Это “вы” режет слух, но решаю оставить все, как есть.
— Как так? — уточняю.
— Как пенсионер, — смотрит в окно.
— То есть, соблюдая правила? — торможу перед пешеходным переходом.
Мой вопрос остается без ответа.
Если это была попытка завязать разговор, то неудачная.
К сожалению, помогать ей в этом вопросе я не буду. Даже если бы хотел, не
думаю что у нас найдется много общих тем для разговоров.
Сделав глубокий вдох, смотрю на дорогу.
На зебру высыпает орава матерей с санками и детьми.
В последнее время часто посещает мысль о том, что я бы не отказался от
своего собственного. Наверное, это результат приближающегося
тридцатилетия, или того, что жизнь плавно встала на проложенные рельсы, и придурку внутри меня слишком размеренно живется. Очевидно, ноги
моего дебильного брака растут оттуда же. Возможно, мне просто надоел
секс с женщинами, которых я не любил, или то, что ночка считается бурной, когда удалось уговорить друга выкинуть полсотни баксов на бутылку виски.
— Вы… эм-м-м… бегаете? — слышу я. — В смысле… специально?
Дергаю губы в улыбке.
— Да. Не сматываюсь от собаки, если ты об этом.
Тихий смешок, а за ним тишина.
Бывает так, что попадаешь в “зеленый” коридор из светофоров, но почему-то такая фигня никогда не случается, если это действительно нужно.
Встав в среднюю полосу, беспрепятственно двигаюсь по проспекту, собирая свои зеленые светофоры.
Снег заметает лобовое стекло, поэтому включаю дворники.
Навигатор велит свернуть налево. Игнорирую, потому что вспомнил другую
дорогу.
В салоне вдруг бахает Имперский марш.
Девчонка принимается суетливо копаться в сумке, бормоча:
— Блин…
Отключает звук и смотрит на экран, жуя губы.
Протянув руку, убираю звук на магнитоле, чтобы не мешал.
— Алло, — теребит пальцами косу.
— Второй раз звоню, — слышу приглушенную претензию какого-то мужика.
— Ты че родная, совсем оборзела?
Голос нифига не стариковский, но и на пубертат не тянет. Тянет на
тридцатку или около того.
Неожиданно.
— Я занята, — говорит быстро.
— Чем?
— Делами.
— Какими?
— Обыкновенными.
— Мимо еду, ты дома?
— Нет.
— А где? Давай заберу.
— Эм-м-м… — трет она лоб и ерзает по сиденью. — Эм-м-м…
Такой поворот событий был бы удобен нам обоим, но мое шестое чувство
подсказывает, что сейчас этот мужик будет послан в задницу.
— Я… еще домой не собираюсь.
Оригинально.
— М-м-м… — тянет мужик. — А что с голосом?
— Нормально с ним все. Пока.
— Не понял.
— Я занята. Сказала же.
— А-а-а, — задумчиво. — У меня тренировка завтра, так что в универ сама.
— Ладно.
— Ну, пока?
— Угу, — кладет трубку и прячет телефон в сумку.
Посмотрев исподлобья, ловит мой взгляд.
Да. Денек сегодня сюрпризами богат.
Глава 4. Романов
У шлагбаума крутятся две машины такси. Жду, пока разъедутся, и паркуюсь
у больничной ограды под фонарем.
В этом травмпункте я бывал частым гостем с шестнадцати до
восемнадцати лет. Как раз в бурный расцвет своей молодости, когда по
лицу и почкам можно было получить не прикладывая никаких особых
усилий. Потом была контрактная армия в химвойсках, а после нее
аспирантура. Короче говоря, мозги постепенно встали на место. Стало
ясно, чем мне суждено в жизни заниматься, правда времени на это ушло
прилично.
Моя подопечная возвращает на место шапку и варежки, посматривая в
окно и расправляя на коленях юбку.
От нее прям-таки несет правильность, как от ребенка, который уселся на
стул, чтобы сделать фотку для семейного альбома.
— Ладно, — выхожу из машины и натягиваю на голову капюшон
термобелья.
Под ногами скользко.
Открыв пассажирскую дверь, заглядываю внутрь и спрашиваю:
— Сама дойдешь?
Голубые глаза моргают, глядя мне в лицо. Спустившись вниз, смотрят на
мои ноги в термоштанах. Пухлый рот приоткрывается, и кончик розового
языка очерчивает контур.
Пф-ф-ф-ф…
— Нет, — выпячивает губы и пожимает плечом.
А, ясно.
Звучит, как полная брехня.
Протягиваю к даме руки и подхватываю подмышками, чтобы поставить на
землю.
Топчется на месте на своих обтянутых сапогами ногах. Внезапно посещает
вопрос, куда она в таком виде направлялась? Ну или откуда.
Придерживаю, осматриваясь.
Тут все капитально изменилось, да и снегопад стал метелью. Не видно
нихрена.
Посмотрев вниз, наблюдаю запрокинутое лицо, которое выглядит
мечтательным.
— Классно, да? — разводит в стороны руки, ловя варежками снег.
— Дед мороз не придет, — забираю у нее сумку и вешаю на свое плечо.
— Вообще-то, он существует, — сообщает миролюбиво. — Хотите, дам
телефончик?
— Я предпочитаю снегурочек, — смотрю на нее, опустив подбородок.
— Как… кхм… банально… — цокает языком.
— Зато честно, — усмехаюсь я.
Вдохнув, смотрю на заметенный тротуар, а потом опять на девчонку.
Улыбаясь, отводит глаза и стряхивает с куртки снег.
На раскрасневшемся лице ноль косметики. Ну или я ее не вижу.
Единственное, что бросается в глаза — неправдоподобно длинные
ресницы в уголках глаз. Настолько длинные, чтобы было ясно — они не
совсем настоящие и какие-то мультяшные. Выглядит… мило. И наивно.
Лет десять назад я бы эту Любу сожрал вместе с этими сапогами.
Наверное, даже пяти минут не думал бы, ну а сейчас все в жизни
подчиняется логике. Даже женитьба на Яне, несмотря на всю свою тупость, имела очень прочные основания — связи. Единственное, что я недооценил
— полнейший разброд и профанацию в голове своей бывшей жены.
На моем лице снова задерживается затаенный взгляд, но очень быстро
убегает, когда перехватываю его своим. Это бегство в очередной раз
напоминает о том, с кем имею дело.
Тряхнув головой, киваю себе за спину:
— Такие дела, Люба, дорога скользкая, так что, извини.
— Ааа? — делает губы маленькой буквой “О”.
Захлопнув дверь, приседаю и забрасываю ее себе на плечо.
— Ай! — с писком вытягивает ноги вдоль моего корпуса.
Ладонями удерживаю под коленями. Ее сумка скатывается на локоть.
Девчонка копошится, устраиваясь удобнее и что-то бормоча за моей
спиной.
Чтобы не свалиться, смотрю под ноги.
Проходящий мимо мужик спрашивает, где хирургический корпус? Отвечаю, что не имею понятия. У травматологии наряженная гирляндами елка.
Войдя внутрь, оглядываюсь и опускаю свою ношу на подоконник. Окно
украшено бумажными оленями, прямо как в старые добрые времена.
— Молодые люди, — слышу тут же. — Вы не у себя дома!
Обернувшись, вижу женщину в халате.
— Я постою, — скатывается Люба с подоконника.
— Места для посетителей где у вас? — возвращаю ее на место. — Вы
травматология или что?
— А это не ко мне вопрос, молодой человек, — лает она. — Дома на окнах
сидеть будете.
— Я постою…
— Сиди, — заталкиваю Любу поглубже и кладу на колени сумку. — Я щас
вернусь.
— Она меня сожрет, — понижает голос, выглядывая из-за моего плеча.
Подняв на меня глаза, добавляет. — С потрохами.
Секунду торможу, рассматривая веснушки на бледном маленьком носу. От
притока крови губы у нее раскраснелись.
Втягиваю носом воздух.
Если бы можно было попользоваться ее ртом без каких-либо последствий, я бы так и сделал. Ситуация усугубляется тем, что сама она смотрит на
мой.
Проведя по лицу рукой, смотрю на коридор и предлагаю:
— Скажи, что у тебя нога сломана.
— Ну да… — бормочет, отвернувшись. — В трех местах…
— Как вариант, — бормочу, отталкиваясь от окна.
Стянув с головы капюшон, сворачиваю в коридор.
Глава 5. Романов
Стоя на стремянке, мужик в рабочем комбинезоне вкручивает новую
энергосберегающую лампочку в патрон. Старая лампочка перегорела, видимо, офигев от того, что кофейный автомат все же выдал мне сдачу, ну
или от того, что у кого-то нашлись в кармане живые деньги для покупки
этого говна.
Сделав глоток из картонного стакана, морщусь и смотрю на приоткрытую
дверь с табличкой “Смотровая 1”. Табличка обмотана мишурой, на дверь
канцелярской кнопкой ввинчен елочный венок.
— ФИО? — приглушенный голос парня-терапевта.
— Стрельцова Любовь Константиновна.
Стрельцова значит.
Развернувшись, шаркаю по полу кроссами, отпихивая носком чью-то
использованную бахилу.
— Полных лет?
Остановившись, смотрю на дверь.
— Девятнадцать…
Запрокинув голову, тихо смеюсь в потолок и давлю пальцами на веки.
Мрак.
Качая головой, вытряхиваю оттуда все дерьмо, которое крутилось в ней
последние пятнадцать минут. О том, что я отбитый на всю голову, но раз уж
у меня судьба такая, почему бы нам с маленькой Любой не поесть
мороженого?
Думаю, на пару часов нас бы с ней обоих хватило. У меня интереса, у нее
воображения и энтузиазма.
Просто, чтобы закрыть этот гештальт. Поцеловать ее распрекрасный
пухлый рот, раз она сама этого хочет, и распрощаться без слез и
сантиментов, а потом набрать Марго и заняться уже взрослыми делами.
Для девчонки — приятный опыт, о котором можно рассказать подругам, для
меня — ненавязчивая прогулка по розовым единорогам.
— Давайте посмотрим, что у нас тут…
За дверью возня.
— Какие ощущения?
— Больно…
— А так?
— Ай…
— Уколов боитесь?
— Фу… — слышу смешок.
— Шучу.
Бросив стаканчик в мусорное ведро, стягиваю с волос на макушке резинку.
Ерошу их пальцами и зачесываю назад.
Спустя десять минут дверь открывается.
В свете новой информации вижу то, чего не заметил раньше — она еще