— Что привлекает мужчину? — повторяю я. — В… эм-м-м… женщине…
Слышу, как скрипнул его стул. И как хлопнула дверь. Его шаги эхом
отстреливают в трубку.
— Кхм… какого мужчину?
— Любого, — поясняю я, жмурясь.
Его вдох такой шумный, что я начинаю царапать пальцами свою коленку.
— Э-э-э… кхм… ну, прежде всего отсутствие зае… кхм… закидонов.
— Например?
— Например… — даже не видя я знаю, что он почесывает свою ужасную
бородищу. — Когда не берешь трубку, а тебе за это выносят мозг.
— Ты не берешь ее специально?
— По-разному.
— Мне бы тоже это не понравилось, — сообщаю убежденно.
Вообще-то, это звучит, как скотство.
— Выносить мозг не обязательно.
— Тогда как ты поймешь, что это не нравится?
— Я пойму, поверь.
— А что еще?
— Что еще… привлекает?
— Угу…
— Пф-ф-ф… ты не пробовала гуглить?
— Нет, так что?
— Пум-пу-пум…
— Только честно, — подталкиваю я. — Почему эта, а не другая?
— Ну, может потому что она двигается не так. Или у нее волосы
нерасчесаны, — продолжает он. — Блин, — снова вздыхает. — Есть такое
понятие, как “предпочтения”. Все это вместе.
— Хм-м-м…
— Как-то так.
— И как понять, что ты… эм-м-м… привлекаешь?
— Люба, — тянет он. — Есть один безотказный способ это понять, но мы с
тобой про него разговаривать не будем, это я сразу говорю.
Мои щеки загораются, и я закусываю костяшку своего пальца.
— Если женщина привлекает мужчину, он захочет увидеть ее опять, —
говорит быстро и с расстановкой. — Если этого не происходит, значит не
судьба. Так понятно?
— Да, — бормочу я.
Понятнее некуда.
— Вот и… кхм… славненько. Так что, я пошел?
— Угу.
Кладу трубку и снова смотрю на город.
И теперь меня терзает совсем другая мысль.
Уйдет ли мой преподаватель из этого чертового спортзала один или… в
компании своей подружки. А еще я думаю о том, что бы было, если бы я не
была такой трусливой.
Глава 11. Романов
Самые странные поступки в своей жизни, не считая женитьбы на Яне, я
совершал в возрасте от нуля до двадцати трех. Прежде всего потому, что
приблизительно к двадцати трем мир поворачивается к человеку жопой и
предъявляет вызовы, которые до этого брали на себя его родители. Проще
говоря, приходится активно взрослеть и оправдать ожидания всех подряд, и
это помимо того, что многие социальные связи рушатся как раз в это самое
время, оставляя в жизни только самых проверенных людей.
Дуя на руки, прихожу к выводу, что творение фигни все-таки не имеет
возрастных ограничений. На часах пятнадцать минут девятого, а я какого-то черта топчусь перед дверьми тренажерки с перспективой отморозить
задницу и жду.
Твою мать.
Она что, меня продинамила?
Запрокинув голову, тихо смеюсь и вдыхаю поглубже, чтобы прочистить мозг.
Небо черное, но и звезд хватает.
Посмотрев на фойе спортивного комплекса через стеклянные двери, не
вижу там никакого движения.
Никаких белых шуб, розовых прибамбасов, пушистых кроликов и котят в
корзине. Ну или что там у нее в загашниках, я не знаю.
Трудно сказать, нафиг я вообще все это затеял, но она там чуть в обморок
не свалилась, пока ждала ответа на свой неубедительный подкат. Может я
случайно глотнул чего-то психотропного, но я… вроде как залип, когда
увидел маленькую Любу. Хорошенькую, белую, пушистую и такую же
наивную, как и два дня назад.
После тренировки мне нужно закинуться углеводами, и, раз уж такие дела, мир бы не перевернулся, сделай мы это вместе. Засовывать ей язык в рот
совсем не обязательно. Можно просто сводить погулять и накормить, большего она все равно не потянет. Не знаю, что там за мужик был у нее на
проводе, но не думаю, что она когда-нибудь мужика видела голым в живую.
— Блин… — снова смотрю на часы, а потом на дверь.
Больше чем на полчаса даже Яна никогда не опаздывала, а опаздывала
она постоянно.
Что за тупой поступок? Может случилось чего?
С определенной вероятностью мы вообще можем больше никогда не
пересечься. Именно это сейчас меня и злит. Об этом она подумала?
Найти ее контакты для меня не проблема, но она-то об этом не знает. Да и
зачем они мне. Если в ее компании меня увидит кто-нибудь из знакомых, решат, что у Романова крыша съехала, особенно на фоне последних
событий. Но я какого-то хрена все еще здесь. Стою и жду.
Пора сворачиваться.
Детский сад, блин.
Подхватив с земли сумку, забрасываю на плечо и иду к машине.
От холода сводит зубы.
Достав из кармана звонящий телефон, снимаю трубку:
— Да?
— Не передумал? — интересуется Марго.
Открыв дверь, сажусь в прогретый салон и бросаю сумку на соседнее
сиденье.
— Ты меня переоцениваешь, — откидываю на сиденье голову и тру глаза.
— После сорокаминутной тренировки я мало чем буду тебе полезен.
Хотя от ее предложения еще в зале я отказался совсем по другой причине, но теперь, когда эта причина самоликвидировалась, желания заглянуть к
Марго все равно нет.
Стареешь, Александр Андреевич.
— Романов, ты не джентльмен, — фыркает Маргарита. — Ну пригласи
меня тогда в ресторан. Поболтаем, поедим. Калинкин новый ресторан
открыл, ты в курсе? Повар у них непростой. Говорят, меню необычное.
Втянув носом воздух, стучу пальцами по рулю.
По непонятным причинам предложение сегодня не прельщает.
Мне хочется дать себе в бубен, потому что пока она говорит все это, у меня
перед глазами стоят чистейшие голубые глаза с мультяшными
неправдоподобно длинными ресницами, бледная кожа и рыжие волосы, выглядывающие из-под розовой шапки.
— Сегодня никак, — дернув рычаг, трогаюсь с места. — А завтра с
удовольствием.
Осознаю всю тупость ситуации, но тащиться сейчас в ресторан с ней нет
никакого желания, как и переводить наши отношения на уровень чуть
более сложный, чем есть сейчас.
Как бы то ни было, я никогда не рассматривал Марго в качестве спутницы
своей жизни. Почему? Наверное, потому что не судьба.
— Ясно, — тянет она, и за этим коротким словом я не слышу никаких
претензий.
В том и дело, что мы взрослые люди.
— Извини.
— Романов, — смеется она. — Я переживу, не волнуйся.
— Ага, — непонятно зачем притормаживаю, проезжая мимо дверей
тренажерки. — Хорошего вечера.
— Пока, — кладет она трубку, и я бросаю свой телефон на сидение.
У дверей никого.
Зараза.
Выехав на шоссе, включаю радио и прибавляю газа. Дворники гоняют по
лобовому снег, термометр в машине показывает минус десять.
Город пустой, поэтому до дома добираюсь за двадцать минут. Пять
километров от города, а по ощущениям другая планета. Воздух чище и
земля дорожает каждый год.
Открыв с пульта ворота, заезжаю во двор и паркую машину перед въездом
в гараж. Он забит коробками с вещами Яны, которые она, по всей
видимости, решила оставить мне.
Войдя в дом, бросаю ключи и сумку на банкетку рядом с синим рюкзаком
племянника. Елка в гостиной — идея сестры, правда не наряженная. Этим
я уж точно заниматься не собираюсь, они должны заскочить на неделе.
После их развода с Чернышевым, я как под пулями нахожусь.
Им в одном помещении лучше не встречаться. Они и сами это знают, поэтому уже год не пересекались.
После тридцатиминутной морозки задницы и тренировки меня просто
вырубает на ходу. Тренировки стали интенсивнее, поэтому мне нужно
нормально высыпаться. Закинув в микроволновку контейнер с какой-то
пастой, включаю ноутбук и пишу на почту секретарю кафедры, прося ее
прислать мне завтра с утра список дипломников бакалавров, которых на
меня распределили в этом году.
Глава 12. Люба
— Один карамельный латте, пожалуйста, — вываливаю на стойку
кофейного ларька всю мелочь, которая есть в моем кармане. — И можно
сразу добавить туда три сахара? И корицу?
Кисло посмотрев на горку моих монет, парень бариста сгребает их ладонью
не пересчитывая.
Игнорирую, потому что я проделываю такое часто. Я с детства коплю
мелочь на все подряд, и с уверенностью могу сказать — мелочь многие
недооценивают.
Если я и спала на ходу всю поездку в автобусе, то теперь нет.
Колотясь с ног до головы, грею дыханием руки, очень жалея о том, что
сегодня не взяла до универа такси, но совесть не позволяет мне
разъезжать по городу на такси чаще пары раз в неделю. Моя сиротская
стипендия мне много чего позволяет, но я все равно вишу на шее у Глеба. Я
должна получить диплом и пойти работать, чтобы слезть с нее… вот о чем
я должна думать, а не о… Не о том, о ком я думала всю сегодняшнюю ночь.
Александр Андреевич, пожалуйста… проваливайте из моей головы…
Мое трусливое бегство не дает покоя, но дело ведь уже сделано!
С обидой глядя на медленного бариста, хочу попросить его двигать
задницей, пока я не отморозила свою.
Прикусываю язык.
Холод жалит щеки и кончики пальцев даже через перчатки. Засунув руки в
лисью муфту у себя на шее, приплясываю на месте. Мой пуховик почти до
пяток, но это все равно не спасает.
— Спасибо, — вырываю из протянутой руки свой кофе.
— На здоровье, — захлопывает он перед моим лицом деревянные ставни.
— И вам хорошего дня! — отшатнувшись, кричу с претензией. — С
Наступающим!
Грея пальцы о стакан, семеню вдоль колонн центрального входа в здание
университета.
Наш универ старейший в городе. И очень дорогой. Скопление мажоров на
один квадратный метр здесь зашкаливает, особенно на экономических
специальностях. Ну а на моей нет, потому что мажоры не мечтают до конца