мечтаю о сыре, — проговорил отшельник. — Я просыпаюсь ночью и тоскую о кусочке сыра. Я так давно не пробовал его!
— В таком случае, — ответил Дункан, — мы дадим тебе немного. Конрад, может, ты снимешь мешок с Бьюти?
— Подождите минутку, — Сказал Эндрю. — Не обязательно делать это сейчас. Вы ведь путешественники, не так ли?
— Сам видишь, — не очень любезно сказал Конрад.
— В таком случае почему бы вам не переночевать у меня? Я страшно изголодался по человеческим лицам и звукам человеческого голоса. Здесь, правда, есть дух, но разговаривать с ним не то, что с человеком во плоти.
— Дух? — Удивился Дункан.
— Ага, дух. Очень порядочный дух и вполне приличный. Никакого звяканья цепей или стонов по ночам. Он живет в моей келье с того дня, как его повесили разрушители.
— Ясно, что разрушители. А не скажешь ли ты нам, каким образом ты сам избежал разрушителей? — Спросил Дункан.
— Я прятался в своей келье, — ответил Эндрю. — В сущности, пещера, и она не так тесна, мала и убога, какой должна быть настоящая келья. Боюсь, что я не настоящий отшельник. Я так и не дошел до умерщвления плоти, как делает большинство отшельников. Сначала я вырыл пещеру величиной с келью, но с годами расширял, пока она не стала просторной. Там для вас полно места, она спрятана, так что вы будете в безопасности от всякого наблюдения, а мне думается, что большинство путешественников по таким местам желает этого. Наступает вечер, вам надо искать место для лагеря, а лучшего места, чем моя келья, вам не найти.
Дункан посмотрел на Конрада.
— Как ты думаешь? Подойдет?
— Вы мало спали в прошлую ночь, — ответил Конрад, — я еще меньше. По-моему, этот тип — честный парень.
— Там дух, — предупредил Дункан.
Конрад пожал плечами.
— Духи меня не беспокоят.
— Ну, тогда все в порядке. Веди нас, брат Эндрю.
Пещера находилась в миле от деревни. Они прошли через кладбище, которым, судя по разнородности и состоянию каменных плит, пользовались не одно столетие. Почти в центре его находилась маленькая гробница из местного камня. Когда-то давно, видимо, во время грозы, большой дуб упал поперек могилы, разбил скульптуру на вершине надгробия и сдвинул покрывавшую могилу плиту.
Чуть подальше кладбища находилась пещера отшельника, вырытая в крутом склоне холма. Вход в нее был замаскирован деревьями и густым кустарником, а прямо перед ним болтливый ручей торопился спуститься в глубокий овраг.
— Идите внутрь, — сказал Конрад Дункану, — а я расседлаю Дэниела и сниму поклажу с Бьюти.
Пещера была темной, но даже в темноте чувствовалось пространство. В камине горел небольшой огонь. Отшельник ощупью нашел свечу, зажег ее и поставил на стол. Свеча, разгоревшись, показала толстый тростниковый ковер на полу, грубый стол, такие же скамейки и стул, ящики у земляных стен, в одном углу соломенный матрац, в другом — шкафчик с несколькими свитками пергамента. Заметив, что Дункан взглянул на свитки, отшельник сказал:
— Да, я умею читать, но плохо. В свободное время я сижу здесь при свече, разбираю слова и стараюсь понять древних отцов церкви. Сомневаюсь, чтобы у меня это получилось, потому что у меня простая душа и временами глупая, как сапог, а древние отцы, похоже, больше увлекались словами, чем смыслом. Как я вам уже говорил, я, в сущности, плохой отшельник, но я прилагаю старания, хотя иной раз и сам задумываюсь над истинной профессией отшельника. Я думаю, что отшельники — самые глупые и бесполезные члены общества.
— Однако, — заметил Дункан, — это призвание считается весьма высоким.
— Когда я глубоко задумывался, — продолжал отшельник, — мне приходило на ум, что люди становятся отшельниками лишь для того, чтобы избежать работы, неизбежной в другого рода жизни. Конечно, быть отшельником легче, чем копать землю или выполнять другую физическую работу, которой зарабатывают хлеб. Я спрашивал себя, не из тех ли я отшельников и, по совести сказать, так и не решил этот вопрос.
— Ты говоришь, что прятался здесь, когда пришли разрушители, и что они не нашли тебя. Похоже, это не совсем так. За все наше путешествие мы не видели ни одного выжившего, если не считать группы бандитов, которые захватили замок и были достаточно ловки и удачливы, чтобы защитить его.
— Вы говорите о Гарольде Ривере?
— Да. Откуда ты знаешь о нем?
— Слово путешествует и по разоренным землям. Здесь есть переносчики слухов.
— Не понимаю.
— Маленький народ. Эльфы, тролли, гномы, феи, домовые…
— Но они…
— Это местный народ. Они живут здесь с незапамятных времен. Иной раз они бывают вредными и неприятными соседями, и доверять им не стоит. Они озорники, но злыми бывают очень редко. Они не связаны с разрушителями, сами прячутся от них и предупреждают многих других.
— И тебя предупредили?
— Да. Пришел гном и предупредил. Я не считал его своим другом, потому что он, бывало, играл со мной жестокие шутки, но, к своему удивлению, я обнаружил, что он самый настоящий друг.
Его предупреждение дало мне время загасить камин, чтобы дым не выдал меня, хотя я сомневаюсь, что такой небольшой дымок может вообще кого-нибудь выдать: в общем пожарище его просто не увидят. Ведь разрушители жгут все: хижины, амбары, солому, даже уборные. Можете представить?
— Нет, не могу, — ответил Дункан.
В пещеру вошел Конрад и положил у двери седло и вьюки.
— Ты, кажется, говорил о духе? — Прогромыхал он. — Здесь нет никаких духов.
— Дух очень застенчив, — пояснил Эндрю, — и прячется от посетителей. Он думает, что никто не хочет смотреть на него. Для пугливых людей он неприятен, хотя в нем, в сущности, нет ничего пугающего. Как я вам говорил, он очень порядочный и тактичный дух. Он возвысил голос:
— Дух, иди сюда, покажись. У нас гости.
Усик белого пара неохотно вытек из-за шкафчика.
— Иди, иди, — нетерпеливо позвал отшельник. — Можешь показаться. Эти джентльмены не испугаются тебя, и ты хотя бы из вежливости должен поздороваться с ними. — Он тихо сказал Дункану:
— У меня с ним куча беспокойства. Он считает, что быть духом позорно.
Дух медленно сформировался над шкафом и опустился на пол. Это был классический дух — весь белый. Единственной отметкой была веревочная петля вокруг шеи с болтающимся концом длиною в фут.
— Я дух, — сказал он гулким голосом, — и у меня нет места, которое я обязан посещать. Обычно духи являются на место своей кончины, но что это за место — дуб? Разрушители вытащили мое бедное тело из густой чащи, где я прятался, и незамедлительно вздернули. Я считаю, что они могли бы оказать мне любезность и повесить меня на хорошем дубе, одном из лесных патриархов, которых так много в наших лесах — три человека едва могут обхватить такой дуб. Однако разрушители не подумали об этом и повесили меня на чахлом малорослом дубке. Даже смерть надо мной подшутила. При жизни я просил милостыню у церковных дверей и жил бедно, так как люди считали, что у меня нет оснований нищенствовать, что я могу работать как всякий другой, и что я только прикидываюсь калекой.
— Он был обманщиком, — подтвердил отшельник. — Он мог бы работать, как все.
— Вы слышите? — Возмутился дух. — Даже в смерти на мне клеймо обманщика! С ума сойти!
— Я бы сказал, что ему доставляет удовольствие обманывать, — добавил отшельник. — Он не силен в тех штуках, что делают другие духи, надоедая самим себе.
— По правде сказать, — заметил дух, — у меня только одна небольшая неприятность: я пария, иначе я не был бы здесь. У меня нет своего места для появления.
— Ну, ты встретился с этими джентльменами и в приличной манере поговорил с ними, — прервал отшельник. — Теперь мы можем вернуться к другим делам, — он повернулся к Конраду. — Вы говорили, что у вас есть сыр.
— Да, и еще бекон, ветчина, хлеб и мед, — подтвердил Дункан.
— И всем этим вы поделитесь со мной?
— Мы не можем есть сами и не поделиться с тобой.
— Тогда я разведу огонь побольше, и мы устроим пир. Я выброшу зелень, которую собрал — конечно, если вы не любите ее. Но может быть с кусочком бекона…
— Я не люблю зелень, — сказал Конрад.
Глава 4
Дункан проснулся ночью и в первую минуту запаниковал, не зная, где он.
Не было никаких ориентиров — кругом тьма и какое-то мерцанье, будто он в тюрьме и ожидает смерти.
Затем он увидел дверь, вернее, отверстие, откуда лился мягкий лунный свет, и Тайни, вытянувшегося у отверстия.
Дункан повернул голову и увидел, что мерцание исходило от камина с горящими углями. В нескольких шагах лежал, раскинув руки, Конрад. Его широкая грудь спокойно поднималась и опускалась.
Отшельника не было видно. Вероятно, он спал в углу на своем матраце. В воздухе слегка пахло дымом, а над головой Дункана висели пучки травы, которые отшельник повесил сушиться. С другой стороны доносился легкий перестук ног — очевидно, там был Дэниел.
Дункан закрыл глаза. Осталось еще несколько часов до рассвета, можно поспать.
Но сон не приходил. События последних дней выстраивались в мозгу Дункана, и этот парад снова показывал трудность путешествия, в которое пустился Дункан. В этой пещере отшельника было довольно уютно, но за дверью лежала разоренная земля с ее грузом зла. «Не только зло, — думал Дункан, — выслеживает наш маленький отряд, но и банда злых людей, ведомых Ривером. Правда, Ривер исчез где-то впереди, так что можно сейчас забыть о нем.»
Дункан снова вспомнил последние дни в Стендиш Хаузе. Он сидел с отцом в библиотеке.
— Как этот манускрипт оказался в Стендиш Хаузе? — Спросил он отца.
— Кто знает, — ответил старик. — Семейная история длинна и не очень хорошо документирована. Многое вообще пропущено. Есть, конечно, кое-какие сведения, некоторые записи, но большая часть их — легенды из столь давних времен, что теперь не представляется возможным судить, что здесь правда, что — нет. Теперь мы твердо обосновались здесь, но было и другое время. В семейных записях и легендах говорится, что среди нас были бродяги и бессовестные авантюристы. Кто-нибудь из них мог привезти из своих странствий этот манускрипт. Скорее всего, откуда-нибудь с Восто